Соответствует ли сегодня уровень информационной открытости власть имущих реальным потребностям украинского общества? Знаете, вы сами ответили на это в своей публикации «Открыто о «прозрачности» («День», №72, 5.05.2006). Кто этот материал читал, имел возможность убедиться — ответ отрицательный. Ради справедливости отметим: количество «тайн», которые власть скрывает от народа, за время президентства Виктора Ющенко значительно уменьшилось. Однако из этого совершенно не следует делать вывод, что вопрос открытости и прозрачности отношений украинской политической верхушки с масс-медиа утратил свою актуальность. Думаю, не нужно напрягать свою мысль, чтобы понять: мы должны очень внимательно подойти к проблеме публичности власти, помня, что в ней отражен уровень коммуникационного менеджмента властных структур. Не говоря уже об особенностях обращения наших правителей с журналистами, которые так ярко характеризуют часть их культуры.
Учитывая это, очень уместно будет рассказать об интересном опыте коммуникационного обеспечения деятельности правительств в некоторых иностранных государствах развитой демократии. Возьмем хотя бы Соединенные Штаты Америки. Свобода слова для их граждан предполагает не только право защищать свою позицию и свои взгляды — она предполагает также право узнать о настоящих взглядах и позиции своего правительства. Убедительным свидетельством того, какое значение там этому отводят, стала уже Первая поправка к Конституции США, которая гласит: «Конгресс не может принять ни одного закона, который бы …ограничивал свободу слова и прессы». Поэтому не удивительно, что общественное мнение всегда было и остается сегодня мощной силой американского общества. Еще в ХIХ в. издатель американской газеты «Атлантик Мансли» Джеймс Ловелл отмечал: «Давление общественного мнения подобно атмосферному. Его не видишь, но все же оно давит с силой шестнадцать фунтов на один квадратный дюйм».
Конечно, «право знать» требует крепкой законодательной базы, поскольку оно является фундаментальным для обеспечения открытости и общественной подотчетности правительства. Среди важнейших шагов в этом направлении специалисты отмечают так называемую «доктрину пристального взгляда», впервые сформулированную в решении процесса «Бостонское телевидение против FCC» (1970). Впоследствии она была развита в «Законе об освещении действий правительства» (1977). Между прочим, эта доктрина выросла на почве многочисленных нареканий, что некоторые правительственные структуры не обязаны никому нечего объяснять относительно своих отношений с другими структурами; она заключается в выяснении фактов «сделок за закрытой дверью», и преследует цель сделать правительственные структуры подотчетными общественности без продуцирования формальных отчетов. Доктрина «пристального взгляда» является попыткой найти золотую середину между правилами «необходимого удокументирования» (которые требуют от чиновников подтверждать каждый свой шаг документом) и необременительным так называемым стандартом детской перчатки, по которому чиновник должен только оправдать общую логику своих действий и решений.
Когда читаешь об этом, то поражаешься — многое из того, о чем давно уже позаботились в Соединенных Штатах Америки, очень актуально для нас сегодня. Так, скажем, «доктрина пристального взгляда» определяет, что может сделать гражданин или группа граждан, если они не имели возможности присутствовать на официальных открытых слушаниях. По этой доктрине, правительственный орган должен делать все свои заседания открытыми, если предмет обсуждения не содержит служебной тайны, а также вести протокол всех заседаний. Определяется также порядок доступа граждан к таким протоколам и порядок, в котором может начаться судебное расследование нарушений вышеописанных правил.
Уже принятые во многих странах законы о свободе информации (например, в Канаде, Австралии и так далее) основываются на аналогичных принципах. По оценке экспертов, их цель — уполномочить граждан относительно контроля действий власти путем обеспечения им доступа к правительственной информации, а также путем усиления информирования населения правительством о своих действиях. На практике, однако, все не так получается, так как сфера действия этих законов в некоторых странах ограничена специфическими особенностями развития собственного законодательства, что предполагает защиту от разглашения определенной важной информации. Вот, например, как решены эти вопросы в канадском «Законе о доступе к информации». Он, в частности, оставляет недоступными для общественности немало типов информации, — например, данные, напрямую полученные от иностранных правительств, значительную часть коммерческой информации, протоколы федерального кабинета министров. Это требование распространяется также на информацию, разглашение которой может навредить военным, торговым или дипломатическим интересам государства, или же помешать осуществлению правосудия. И относятся в Канаде к этому с пониманием, потому что такой подход, в основу которого положены гарантии информационной безопасности, внедрен не искусственно или ошибочно, а возникает из требований самой жизни.
Уже даже из этого видно, как поучителен для нас опыт стран развитой демократии. Ведь речь идет о создании правового поля, в котором реализуются не только права отдельных субъектов информационной сферы, но и закрепляются обязанности и ответственность государства, органов власти и управления за уровень информационной деятельности в целом. Особенно актуальным для власть имущих является отказ от так называемой «коридорной политики» — действий, направленных на ограничение информации об отдельных важных событиях или решениях, допуска к ним только отобранных «надежных» журналистов. Одним словом, не трудно понять, что в информационном обществе резко возрастает роль права как главного механизма регулирования общественных отношений. Однако информационное общество у нас развивается такими быстрыми темпами, что информационное право существенно отстает от его потребностей, и потому многие общественные отношения, уже сегодня действующие в информационной сфере (прежде всего между властью и СМИ), все еще остаются неурегулированными.
На мой взгляд, пристального внимания требуют сегодня пресс- службы в Украине. Как бывший руководитель такой структуры с девятилетним стажем работы со всей ответственностью могу сказать: их деятельность имеет свои выразительные, только им присущие свойства. Однако они до сих пор лишены правового регулирования, кроме, конечно, существующих ведомственных положений о пресс-службах. Учитывая это, весьма полезным для нас станет заимствование практики, которая приобретена во Франции.
В чем ее ценность? Во-первых, там создано и уже не один год активно действует Национальное объединение пресс-атташе — профессионалов в сфере коммуникации. Во-вторых, у французов есть кодекс профессиональной этики пресс-атташе, который принят еще 16 марта 1976 года. Этот уникальный документ, в частности, состоит из пяти очень интересных статей. Вот они: Статья 1. Критерии профессиональной квалификации. Статья 2. Роль профессионального пресс-атташе. Статья 3. Характеристики информации, предоставляющейся прессе. Статья 4. Отношения с разными аудиториями и средствами информации. Статья 5. Самоконтроль и меры профессиональной защиты. Скажите мне, разве не важно все это хоть как-то урегулировать на профессиональном уровне? Вопрос, как видите, риторический. Благодаря такому ответственному отношению профессия пресс-атташе во Франции пользуется заслуженным авторитетом и гармонично развивается. Не пришло ли время что-то подобное создать в Украине?
