Интересные публикации в «Дне» Константина Рылева (№№ 46, 51) и Ирины Котик (№113) заставляют продолжить тему, т. к. взгляды этих авторов на наследия Фридриха Ницше и Зигмунда Фрейда представляются мне несколько упрощенными.
Расхожее мнение о Ницше как предшественнике фашизма свидетельствует о непонимании сути как фашизма, так и Ницше. Фашизм (от «fascio» — пучок, секта) это термин, который прикрывает плохое понимание реальности несостоятельной словесной конструкцией. Социальная практика показала, что фашизм — это не секта, а масса: пассивная масса, которая не хочет сама решать социальные вопросы и ищет того, кто это сделает за нее; приспособленческая масса, которая в своей пустоте ищет подчинения кому-либо (авторитарный мазохизм); агрессивная масса, которая в своей никчемности хочет кого-либо себе подчинить (авторитарный садизм) или уничтожить (деструктивность). Эта масса порождает вождя или институт, которые злокачественную иррациональность рационализуют в псевдосимволах долга, патриотизма, классового сознания еtc. Фашизм — это, в первую очередь, не фюрер, а толпа. Тогда как Ф. Ницше — это религиозная ненависть к толпе. Ницше предчувствовал фашизм, но отнюдь не был его апологетом. Он жил во времена бурного становления «массового общества» с его мещанской пошлостью, массовыми психозами и деградацией. Агрессивными текстами о жажде власти Ницше пытается скрыть страх перед толпой, которая грозит растоптать (и таки растоптала!) остатки христианства, классической культуры и Просвещения. Не могу согласиться с тезисом И. Котик о Ницше как «первом настоящем психологе» — философия и религия издревле наполнены психологией по преимуществу, но впрочем, это отдельная большая тема.
Власть есть феномен не только материально-экономический, но и морально-психологический, что было понятно уже во времена Ветхого Завета. В восьмом стихе первой Книги Царств евреи просят у Бога Яхве дать им царя для суда и управления. Через пророка Самуила Яхве говорит, что царь и его челядь отберут лучшие земли, а их самих поработят. Бог предлагает евреям выбор: тяжесть жизни «своим умом» или авторитарный иррационализм власти. Евреи выбирают последнее. Суть власти — не в наличии вождей, а в массе, которая ищет подчинения. Власть не может быть благородной, если она вознесена аморальной толпой. Иисуса распяла не власть, а толпа, которая еще недавно почитала его за Царя Иудейского и бросилась каяться и «записываться» в христиане. Все Апостолы, так или иначе, отреклись от Христа, но дальше всех пошел Апостол Павел, который, вообще- то, был не совсем Апостолом и не Павлом, а фарисеем Саулом из Тарса, гонителем христиан (!), который затем уверовал. В «Послании к Римлянам» Ап. Павел говорит о том, что «нет власти не от Бога», и это, на мой взгляд, — извращение учения Христа.
Отбросив христианство в порыве гневной рефлексии, Ницше так и не понял феномен власти. Но, вслед за Герценым, Достоевским, Марксом и другими, он справедливо ставит под сомнение избранный цивилизацией путь, говорит, что платой за прогресс становится деградация, а причину видит в психологии социума. Ницше подводит черту под благородной, но наивной верой в разум человека и громко заявляет о его иррациональности.
А вот дальше начинается Фрейд. В расхожих разговорах о психоанализе обычно звучат фривольные мотивы сексуального инстинкта, либидо, хотя все это во фрейдизме вторично. Часто этим грешат даже психологи и философы, учившиеся по нудным программам вузов. Эрих Фромм как- то заметил, что психоанализ не понятен без клинической практики (добавим, что для его понимания не менее важен практический опыт работы в больших массах людей). Фрейд разрушил иллюзии об исключительной разумности человека и показал, что бессознательное объективно существует, решающим образом определяет поведение человека и является подавляющей частью психики по сравнению с сознанием. Фрейд предложил первую, хотя и механистическую, но частично подтверждаемую практикой модель психики: подсознание (id), сознание (ego) и надсознание (alter-ego) — это и динамическая, и диалектическая модель духовности, хотя сам Фрейд так вопрос не ставил.
Фрейд вскрыл механизмы бессознательного, часть которых рассмотрим кратко. «Угнетение» — нежелание и невозможность переносить знание об истинных бессознательных мотивах своих действий, что ведет к «рационализации» (например, к оправданию жестокости патриотизмом, долгом, верой и прочими якобы «высшими» целями). «Сопротивление» — реакция на прорыв в сознание бессознательных содержаний (это либо злость и агрессия, либо игнорирование и избежание, либо безысходность и депрессия —в них корни социальных апатии или агрессии. «Перенос» — восприятие реалий (по большей части бессознательных и, часто, иллюзорных) не непосредственно, что почти невозможно, а через призму содержания психики; здесь — корни манипуляций массовым сознанием и любой власти, которая скажет то, что хотят услышать, поведет и снимет ответственность.
Вопреки обычным упрощенным взглядам, половой инстинкт и инстинкт самосохранения у Фрейда это не только животные инстинкты, а — бессознательное, которое имеет не только биологическую основу. Подавляющими у человека есть «социальные инстинкты», возникшие вследствие механизма «вытеснения» в подсознание, а многие «мерзости человеческие» — не животного, а социального происхождения. Но Фрейд так до конца этого не понял. Раньше Фрейда и лучше его это сделал Карл Маркс, который четко отличал врожденные инстинкты, секс и голод, от приобретенных страстей, таких как честолюбие, ненависть, скупость, подавление других и пр., обусловленных общественными отношениями, которые можно изменить.
Действительно, Фрейд ошибочно считал источником психической энергии (либидо) исключительно сексуальность. Но Первая мировая война показала, что неврозами на сексуальной почве невозможно объяснить массовые психические явления, особенно агрессивно-деструктивные страсти. Фрейд вводит понятие Эроса, но не в узко-сексуальном смысле, а как всеобщую энергию жизни. Эросу противостоит стремление к разрушению (Танатос), которое может быть направлено как на окружающий мир, так и на самое себя. Налицо единство двух диалектически противоречивых тенденций в психике. В понимании этого Фрейда обогнал Карл Юнг, который шел по пути исследования всеобщих коллективных содержаний психики, известных как «архетипы коллективного бессознательного». Отбросив избыточный биологизм фрейдизма, Фромм разработал подтверждаемую социальной практикой теорию деструктивности современной цивилизации. Он же выделил Формы проявления психической энергии социума (социальный характер): деструктивные авторитаризм, разрушительность и приспособленчество, а также конструктивная плодотворность. Действительно, классический психоанализ Фрейда мало что объясняет, но на его основе возникли мощные системы взглядов Карла Юнга и Эриха Фромма, которые в сумме достаточно адекватно объясняют социальные явления.
Недавно у нас стали доступны работы чешско-американского психиатра и неординарного мыслителя Станислава Грофа. Развивая взгляды ученика Фрейда Отто Ранка на феномен родовой травмы, Гроф, кажется, нашел первоисточник огромного запаса психической энергии. Процесс рождения ребенка сопровождается угрозой жизни, болью. Физическим и эмоциональным стрессом.
Возникший бездонный запас биологической околородовой (перинатальной) энергии форматируется социально-биографическими и надличностными (трансперсональными) содержаниями, которые восходят к «коллективным архетипам» Юнга. Эта энергия в различных условиях может проявиться либо как злокачественные апатия или агрессия, либо как «источник питания» для высших устремлений.
Подсуммируем. Подавление, извращение и ненадлежащее использование психической энергии ведет, в лучшем случае, к деградации в виде апатии или жалких мещанских страстей, а в худшем — к агрессии и жестокости. Направление же этой энергии на реализацию человеком и обществом своего высшего предназначения даст шанс обрести давно утерянный смысл жизни, и первый шаг в понимании этого сделал Зигмунд Фрейд.
К украинским реалиям это имеет прямое отношение. Уже очевидно, что нынешние социально-экономические проблемы есть следствие не каких-то абстрактных «объективных причин», а результат вполне конкретной морально-психологической деградации общества. Фрейд называл это «психологической нищетой». Выход из тупика видится в активизации творческого потенциала массового психического — одного частного интереса и законов здесь мало. Писать об этом можно еще много, и «День», возможно, мог бы провести дискуссию на эту тему. Она того стоит .
