С детства не могла понять вольнолюбивый характер отца, его умение отстаивать свое, бороться за правду до надрыва. Шел по жизни без подхалимства и высоких должностей, часто — как по лезвию бритвы. В те времена, когда это было особенно модно, не стремился достичь какого-то веса в обществе через членство в коммунистической партии. Сегодня, общаясь с его друзьями, однокурсниками и одногруппниками, сотрудниками-журналистами я узнаю немало новых моментов, за которые я все больше начинаю уважать своего папу, которого мало знала.
Мои родители расстались, когда мне едва исполнились девять. В год печально известной Чернобыльской трагедии.
Родители поженились, когда мама была еще совсем юной, а папе было уже далеко за тридцать, он был уже довольно успешным журналистом, который имел печатные поэтические работы во многих сборниках, юморески, стихотворения, очерки статьи.
Он, получив педагогическое образование в Полтавском пединституте (еще в студенческие годы у него были первые публикации стихов), после многолетней работы преподавателем украинского языка и литературы в поселке Ленино в Крыму продолжил свой творческий поиск в районной газете «Народная трибуна» в Котельве, потом — в районной газете «Красный луч», печатался в юмористическом журнале «Перец». Юморески, лирические произведения и даже песни давались ему легко. А дальше — отец отправился в Киев, где работал в газете «Вечерний Киев» ответственным секретарем и журналистом, как раз в это время он и познакомился с мамой. Потом в разные годы работал научным редактором в журнале «Хлебороб Украины», газете «Спасатель», ответственным секретарем в журнале «Чрезвычайная ситуация» (много командировок в Чернобыль), в газетах «Удача», «Киевские ведомости», заместителем главного редактора в газете «Сільський час», корреспондентом редакции газеты «Сільське життя», редактором отдела газеты «Культура и жизнь», ответственным секретарем в журнале «Чрезвычайная ситуация». Это только некоторые из тех изданий, в которых писал папа, но были еще множество публикаций и заметок в другие издания, публикации его стихотворений. Когда почти два года назад здоровье папы подкосилось, передал мне на сохранение тетрадь с неизданными стихотворениями (много произведений он дарил друзьям и знакомым на праздники, так и не осмеливаясь издать их отдельным сборником). Немало стихотворений отца вместе с публикациями я нашла и в папках его домашнего архива, которые теперь мечтаю издать отдельной книжкой, потому что понимаю, что для него его поэзии были одним из самых сокровенных сокровищ.
СВЯЗИ С ДИССИДЕНТАМИ
Недавно мама вспоминала, что в нашей небольшой киевской квартире всегда были рады настоящим украинцам, поэтому к нам заходили и люди, которые не были в фаворе у власти. Например, украинский диссидент, поэт, прозаик, журналист, публицист, историк Даниил Кулиняк, человек по-настоящему преданный Украине еще с юношеских лет, который был арестован за создание подпольной молодежной националистической организации «Вісники свободи України» и антисоветскую агитацию и пропаганду. Отец сохранил дружеские отношения с паном Даниилом на долгие годы, об этом свидетельствует и подаренная папе (уже в 2000 годы) его книга-исследование судьбы последнего кошевого Запорожской Сечи Петра Калнышевского.
Именно отец знакомил маму с культурными центрами и мастерскими, где ратовали за культурное возрождение Украины. Благодаря папе мама впервые тогда познакомилась с музеем Ивана Гончара и с его основателем. Тогда этот известный ныне не только в столице, но и далеко за ее пределами музей размещался в обычной деревянной хате, построенной Иваном Макаровичем. Приблизительно в те же годы судьба свела отца с миниатюристом Николаем Сядристым, который потом долгие годы поддерживал с ним теплые отношения.
Отец и нам с братом все время напоминал, что мы не должны чураться того, что мы украинцы, подчеркивал, что мы должны общаться на украинском языке, и собирал замечательную украинскую библиотеку. А еще именно папа впервые рассказал мне о Голодоморе в Украине, когда о нем еще не принято было говорить вслух.
Связи с диссидентами стоили отцу нескольких разговоров в КГБ. Я думаю, что вся эта его непокорность системе была следствием того, что он еще ребенком четко осознал суть советской власти. Еще с тех пор, когда его семья испытала голод, когда видел и слышал, как зажиточных хозяев на селе лишали земли и крова благодаря соответствующей политике советской власти.
Сестра отца — тетя Нина, 1925 года рождения, которая была старше его на десять лет, вспоминала, как в детстве ее поразило раскулачивание зажиточных соседей и как выбрасывали из хаты на снег их малолетних детей, а добрые люди тайком прятали их, чтобы не замерзли.
ДЯДЯ ПЛАТОН ВОРОНЬКО
Моя бабушка Лизавета (то есть Елизавета) — мама отца, была старше своего мужа — дедушки Григория — на несколько лет. Ее дети и односельчане вспоминают ее как женщину чрезвычайной красоты и очень сложной судьбы. Она была из многодетной семьи, среди ее сестер была Марфа — мать будущего поэта Платона Воронько. Мой дедушка Григорий имел суровый нрав и был вторым мужем бабушки Лизаветы, первый ее муж умер. Бабушка родила во втором браке семерых детей. После страшной трагедии в нашей семье, когда сгорели два ее средних малолетних ребенка вместе с амбаром, в котором дети игрались со спичками, бабушка Лизавета попала в больницу, где потеряла шикарные, длинные, густые, до пят косы (ей тогда их отрезали и отказались отдавать). Как упоминание о той страшной потере детей за хатой до сих пор стоит могила с останками тех двух малолетних девочек — Марийки и Галинки, которым не суждено было стать взрослыми. Потом следующих рожденных своих дочерей бабушка еще раз назвала Галиной и Марией. Всем своим пятерым детям бабушка отдавала много внимания и любви и всем им передала в наследство великий дар от Бога — волшебный и неповторимый голос. Благодаря своим вокальным данным мои тети всегда были желанными участницами концертных программ. Их так и представляли на сельских концертах — сестры Шаповал — Нина, Галина, Елена, Мария. К каждому такому песенному празднику пытался подгадать свой приезд из столицы и мой отец.
В его архиве я натолкнулась на одно из небольших писем, написанных Платоном Никитовичем Воронько (кстати, в этом году поэту Платону Воронько должно было бы исполниться 100 лет) к отцу, где видно, что их связывали не только искренние братские отношения и безграничная любовь к родному живописному селу Чернетчине, реке Ворскле, лугам и окрестным лесам, которые они оба вспоминали и в своих стихотворениях, и в очерках, и просто в письмах друг к другу. Помню, в детстве любила перечитывать стихотворения дяди Платона, особенно «Хлопчик помагай». В нашей библиотеке до сих пор стоит книга, подписанная дядей Платоном моему старшему брату Тарасу, ее с удовлетворением восприняла и мои дети.
Дядя Платон оказывал поддержку не только отцу. В разговоре со своей двоюродной сестрой я узнала, что, когда у Платона Никитовича был юбилей и он приезжал в родное село, вместе с ним был какой-то влиятельный товарищ. Они остановились у родной сестры отца тети Елены (все называют ее Леной), и когда после ужина за столом запели (что тогда на селе было привычным делом), то запела и тетя. Ее голос тогда настолько поразил того влиятельного господина, что он не удержался и стал уговаривать тетю Лену, чтобы она попробовала свои силы в столице. Но тетя в то время была уже замужем, имела троих детей, а родители ее мужа и слушать не хотели ни о какой артистической карьере. Потом уже мой отец еще несколько раз пытался уговорить сестру поехать на учебу в столицу. Семейные проблемы заставили отказаться от карьеры певицы и другую сестру отца — Марию, которую тоже приглашали петь в столичный хор.
Дедушка Григорий (отец моего папы), 1900 года рождения, имел суровый характер. Во время Первой мировой войны в 1924 году он был санитаром. Во Вторую мировую получил звание сержанта, был командиром отделения разведки 743-го запасного артиллерийского полка. Имел награды и медали «За боевые заслуги», «За отвагу», «За победу над Германией», орден Отечественной войны, орден Славы ІІІ степени. По рассказам родных, он часто, будучи в разведке, приводил «языка». В 1944 году в бою под немецким городом Науместисом в Западной Пруссии дед был ранен в ногу и мобилизован в город Воткинск Свердловской области в Удмуртии. Во время ранения воевал на третьем Белорусском фронте, в 616-м артиллерийском полку.
Во время войны в Чернетчине стояли немцы, некоторые из них остановились в нашей хате. Впоследствии 15-летнюю тетю Нину (первейшую бабушкину помощницу) забрали в Германию, где она работала на хозяина. Когда пленных освободила советская армия, ей дали винтовку, и она прошла войну как снайпер. С этой винтовкой тетя Нина дошла вплоть до Берлина, где и оставила надпись о воинах из Чернетчины. Кстати, как говорил отец, эта история потом легла в основу стихотворения дяди Платона, который очень тепло относилось к тете Нине. Даже надпись на одном из его фото, подаренном тете, звучит так: «Милой, дорогой моему сердцу Нине». Уже во времена независимости тетя Нина за заслуги во время войны была награждена орденом «За мужество», о других ее наградах я, к сожалению, ничего не знаю.
Если бы меня спросили, за что, прежде всего, я благодарна моему отцу, я бы сказала, что за то, что он научил меня любить свой язык, свой народ, свое государство. У него этого неподдельного отношения было в избытке. Он — человек от земли — знал на лугах и в лесу каждую травинку, с детства учил меня этим названиям — и народным, и украинским, и латинским и русским. Каждая, даже маленькая, прогулка в лес всегда была для меня новым открытием природы маленькой моей родины. Репортажи отца были о простых украинцах, о любви к родной земле. Эти статьи впервые зажгли во мне желание писать. А еще он транслировал мне уважительное отношение к истории и памяти своей семьи. Поэтому сегодня по крупинке пытаюсь собрать данные о нашем роде. Записанные, рассказанные отцом и тетей транслируют мне картинки из прошлой жизни моего рода, частицу памяти, а сохраненные папой бесценные фотографии из нашего семейного альбома я теперь смогу передать своим детям, чтобы они знали о своих корнях.
