Общество, которое неспособно ценить тренированный ум, обречено.
Академик А. Мигдал
Резкую критику Национальной академии наук Украины, во всяком случае в тоне, который себе позволили мои коллеги в письме под названием «Симптомы тяжелой болезни, или Что представляет собой отечественная наука» («День», № 41 от 10.03.2005), лично я считаю несправедливой и необоснованной. Проблемы, конечно, есть, но не там, где их ищут авторы упомянутого письма.
Начну с выборов членов Академии. Это такая же процедура, как любые выборы в обществе, которые дают определенное распределение голосов между более и менее достойными кандидатами. И всегда имеет место некоторое давление различных групп влияния, что также нормально даже при самой демократической системе избрания. Но все по-настоящему великие ученые, рано или поздно, выбираются в ряды Академии, что и делает звание члена НАНУ престижным. Поэтому не нужно создавать представления, что НАНУ снизила планку требований.
Теперь возникает законный вопрос: а как же работают члены НАНУ? Утверждаю, что намного лучше, чем это позволяют современные условия. Например, класс отдельных физических и астрономических работ очень приличный и находится на мировом уровне. Средний же уровень науки есть не что иное, как отражение состояния страны и ее экономики, которая не позволяет финансировать научные исследования в нужном объеме. Благодаря энтузиазму и квалификации ученых среднего и старшего поколений этот уровень выше, чем должен быть при таких условиях, но он трагически падает под воздействием различных факторов, главный из которых, по-моему, — глубокое непонимание руководством страны роли фундаментальной науки в современном мировом развитии. Именно в этом — последствиях «финансового голода», на мой взгляд, и заключается болезнь, о которой идет речь в вышеупомянутой статье моих коллег.
Теперь относительно публикаций. Например, в учреждениях физического профиля большинство публикаций появляется в журналах с наивысшим рейтингом. Но при этом есть много высококвалифицированных ученых, которые отдают предпочтение рецензированным русскоязычным, а кое-кто — исключительно украиноязычным журналам. Это не умаляет подобные публикации, потому что оригинальные результаты будут найдены в любом издании. Но политика стимуляции только заграничных публикаций является политикой против собственных научных журналов, а это нежелательно.
При хроническом дефиците средств их несколько другое перераспределение между институтами или увеличение доли публикаций на конкурсной основе, которое сейчас предлагается, не изменят ситуацию кардинально. Если бы финансирование хотя бы отвечало закону Украины о науке, то много проблем — подписка научной периодики, оборудование, интернет, повышение зарплаты до необходимого уровня — можно было бы решить. Пока же этого нет, уровень науки и образования падает, как и престиж самих профессий ученого или преподавателя, что очень опасно для будущего страны. Материальное обеспечение и статус этих профессий в обществе — вот проблемы, которые нуждаются в немедленном решении. Без него невозможно остановить научную эмиграцию, главная причина которой — неоправданно малая заработная плата. Другое — невозможность работать на приличном оборудовании, недостаточное участие в научных конференциях, недостаточное информационное обеспечение. Напомню, что повышение зарплаты ученым Греции, Италии, Польше не только приостановило эмиграцию ученых, но и превратило ее в реэмиграцию.
В нашей собственной истории был момент, когда в 1947 году (сразу после войны!) были существенно повышены оклады ученым, что сделало научную деятельность престижной и уважаемой обществом. Я могу только засвидетельствовать, что, несмотря на декларации, и правительство, и законодательные органы нашей страны демонстрируют непонимание роли научного мировоззрения и образования, а также необходимости поддержки развития научной сферы как таковой. То, что без фундаментальной науки современное государство является нонсенсом, должна осознавать в первую очередь власть.
Работая также в НТУУ «Киевский политехнический институт» и постоянно общаясь со студентами, я часто слышу от них отказы поступить в аспирантуру или остаться на кафедре для преподавания. Даже студенты младших курсов знают, что должностная ставка профессора ведущего вуза ниже средней заплаты в Киеве. Поэтому неудивительно, что способные выпускники находят себе места там (в том числе, за границей), где их знания ценят больше, а старательность соответственно стимулируется. Никем не контролируемый отток интеллекта приобрел черты катастрофы — трудно найти в Европе и Америке лабораторию, где бы не работали наши соотечественники. НАНУ бьет тревогу, но ее никто не слышит и не признает, что наше настоящее богатство — это образованная молодежь, отток которой ухудшает наш генофонд и без которой нет будущего. Мировой рынок ее легко поглощает и использует в свою пользу. Эту молодежь с удовольствием принимала бы НАНУ и университеты, однако финансовые условия, которые предлагаются правительством и утверждаются парламентом, мешают такому пополнению. Именно поэтому последние годы не прошли для НАНУ бесследно — она постарела. И если даже допустить, что количество денег будет равняться необходимому, то быстро возобновить качественный состав молодых ученых будет тяжело. Изменение тенденций нуждается во времени, но нужно осознать, что на голом энтузиазме и патриотизме ситуацию исправить невозможно. Ученые это понимают, но молодежь стала более прагматичной, и неконкретными перспективами ее уже не привлечешь.
Страна не может стать передовой без такой же науки и образования. В Европе это хорошо осознают — не зря Европейский Союз буквально на днях удвоил расходы на научные исследования, доведя их до гигантских размеров в 70 млрд. евро.
Реформы в науке, действительно, нужны. Но что следует понимать под реформами? Многое из того, что так называется в нашей стране, оптимизма не прибавляет. Мы легко отказываемся от старого во имя нового, которое по неизвестным причинам не становится лучше или таким, каким нам его обещали. Поэтому некоторый консерватизм, который демонстрирует НАНУ, наоборот, нужно считать ее приобретением, потому что благодаря этому удалось сохранить научные школы и работающие коллективы. Призывы в некоторых публикациях брать пример с Запада неубедительны, потому что учитываются одни параметры (другая организация науки, одноступенчатая система аттестации и т. п.), но игнорируются другие (множество источников финансирования, наличие технологического рынка, защита интеллектуальной собственности и тому подобное). Поэтому странными выглядят «реформаторские» предложения, которые уже давно знакомы всем тем, кто думает и заботится о делах в научной и образовательной сферах. В частности, безошибочно можно предвидеть, что независимые эксперты, в первую очередь, признают недостаточность финансирования, устаревшее оборудование, оторванность от возможностей непосредственного обсуждения своих результатов с коллегами из-за границы.
Общество в целом (а не прослойка научно-технической интеллигенции) должно признать, что научный подход к возникающим проблемам является единственным способом их решения. Но сегодня необходимо учитывать важное обстоятельство — мысли и настроения людей, которые как налогоплательщики имеют право спросить, куда идут средства. Поэтому ученым нужно быть готовым к публичному обсуждению своей работы и своих достижений. Иными словами, современные условия требуют, чтобы хотя бы отдельные ученые стали публичными людьми. Мне кажется, что к этому сейчас не готовы ни само научно-образовательное сообщество, ни СМИ, ни, к сожалению, общество.
