Есть события, над которыми не властно время. Они остаются яркими и красноречивыми, сколько бы ни прошло времени. История — это человеческая память. Она ничего не забывает. Ни хорошего, ни плохого, все у нее на учете, все передается из поколения в поколение.
На все времена, на все поколения запоминаются людям войны. Всегда они — проклятие, всегда — боль человеческая.
Великая Отечественная... Еще и до сих пор не высохли слезы на глазах матерей, вдов и сирот, которым принесла непоправимое горе ужасная война. Еще живы солдаты, завоевавшие Победу.
От имени детей войны обращаюсь со словами сыновьей благодарности к ветеранам войны, живым и не дожившим до наших дней, ко всем участникам освобождения нашей Родины, которые героически сражались на фронтах, в партизанских отрядах, в подполье. Низко склоняю голову перед вашим героизмом и стойкостью, мужеством и мудростью.
От имени детей войны обращаюсь со словами сыновьей благодарности к ветеранам войны — труженикам тыла, которые в сильные сибирские морозы возводили заводы, строили танки, самолеты. Среди них были такие же ребята, как я. Чтобы достать до супорта, становились на ящик из- под снарядов. От имени детей войны обращаюсь со словами сыновьей благодарности к нашим матерям и старшим сестрам, которые работали по 14 часов в заводских цехах, пахали, сеяли на коровах, чтобы накормить своих мужей, любимых, братьев, громивших жестокого врага.
«Все для фронта, все для победы!» — это был не только лозунг, это был призыв к действию.
Я обращаюсь к их потомкам: всегда помните своих дедушек и прадедушек, своих бабушек и прабабушек. Они заслужили это своей жизнью.
Война... Ничто не может сравниться с нею. Поверьте мне. Я ее видел, я ее пережил, я на ней выжил. Я видел смерть своих друзей. Один погиб от осколка немецкой бомбы, которую сбросили на наш эшелон. Сережка. Он лежал спокойно, немигающими глазами всматривался в голубизну неба, а по щеке текла тоненькой струйкой слеза. Я смотрел и думал, когда мертвые плачут, значит, и им больно. Тогда и вплелись первые серебристые паутинки в детские волосы.
Прибавила серебра и смерть второго друга, Семы Земляка. Всю семью расстреляли у меня на глазах. Дядю Петю, тетю Риту, Леню и маленькую Цылю.
Тяжело было нашим родителям на фронте, очень тяжело, но они знали, где враг, их преследовала смерть на каждом шагу. Страшные годы оккупации приходят в сны до сих пор.
Я прошу прощения у наших дорогих ветеранов, но то, что досталось нам, детям войны, ни в какое сравнение не идет с вами.
В восемь-десять мы становились взрослыми...
Таскали ведрами воду, рубили дрова, косили, ходили по полям собирать гнилой картофель, колоски...
А как мы мечтали, чтобы поскорее наши родители прогнали фашистов... Мы так этого ждали, а вы все медлили... Папа простился со мной восьмилетним, а встретился с двенадцатилетним... Нынешнему поколению не дано понять, почему мои одноклассники шли служить в армию с восьмого-девятого класса. Очень просто. Кто пошел в первый класс в сороковом или сорок первом году, во второй пошли только в сорок четвертом. Отсрочку давали только тем, кто мог закончить школу до двадцати лет. А сколько моих ровесников ушли из жизни раньше срока... Дали себя знать постоянные недоедание, недосыпание, тяжелый труд, упавший на наши плечики. Сергей Моцный, Толя Гулько, Толя Лисневский, Витя Шевчук, Толя Дидык, Петр Филипчук... Всех и не сосчитать... Им бы жить и жить, растить детей, воспитывать внуков... А всему виной война...
В моей памяти навсегда остались две знаменательных даты — 9 Мая сорок пятого и возвращение отца. Праздновали Победу, его возвращение. Радость была безгранична... Но больше всего, наверное, радовался я, пацан военного грозового лета, проскуровский, с улицы Фабричной. Не все мои одноклассники дождались.
Каждый год на День Победы мы идем на военное кладбище, когда уже отгремят медью полковые оркестры и наступит тишина. Я и мама. Положить цветы Егору Кобзеву, Анатолию Хорольскому, другим членам подпольной группы механического завода, которые героически погибли в застенках гестапо по вине продажного человека.
У нас была явочная квартира. Они были частые гости. Я всех их хорошо знал. С каждым годом все труднее маме, девяносто семь, но это наш святой долг перед ними.
Положим цветы, помолчим, и мама, как всегда, тихо скажет: «С праздником вас, ребята!»
Потом идем к отцу на могилку. Рано ушел от нас. Его просьбу выполнил. Похоронил со всеми наградами. Медалью «За отвагу», которую получил в сорок первом, орденом Красной Звезды — за оборону Кавказа, медалью «За боевые заслуги» — за бои в Карпатах. Эти, говорил он, я заслужил своей кровью. Очень не любил тех, кто имел одну-единственную медаль «За победу», а грудь увешивал «иконостасом» из всяких значков и юбилейных медалей.
Дети войны... Горькая нам досталась судьба. Вспомнили об этом поздно. И вспомнили, лишь бы вспомнить. Кто родился до 1933 года, те — ветераны войны, хотя в Ташкенте войну видели только в киножурналах. А те, кто ее пережил, но родился после 1933 года — никто. Закон этот лучше было бы не принимать! Писали его те, кто никогда не хоронил друзей, никогда не видел изувеченные тела, не сидел в подземельях, когда на голову падали бомбы, никогда не радовался кусочку хлеба с остюками, лишней тарелке супа...
Чего там говорить... Меня могут понять только те, кто пережил эти страшные годы, голод и холод, страх...
60 лет пролетело... Многие начали забывать те годы. Идут на возложение венков к мемориалам не по велению сердца, а «организованными» колоннами. Говорят красивые слова по написанному, поздравляют ветеранов с праздником. Им не слова, а забота нужна. И не только в праздники, а каждый день. И детям войны также нужна забота. Не понимаю, почему детей, родившихся 30 апреля 1945 года, также причисляют к детям войны? Довоенные — да, а эти при чем? Может, среди народных депутатов есть двое-трое? О-о-о, они себя никогда не забывают.
Хватит о плохом. Поздравляю всех с праздником. Ветеранов войны и детей войны. Дай Бог всем нам отпраздновать 100-летие Победы.
