В обществе и экспертных кругах продолжается острая дискуссия по поводу выдвижения на соискание Национальной премии имени Тараса Шевченко профессора Гарвардского университета (США) Григория Грабовича. В №14-15 от 29-30 января «День» опубликовал статью литературоведа Ивана Дзюбы «Язык митинга — не язык науки и культуры», а также комментарии писателя Игоря Калинца и журналиста и документалиста Юрия Макарова. В продолжение дискуссии предлагаем вниманию читателей отзыв заведующего кафедрой украинской литературы им. академика Михаила Возняка Львовского национального университета им. Ивана Франко Тараса Салыги.
Отзыв на статью Ивана Дзюбы «Язык митинга — не язык науки и культуры» («День» №14-15 от 29 января 2016 года)
Более толерантных аргументов для успокоения страстей относительно присуждения Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко Г. Грабовичу, чем те, которые привел Иван Дзюба в полемической статье «Язык митинга — не язык науки и культуры» («День» (№ 14-15, 29-30 января, 2016), не нужно.
Иван Михайлович сейчас, как и около десятка лет назад в статье «Григорий Грабович: PRO и KONTRA» (ЛУ. — 2008. — 42 (5230), подчеркивает объективные заслуги Г. Грабовича как литературоведа, то есть акцентирует на его «исследовательском потенциале, утонченном методологическом инструментарии, энергичной стилистике и широком компаративистском мышлении». Правда, местами он высказывается с несколько преувеличенным чувством «давней приязни к Грабовичу как ученому». В частности, относительно скрупулезного рассмотрения «складної гами Франкових оцінок А. Міцкевича... в контексті драстичних мотивів «валенродизму». Кстати, здесь Грабовичу авторитетным оппонентом был знаменитый франковед и полонист профессор Иван Денисюк, который, кроме этого, критиковал Г. Грабовича за «трафаретність оцінок» «Історії українського письменства» Сергея Ефремова, за наклеивание «ярлика соціологізму на високолетно написану працю».
Чем заканчивает Иван Дзюба свою взвешенную, действительно антиспорную речь? «Григорий Грабович, — говорит он, — яркая величина в украинском интеллектуальном мире и останется ею даже независимо от того, будет ли ему присуждена Национальная премия имени Тараса Шевченко. И труды его будут читать».
Контраргументов этому нет, тем более что акцентируется на будущем. Есть разве что примеры для подтверждения вывода Ивана Дзюбы. В украинском литературоведении имеем много ярких величин, не награжденных Шевченковым именем, но труды которых читают. Четырехтомное издание литературоведческих исследований профессора Ивана Денисюка кафедра украинской литературы им. академика Михаила Возняка Львовского национального университета им. Ивана Франко в свое время дважды выдвигала на получение премии, и Шевченковский комитет, регистрируя их, на первом своем заседании их же «резал», даже не вводил в общий список претендентов. Уже несколько лет как ушел в мир иной выдающийся филолог, а труды его живут. Найдите хоть одно научное исследование соответствующей денисюковской тематики, чтобы в нем не было ссылок на него. Кстати, в научно-филологической среде давно признана «школа» Ивана Денисюка.
Как яркий противовес этому можно назвать десятки лауреатов в литературоведческом участке (не говорю в художественной литературе, потому что там — о господи! — количество поражает), произведения которых уже при своем выходе в свет были «мертворожденными». Их никто по своей воле не читал, разве что студенты-филологи вынуждены были...
Суть речи Ивана Дзюбы — в ее афористическом названии: «Язык митинга — не язык науки и культуры». В советские времена в цехах и животноводческих фермах собирали подписи в поддержку пропагандистов коммунистической идеологии в некоммунистическом мире, так сегодня искусственно собирают подписантов «в защиту» Г. Грабовича. Иначе, как псевдонаучным митингованием, это действительно невозможно назвать. Если «журналист, документалист, писатель» Юрий Макаров говорит, что Грабович «в некоторой степени открыл» для него Шевченко и «украинскую культуру в целом», то остается этому «журналисту, документалисту и писателю» разве что посочувствовать, а не полемизировать с ним о «конфликте поколений и разном восприятии этими поколениями Шевченко».
А какой-то Олег Коцюба, назвавшийся лектором Гарвардского университета, рассекретил «кухню» грабовичефилов. Он говорит, что «эта премия не стоит его (то есть Грабовича. — Т.С.!) мизинца, что «заскорузлые еще советские мастодонты от украинского научного и культурного истеблишмента считают это серьезной угрозой себе» (УЛГ, 15 января 2016). Конечно, в своем уме читатель с этим не дискутирует. Удивляет, почему Г. Грабович не отгородится от таких охранников его чести, почему эти не советские, а какие-то «лучшие», не заскорузлые, а еще более заскорузлые — новейшие мастодонты — «ссавці» гарвардских грантов на ничего не стоящую премию подсунули не мизинец Грабовича, а его всего.
Коллективное письмо единомышленников — это вовсе не митингование, а скорее общий взгляд на проблему. Это классическая форма эпистолярии, которая сохраняет жанровый канон. Коллективное письмо, коллективное авторство в данном случае тех 15 подписавших его людей — не противодействие науке. Нельзя не согласиться с И. Дзюбой, что «к неизменным большим и малым, сквозным и локальным расколам, которыми неутомимо и изобретательно пытаются насыщать наше общество политики, призывая к «национальному единству», каждый раз добавляются временные расколы, инициированные не менее изобретательными гражданами...». Пусть бы «изобретательная гражданка» Тамара Гундорова это запомнила.
Напрашивается вопрос: почему поддался на такую провокацию Г. Грабович, жертвуя своим именем, авторитетом академического ученого, моралью, зная, деликатно выражаясь, о негативных оценках его шевченковедческих трудов со стороны самых авторитетных писателей, ученых и украинской общественности? Негативные оценки появились не сегодня. Следовательно, «большой или малый, локальный или сквозной» раскол в обществе уже происходит. Но для Г. Грабовича — что там раскол? Лучше удостоверение лауреата... А может, то и то «в руку»...
