Строки из дневников Ольги Кобылянской не раз окрашены обращениями к читателю с просьбой: «Люди добрые, когда будете читать все это, не упрекайте меня, что мои мысли и чувства полны вечной печали. Что я поделаю... Когда бы вы могли заглянуть в мое сердце... Нет, все-таки вы ничего не поняли бы. Может, у меня два сердца? Или два характера? Почему я не такая веселая, как другие, почему у меня нет покоя? Почему веселый поток человеческой жизни обходит меня? Моя тоска никогда не утешится, я страдаю, как страдают романтики...»
Почитать эти записи — это пообщаться с украинской писательницей, которая, впитав в себя всю таинственность буковинских лесов, говорила с тоской и нечеловеческим порывом к неутомиму самоусовершенствованию. Гура-Гумора — Кимполунг — Черновцы — Дымка — Болехов — именно эти города вдохновляли в написании двух дневников Ольгу Кобылянскую 1883—1891 гг. Юность ее окрашивалась стремлением вырваться из среды, которая не отвечала ее моральным требованиям. Ведь население немецко-румынских местечек, которые создали фон для развития творческой личности Ольги Кобылянской, было недостаточно образованным из-за недостатка средств для реализации этого. Сначала писательница чувствовала себя «лишней», как и сама неоднократно отмечает это, но потом, после переезда на постоянное место проживания в Черновцы (сердце Буковины), она осознает, что перед ней — серьезные и сложные задачи, а самое главное — достаточно большая работа над собой. «Раздвоение сердец», о котором говорила Ольга Кобылянская, действительно было ей присуще. А главное — каждое слово, каждый взгляд других навсегда запечатлевались внутри нее и не давали возможности успокоиться ее внутренним стихиям. «Дуже прикро і болісно вражали мене для того слова таких людей, як, між іншим, Остапа Терлецкого (котрого я особисто не знала): «Ольга Кобилянська в українській літературі лиш екзотична квітка, бо вона ж ховалась (виховувалась. — Авт.) на «німеччині». Та забували, що коли б не та «німеччина», — з Кобилянської не було б навіть і те, що потроху теперь є», — писала украинская писательница в письме к Александру Барвинскому 17 декабря 1909-го года.
А воспитывалась Ольга Кобылянская не столько даже на «німеччині», сколько
на природе Буковины и на одиночестве. «Мой мир — это мой столик с книжками, да и только», — читаем в заметке от 1884-го года. Да и не только эта цитата является подтверждением ее неизмеримой тоски. Неоднократно писательница отмечает то, что у нее — душа Генриха Гейне: «На вечеринке никто не бывает совершенно спокойный, разве только я, потому что у меня, как у Гейне, в сердце всегда живут насмешка, плач и смех» (25 января, 1887 год). И в самом деле, писательница очень быстро изменяла взгляды на разнообразные жизненные ситуации. То с болью грустит, то говорит, что ей все равно. Состояния же эйфории отмечались уверенным: «Рассматривайте меня, как психологическую загадку».
Безграничность описаний природы — примечательная черта дневников Ольги Кобылянской. Обычно это — луна и небо или же — леса с елями. «Лес, луна, ели — вот кто моя пара», — пишет она 30-го декабря 1886 года. Даже окружающие сравнивали ее с этим вечнозеленым деревом. «Видно, что из Буковины, потому что стройная, как ель», — сказал писательнице Михаил Коцюбинский, будучи в Киеве на археологическом съезде в 1899 году.
Но не только природа была знаковой чертой любви к Украине, но и собственно национальный дух, присущий писательнице: «Если я не выйду замуж за украинца, то буду пропащей, потому что ничего не сумею для своих сделать, даже мои дети не смогут стать украинцами...» (19 сентября 1884 год). Также замечаем безудержный порыв учить украинский язык и печаль из-за быстротечности времени: «Я решила, когда буду в Черновцах, посещать там лекции украинского языка, чтобы лучше овладеть им. Боже, я должна еще столько всего сделать и столько научиться, а мне уже двадцать два года» (25 сентября 1886 год).
Любовь ко всему приносила много страданий Ольге Кобылянской. Но: «Чем больше мы знаем, тем больше волнуемся» — ознаменовывает первый известный нам дневник писательницы цитата Иоганна Вольфганга Гете. Несмотря на то, что в юности Кобылянская тайком от родных писала ночью произведения, через братьев получала новые книги, у нее не было достойных собеседников, она все-таки достигла цели, той «идеи», о которой постоянно говорила в своих дневниках. «Как скучно жить без цели», — звучало из уст писательницы.
Одноименной названию книги «Слова зворушеного серця» является и речь писательницы, написанная к 55-летию ее литературной деятельности. «Много пережито за 77 лет нелегкой жизни», — пишет Ольга Кобылянская. Дальше читаем: «Волнуясь, говорю я искренне — все мои мысли тебе, народ свободный, и песня сердца, музыка души тебе!»
В ноябре этого года мы отмечали 150-летие вечного труда Ольги Кобылянской, который и до сих пор пробуждает сердца.
