Финансово-экономический кризис, начавшийся в 2008 году, совпал с рядом событий, которые существенно повлияли на развитие новых тенденций в международной политике. Наиболее рельефно это отразилось на евро-евразийском пространстве. На что были свои причины.
Во-первых, кризис, в эпицентре бурления которого оказалась газовая проблема, поставил перед странами Европы и Америки вопрос надежного обеспечения энергоносителями производственного процесса в смысле поддержания конкурентоспособности экономики. В сложном положении оказались страны Западной Европы, которые в последние два десятка лет загнали себя в зависимость от российского газа. И вдруг обнаружили, что это не только экономика, но еще в большей степени политика.
Во-вторых, приход Б. Обамы в Белый дом внес серьезные коррективы в отношения США — Россия. В отличие от восточноевропейской политики Дж. Буша-младшего, его преемник сосредоточил внимание на сближении с Россией, надеясь при ее помощи положительно решить проблему иранского ядерного вооружения. Однако при этом никоим образом не взвешивалось то обстоятельство, какой ценой Москва способна поддержать Вашингтон в иранском деле. Кремль никогда не скрывал, что хочет неделимого доминирования на постсоветском пространстве как канонической территории зоны влияния России. Вялость реакции США на такую ясность со стороны Кремля засвидетельствовала, что Вашингтон не отклоняет его «джентльменских» жестов. То ли США вдруг решили, что Восточная Европа с ее нестабильностью, непредвиденностью просто неинтересна супердержаве, то ли выгоды, которые представлялись от сотрудничества с Россией в решении международных проблем, оказались привлекательнее. Сказать трудно. Однако все ли так просто в большой геополитике после 1989 — 1991 годов, когда Восточная Европа, покинув евразийский коммунистический лагерь, стала настойчиво стучаться в «западную рукавичку»? Первые сигналы-ответы виделись приличными и перспективными для невольных пленников коммунизма. Однако трансформации и развитие демократии в постсоветских странах оказались такими медленными, что терпению Запада пришел конец. На смену оптимизму пришел пессимизм.
Снижение интереса Запада к перестройке своих позиций на востоке Европы и реализации концепции равных возможностей на постсоветском пространстве приведет, очевидно, к последующему падению, в первую очередь, влияния США в странах Новой Европы и началу наступления России в смысле возобновления ее позиций. Экспансионистская суть внешней политики России в течение многих веков оставалась неизменной. Менялся лишь ее идеологический наряд. Сначала это были прорубания с помощью оружия «морских окон» для выхода в цивилизованный мир. Потом — благотворительная защита народов от истребления злыми и недобрыми соседями. За этим пришла идея коммунистического осчастливливания мира. Сегодня — «русский мир». Что завтра? Если сравнить политику допетровской России, России имперской и России коммунистической, то она замкнется на неизменности экспансионистской сути.
Отмахнувшись от демократии внутри страны, масштабных союзов, которые бы связывали руки во внешнем курсе, сегодняшняя Россия проводит политику временных ситуативных сближений по делу накопления сил для перехода в точно рассчитанную и апробированную веками имперско-государственную колею.
Наиболее ярко это наблюдается в российской политике Старой Европы, напуганной кризисом; той Европы, которая после 1991-го почувствовала, что существующая с 1945 года опора на США постепенно теряет свою актуальность относительно защиты от агрессивных намерений советского коммунизма. Русский газ потихоньку затуманивает верность атлантическим принципам, с одной стороны, а с другой, Россия как производитель не видится серьезным конкурентом на европейских и мировых рынках, в то время как США являются таковыми, что, понятно, дистанционирует ЕС от американского промышленного гиганта. Россия же в этом смысле для Старой Европы двойной партнер — и как сырьевой ресурс, и как рынок сбыта промышленной продукции. Тем более, что потраченная на газ валюта возвращается назад в виде платы за промышленные товары и услуги. Отсюда и берут начало западноевропейские приоритеты России перед странами ЦВЕ, которые лежат в часто беспокойном коридоре между Старой Европой и Россией. И потому между Парижем, Берлином, Римом, с одной стороны, и Москвой, с другой, запахло дружбой, основой которой является газ и экспортно-импортное разделение труда. Однако круг участников перезагрузки современной геополитики не ограничивается Старой и Новой Европой, Россией, США. В ее круговорот постепенно втягиваются Китай и Япония, стратегические цели которых уже просматриваются. Абстрагироваться от их участия в новой модели геополитической игры, исходя из их потенциала, не сможет никто. Возникает целая цепь политически стратегических потребностей. Россия нужна США против Ирана и Китая, России нужен Китай как противовес США, но Китаю нужны российские сырьевые ресурсы и еще много чего. США постепенно теряют статус сверхгосударства, превращаясь в одного из наибольших игроков на поле мировой геополитики. Баланс сил в современном мире характеризуется неустойчивостью и аморфностью и имеет тенденцию к видоизменению. Никто конкретно сегодня не знает, кто и с кем будет «дружить» завтра. Положение малых и средних государств в таком хрупком расписании сил достаточно сложно и таит в себе опасность их независимости. И не только для тех, кто по различным причинам находится за пределами евроатлантической системы безопасности, но и тех, кто слишком быстро поверил в свою счастливую звезду. Так, сдача Украиной своих суверенных позиций в сторону статуса ограниченного суверенитета (Украине уже предлагают представлять ее интересы в международных организациях) прошла незамеченной Старой Европой, ее органическими структурами (ЕС, НАТО, ОБСЕ и тому подобное). Бог с ней, милуясь собой, она много чего упустила в конце ХХ — начале ХХІ ст. Однако безразличие, которое проявляется в последнее время к Украине со стороны ее западных соседей, еще недавно видевших в ней своего стратегического партнера, поражает своей близорукостью. Где в настоящий момент лозунг «За нашу и Вашу свободу», который полтораста лет исповедовали лучшие представители украинского и польского народа? Ведь в нем заложено глубокое содержание. Свобода и независимость Польши всегда читалась через свободу и независимость Украины.
Вместе с тем выделился еще один фактор, который способен во все более ощутимом позитивном смысле влиять на развитие новых тенденций, — это нарастающие изменения климатических условий на Земле. При таких обстоятельствах для всех стран появилась крайняя необходимость объединяться вокруг проблемы приспособления и выживания. А военные угрозы, бряцанье оружием могут исходить лишь от политиков, лишенных здравого смысла и осознания того, чем может обернуться для мира война, которая в стиле кавалерийского галопа так смачно подается бездумными головами на сайтах интернета.
