Считать, что «украинским Пьемонтом» и в дальнейшем будут оставаться Львов и Галичина, может только отсталый от жизни человек. Центр политической активности украинского общества выразительно сместился на юг и восток — в те регионы, где население находилось в политической летаргии с конца 1980-х годов и вплоть до завершающей стадии оранжевой революции. Поэтому традиционно политизированная Галичина должна отметить появление на политической карте страны нового существенного фактора и своевременно сделать для себя надлежащие выводы.
За что борются южные и восточные «протестанты»? В целом их требования разнообразны, как и те силы, которые возглавляют или пытаются возглавить народную активность. Мы, конечно, в основном с болью отмечаем лозунги, неприемлемые для национал-демократического сознания: о федерализме, государственном статусе русского языка, сближении с Россией, сохранении при власти деятелей старого режима и т. д. Однако не везде именно это выдвигают на первый план. Многие выступают против местных представителей власти (и новоназначенных, и «старорежимных»); возмущаются ростом цен и тяжелыми условиями жизни; некоторые народные вече с упором напоминают новой власти об ее обещаниях...
К сожалению, в оценках таких явлений «оранжевые» аналитики не часто говорят о гражданском пробуждении. В нынешней активности «східняків» удобнее видеть «олигархические технологии», обезьянничание тактики «оранжевых» революционеров, последствия зомбирования, подкупа людей и т. п. Все это не может быть правдой, хотя бы по причине зеркальной симметричности тем стереотипам, которые еще полгода назад доносила до общества тогдашняя провластная пропаганда. Не подлежит сомнению, что большинство участников акций протеста действуют добровольно, сознательно и трезво, а опыт недавней революции они изучают и применяют в соответствии с собственными потребностями.
Надо в первую очередь отметить существенные позитивы упомянутых процессов. Место проявлений гражданской активности в Украине (потому что гражданское общество нигде пока не стало способом повседневного существования) уже не ограничено тесными рамками Галичины. Несмотря на пролетарскую ментальность, присущую протестным регионам, участники массовых акций однозначно настроены на мирные методы борьбы и являются — что до недавнего времени не было типично для юга и востока — последовательными «державниками», которые не чуждаются национальной атрибутики.
Однако, несмотря на все отмеченные позитивы, национал-демократическое общество не может приветствовать ни те политические силы, которые претендуют на первенство в новом гражданском движении, ни идеологические основы, которые исповедует большинство его участников. Поэтому мы вынуждены признать мизерными возможности какого-либо кардинального сближения между двумя частями отечественного политизированного общества. И здесь перед национально неравнодушными украинцами встает серьезная проблема, которую традиционно «забыли» предусмотреть и просчитать. Ведь активность галичан до сих пор была едва ли не единственным действенным козырем украинских патриотов. Почти все иные преимущества были на стороне «интернационалистов»: индустриальная и финансовая мощь Востока, тамошние огромные русифицированные урбанистические центры, устойчивость имперско-коммунистических стереотипов, активная роль Москвы на отечественных стратегических пространствах и т. п.
Независимость, верховенство Конституции, «западный вектор», президентство Виктора Ющенко мы выбороли, по существу, только активностью масс. Но теперь массы «східняків», далеких от демократических и национальных интенций, также перестают быть пассивными. Реально вырисовывается ситуация, при которой национально-демократическим устремлениям будут противостоять не только чиновники вместе с олигархами, но и многомиллионное сообщество жителей юга и востока страны. Возможные последствия такого процесса не хочется даже прогнозировать. И если завтра именно Донецк заявит претензии на роль «общеукраинского Пьемонта», то, надо признать, будет иметь для того значительно более весомые экономические и социальные козыри, чем «западная столица». Другой вопрос — куда именно поведет страну этот новоявленный Пьемонт?
