«...Сотрудничество с СССР... тяготило меня. Я счастлив, что освободился от этого морального груза...» — сообщал Адольф Гитлер дуче Муссолини о принятии самого «тяжелого в жизни решения» — о нападении на СССР. Черный ястреб нацистской свастики уже кружил над Европой. Улицы и площади Парижа и Варшавы, Копенгагена и Праги дрожали от умопомрачительного возгласа «Heil Hitler!».
В Москве тоже не дремали: нарком обороны Тимошенко и начальник Генерального штаба Жуков дорабатывали секретную директиву, в которой обращали внимание военных на возможность провокационных действий со стороны немцев. Но, по-видимому, поздно.
Зловещую тишину над страной разорвали бомбовые водопады самолетов Luftwaffe, которые 22 июня 1941 года в 3 часа 15 минут обрушились на мирные советские города — Киев и Минск, Одессу и Севастополь. Пламя войны охватило все необъятное пространство западной границы СССР, 3000 километров от Баренцева до Черного моря.
В то время у вермахта уже был успешный опыт побед на Западе, он превосходил Красную армию почти во всем, прежде всего в качестве армейской вертикали. (Тем временем корпусами, дивизиями и полками Красной армии командовали офицеры, не имевшие достаточного образования и командного опыта.) Танковые армады Манштейна и Гудериана таранили стыки фронтов: в окружении оказалось немало советских военных соединений и армий. За первые две недели войны (с 22 июня по 6 июля 1941-го) по всему немецко-советскому фронту вермахт разгромил 100 советских дивизий, причем в пограничных боях Красная армия потеряла 850 тысяч бойцов, 11,7 тысяч танков, 6293 самолета, свыше 20 тысяч пушек и минометов. Войскам вермахта досталось более 5,4 миллиона винтовок, 191 тысяча пулеметов, мобилизационных запасов латуни, свинца, легированной стали, нефтепродуктов, которыми обеспечивали треть собственных потребностей во время наступления.
Беспомощность и ошибки командования Красной армии, преступная неподготовленность Сталиным обороны западных рубежей государства обернулись катастрофическими последствиями. В первые три недели войны немцы захватили Прибалтику, Беларусь, часть Украины и России, подошли к Киеву. В лихорадочном воображении фюрера возникали звездчатые башни Кремля.
Неожиданное нападение немцев (неожиданное для Сталина!) повергло его в состояние полного транса. Он никак не хотел поверить в то, что Гитлер опередил его. Вместо Сталина 22 июня 1941-го в полдень выступал по радио Молотов, поскольку вождь не в состоянии был подняться с кровати. Только 3 июля обратился он к народу, над которым издевался длительное время, и выдавил из себя в мгновение слабости несколько неожиданное для всех — «Братья и сестры...». Даже по радио было слышно, как зубы вождя отбивали барабанную дробь о стакан с водой. На то время он был готов, по свидетельству Молотова, пойти на новый Брестский мир, даже капитуляцию — отдать фашистам Прибалтику, Молдавию и часть других советских республик.
Что лежало у истоков такого катастрофического поражения в 1941-ом? Вероятно, общемасштабный разлад в рядах Красной армии, вызванный морально-психологической подавленностью войск в результате сталинских репрессий 1937—1938 гг., а также самым низким уровнем лояльности к власти рядовых красноармейцев (преимущественно рабочих и крестьян, которые помнили Голодомор, раскулачивание и бедность во времена советского бытия). Мощный удар, нанесенный вермахтом, разрушил панический страх красноармейцев перед сталинской машиной террора, и потому массовое дезертирство и массовая сдача в плен стали феноменом начального периода войны. Вследствие этого к концу 1941 года в немецком плену, по подсчетам генерала Гальдера, оказалось почти четыре миллиона красноармейцев (среди них — Яков Джугашвили, сын Сталина). Как отмечает свидетель тех событий, академик Ю. Билодид «... в то ужасающее время сокрушительное поражение испытала советская система... Поражение СССР на первом этапе Второй мировой войны было поражением большевистского режима».
Мгновение слабости вождя длилось несколько месяцев, когда он со слезами на глазах отдавал всю полноту власти Москвы и фронта Жукову. Этого мгновения он не забыл полководцу после войны, но тогда Жуков еще был ему нужен.
Чтобы в конечном итоге понять Сталину, куда довела советское государство и его народ преступная политика, нужно было отодвинуться Красной армии к Волге и Сталинграду, к горам Кавказского хребта, чтобы оттуда начать освобождение опустошенной оккупантами страны.
Напомнила история и о заговоре Сталина с Гитлером, когда Госдепартамент США обнародовал в 1948 году захваченные союзниками секретные бумаги из ведомства Риббентропа на страницах своего издания «Nazi-Soviet Relations».
Но это уже другая история.
