Куда бы горькая судьба не забросила украинца — на Соловки, Воркуту, Инту или еще невесть куда, его жизненная сила прорастет и утвердится, казалось бы, в безвыходном положении.
Даже за колючей проволокой лагерей ГУЛАГа наши известные и неизвестные режиссеры и артисты ставили пьесы, священники проводили богослужения, патриоты колядовали, поздравляли друг друга по праздникам.
Июнь 1945 года. По дороге Перемышль — Львов на восток потоком едут и идут пешком демобилизованные солдаты, вереницы «студебекеров» везут трофеи: от фабрично-заводского оборудования товаров быта до обыкновенной мануфактуры. По обочинам дороги немецкие бауэры (с семьями, женами и детьми на телегах, как с заложниками) гонят стада племенных черно-белой масти коров-»голландок». Устало бредут, таща за собой деревянные тележки с узлами, чемоданами и другим товаром, бывшие «остарбайтеры». По селам, на импровизированных ярмарках, идет оживленный товарообмен немецких изделий на галицкий хлеб, сало, водку.
Большим спросом у местных пользуются наручные часы, швейные иголки, нитки, особенно для вышивания «мулине», детские игрушки. На ночь путники ставят шатры, палатки или же просятся к людям на ночлег.
Одна такая ватага «возвращенцев» остановилась на ночевку в предместье местечка Городок. Поужинали, что им Бог послал, сели в круг и запели. Были это артисты харьковского музыкально-драматического театра, которых немецкие оккупанты вывезли на принудительные работы. Железнодорожные вагоны, которые были им обещаны для последующей дороги домой, на станции не подавали, потому что эшелоны везли из Германии что-то более нужное, чем эти «остарбайтеры», отношение к которым у советской власти было негативное: «на фашистов, гады, работали...»
А жить нужно, по вечерам артисты пели, разыгрывали интермедии, читали стихи Т. Шевченко, «Енеїду» И. Котляревского, а благодарные слушатели, которые собирались на концерт, «входные билеты» оплачивали продуктами.
Старший группы артистов, которого все называли «режиссером», в предчувствии долгой жизни в Городке, надумал поставить пьесу «Наталка Полтавка». «Театр», а заодно и как общежитие для артистов, оборудовали в стодоле местного хозяина, видать, «рьяного театрала», с реквизитом и некоторыми музыкальными инструментами помогли просвитяне.
Больше месяца, под крышей стодолы, по вечерам звучали арии Наталки, Петра, Терпелихи, партии Выборного и Миколы.
На заказ слушателей (даже из окружающих сел) исполнялись отрывки из оперы «Запорожець за Дунаєм» и другая украинская классика. Под осень переполошилось НКВД, для которого всякая организованная группа людей представляла большую опасность. В одну из ночей пригнали в предместье Городка крытые брезентом грузовики, и артистов, которые так полюбились галичанам, увезли в безвестность.
Позже ходили слухи, что завезли их в город Золочив, где заставили работать на руднике бурого угля.
Мне запомнилась только фамилия «режиссера» — Вадим Грибачевский. Еще помню небольшого, юркого артиста комического амплуа, который, очевидно, был не из Харькова, потому что друзья величали его «приблудой».
Какова последующая судьба этого «театра под крышей» я не знаю. С ностальгической щемящей болью, не пропускаю возможность опять посмотреть эту прекрасную пьесу, которая таким удивительным образом вошла в мое детство.
Владимир ГИЖИЙ, Львовщина
