Когда долго живешь в Испании, замечаешь, что испанцы и украинцы иногда имеют разные приоритеты.
Как-то, когда я еще работала интерной (жила с одной испанской бабушкой и присматривала за ней), на рождественские праздники у меня было несколько выходных, и я могла жить в квартире сеньоры или куда-то пойти. Решила пожить несколько дней в ночлежке. Мне было интересно увидеть, как живут люди, которые не имеют крыши над головой. Интересно было почувствовать, что чувствуют они, увидеть, что едят, как разговаривают. Хотела знать, стесняются ли они приходить в ночлежку? Хотела знать, стыдно ли есть бесплатную еду?
Мне — было стыдно. И еще мне все время казалось, что еда подается в грязной посуде, что сладости и йогурты просроченные. Ела я с отвращением. Некоторые обитатели ночлежки имели довольно беззаботный вид. Но были и такие, кто устал, смотрел грустными, погасшими глазами. Я провела в ночлежке три ночи. Помимо меня там было еще несколько украинок. Мы с ними много разговаривали. Мне пребывание в ночлежке чем-то напоминало путешествие в поезде, когда ты не должен ничего делать, только наблюдать за тем, что происходит рядом с тобой.
Когда я вернулась к своей предыдущей жизни, начала встречать на улице некоторых жителей ночлежки, с которыми виделась там. С одним из них я встречалась годами. Он всегда был чисто одет и часто днем спал на лавках прямо на улицах. Я с ним некоторое время здоровалась, а затем начала делать вид, что не замечаю его.
Через несколько лет я начала работать в поликлинике. Меня сначала удивила одежда врачей. Она была обычной. Мужчины чаще всего в джинсах, рубашках, часто небритые. Женщины тоже без особых излишеств. Рядом с ними я абсолютно не чувствовала себя золушкой. Конечно, их одежда была не из дешевого магазина, но и не из дорогого бутика. Если бы поставить рядом моего знакомого бомжа и кого-то из медицинских работников моей поликлиники, то нельзя было бы сказать, кто из них медик, а кто бездомный.
Позже меня поразил один случай. В поликлинике помимо постоянного медперсонала, всегда был персонал временный. Обычно это были молодые люди, которые еще не сдали экзамены, чтобы иметь постоянное место. Только где-то под сорок лет можно рассчитывать на постоянное место.
Однажды в поликлинике появился врач Хавьер, смугловатый, полноватый, с веселыми глазами, разговорчивый. Я скоро узнала, что у Хавьера есть невеста-гинеколог. Потом он нам рассказал, что женился. Потом я узнала, что он защитил докторскую диссертацию. Потом Хавьер сказал, что хочет купить машину. Хавьер хотел купить «Пассат». Но его жена говорила, что не хочет покупать «Пассат», потому что это будет хвастовство. Она настаивала, что лучше купить более скромную машину, и через какое-то время Хавьер уже демонстрировал нам новенькую «Лагуну». Было видно, что «Лагуна» ему нравится, но в то же время было понятно, что он жалеет, что не купил «Пассат».
И мне тогда подумалось, что двое врачей, конечно, могли себе позволить не только «Пассат», но и «Ауди». Но, наверное, у демократических испанцев нет потребности афишировать свои доходы. В конце концов, на любой машине среднего класса на хороших европейских дорогах ты можешь прекрасно путешествовать. Зачем вкладывать больше денег, чтобы иметь тот же результат?
Из разговоров с медперсоналом я узнавала, что они также иногда покупали мебель в шведском Ikea, которая намного дешевле, чем мебель в испанских магазинах с большой историей. Мне понравилось, что зажиточные, по испанским меркам, люди не пытаются кого-то поразить дорогим приобретением. Вещь покупается только для того, чтобы она хорошо служила.
Когда проходишь мимо школ, где припаркованы машины учителей, тоже не найдешь дорогих машин. Все машины среднего класса. И это притом, что учителя в Испании тоже относятся к категории обеспеченных людей.
Зато испанцы много путешествуют, ходят в рестораны. Испанцы считают, что жизнь коротка и прожить ее нужно интересно. Не забывают и о благотворительности. Когда немного ближе с кем-то знакомишься, всегда узнаешь о какой-то благотворительности.
Правда, на дорогах Астурии достаточно часто можно увидеть «Ауди» или «БМВ». Это связано с тем, что Астуриас — бывший край шахт. В последнее десятилетие все больше шахт закрывают. Это делается с помощью Европейского Союза. Шахты нерентабельны. А поскольку пенсия шахтеров высокая, то они позволяют себе роскошествовать. Себе или внукам покупают дорогие машины. Дети шахтеров часто и не думают об учебе, потому что имеют все необходимое. Если же деньги родителей закончатся, всегда найдется работа официанта: баров много, туристов тоже хватает.
Мой муж работает маляром. Как-то на его фирму пришел двадцатилетний парень, который хотел работать маляром. Через определенное время пришел отец парня и начал ругать хозяина фирмы за то, что он платит такую маленькую зарплату его сыну. Владелец был вынужден уволить парня. Оказалось, что отец юноши был шахтером, и зарплата больше тысячи евро в месяц казалась шахтеру очень маленькой для его сына без образования.
Я иногда вспоминаю одно интервью, которое дал известный польский режиссер Кшиштоф Занусси. Режиссера спросили: приятная жизнь ли у богатых людей? Он ответил, что богатые люди имеют, как и обычные, только один желудок, только один отпуск и только одну жизнь. То есть богатство не дает слишком много преимуществ над менее богатыми людьми.
Именно поэтому, думаю, богатые люди все чаще приходят к пониманию, что намного приятнее иметь нормальный уровень жизни и при этом не забывать, что за уютными стенами твоего дворца есть голод, холод, болезни, несчастья, беда. И, наверное, богатые люди понимают, что давать намного приятнее, чем брать. Что радость от помощи ближнему очень обогащает жизнь того, кто дает.
В Украине даже не очень богатые люди знают радость от оказания помощи ближнему. А нашим верхам, похоже, такая радость еще абсолютно не знакома. Наши власть имущие на Западе увидели только роскошь, но не заметили, что роскошью на Западе становится все более привычно делиться.
