Партия регионов серьезно увлечена историей. Первого апреля руководитель избирательной кампании ПР Евгений Кушнарев, анализируя жизнеспособность «оранжевой» коалиции, обратился за аргументами к истории Украины начала ХХ века (см. «Жизнеспособна ли «оранжевая» коалиция? или Должны ли политики помнить историю?», «День», 01.04.06). Неделей спустя уже партийный №1, В.Ф. Янукович, делясь с читателями другого издания своими мыслями о будущей парламентской коалиции («Победителей не судят? Некоторые мысли о будущей парламентской коалиции», «ЗН», 08.04.06), расширил актуальность кушнаревского вопроса «Должны ли политики помнить историю?» до пределов античных: «Истории еще с античных времен... известны случаи, когда вчерашние непримиримые соперники объединялись перед лицом угрозы утраты независимости. Сегодня Украина находится именно в таком состоянии».
Прежде чем обратиться, по совету Виктора Януковича, к античной истории, хотелось бы — в связи с его выводом об интересном состоянии Украины — напомнить: выборы закончились, довольно уже предвыборной рекламной риторики. Хватит не только «Вони хочуть повернутися» и «Бандитам — тюрми», но равным образом хватит и о том, как все плохо, хватит рекламных бомжей у мусорных ящиков, хватит пессимистического кликушества «Дальше все будет хуже и хуже»!
Давно уже пора стать оптимистами: хуже ведь уже некуда. А посему дальше может быть только улучшение. Но у Партии регионов пессимизм, похоже, имеет программный характер. После оглушительной победы на выборах победители на радости пророчествуют нам ни много, ни мало — утрату самой независимости страны. Если принять во внимание тот непреложный исторический факт, что после Второй мировой войны ни одним народом независимость не терялась, но лишь обреталась, то невольно дивишься: что за силища такая у «Регионалов» (и откуда — не с севера ли?), если они способны, оставшись в оппозиции, изменить ход истории, уничтожить доселе неуничтожимое?
Но вернемся к античной истории. Классическим примером героической борьбы за свободу, независимость и благосостояние своей родины вот уже два с половиной тысячелетия являются для европейцев греко-персидские войны.
В общественном устройстве древней Эллады отчетливо вырисовывались две противоположные системы власти — демократическая и олигархическая. Олицетворением первой были Афины, второй — Спарта: «В каждом городе вожди народной партии призывали на помощь афинян, а главари олигархов — лакедемонян» (Фукидид).
Когда, покорив малоазиатских греков, персы пошли войной на эллинов, целью экспедиции персидский царь Дарий I определил демократические Афины, ибо только афиняне в свое время откликнулись на мольбу малоазийских братьев о помощи. В 490 г. до Р.Х. персидская армия высадилась на Северо- восточном побережье Аттики у села Марафон, что в 42 километрах от Афин. Афиняне послали гонца в Спарту. Поскольку из всех греческих полисов лишь Спарта и Афины отклонили персидский ультиматум дать «землю и воду», то афинские граждане резонно рассчитывали на коалицию со спартанцами. Однако последние заявили, что не могут поступиться идеологическими принципами, а таковые запрещают им выступать в поход до наступления полнолуния и праздника в честь Аполлона Карнея.
Мнения афинских стратегов разделились: одни, надеясь на будущую широкую коалицию, ратовали за оборонительные действия, другие, во главе с Мильтиадом, настаивали на решительном и немедленном наступлении на врага. Расклад сил в парламенте был приблизительно равным, и так получилось, что все зависело от решения некоего Каллимаха. К нему пришел Мильтиад и сказал: «В твоих руках, Каллимах, сделать афинян рабами или же, освободив их, воздвигнуть себе памятник навеки... Мы — десять стратегов — разошлись во мнениях: одни советуют дать битву, а другие — нет. Если мы теперь же не решимся на битву, то я опасаюсь, что нахлынет великий раздор и так потрясет души афинян, что они подчинятся мидянам (персам. — Е.З. ). Если же мы сразимся с врагом прежде, чем у кого-либо [из афинян] возникнет гнусный замысел [изменить], то мы одолеем, так как ведь существует же божественная справедливость. Все это теперь в твоей власти и зависит от тебя. Присоединись к моему совету, и твой родной город будет свободен и станет самым могущественным городом в Элладе. А если ты станешь на сторону противников битвы, тогда, конечно, мы погибли» (Геродот).
Мильтиад убедил держателя «золотой акции». Было решено спартанцев не ждать. Афиняне форсированным маршем подошли к Марафону и атаковали варваров. Персы были разбиты наголову. С известием о славной победе в Афины был отправлен гонец. Пробежав «марафонскую дистанцию», он успел лишь воскликнуть: «Радуйтесь, мы победили!» — и умер от разрыва сердца.
Однако, хотя персы и проиграли битву, их силы не были уничтожены. Посадив войска на корабли, персидский военачальник Датис двинулся на Афины морем. Афинское ополчение в спешном порядке отправилось короткой горной дорогой, и поэтому, когда персы подплыли к афинским гаваням Фалерон, Мунихий и Пирей, они увидели мощные укрепления, а на них — своих вчерашних победителей в полном боевом порядке. С тем и отправились варвары восвояси.
А спартанцы пришли к шапочному разбору: «Хотели посмотреть на павших мидян. Они прибыли в Марафон, осмотрели поле битвы и затем, воздав хвалу афинянам за победу, возвратились домой» (Геродот).
Среди 192 афинян, павших при Марафоне, был и Каллимах. Любовь к родине заставила его сделать правильный выбор.
Победителей — судят. Судом истории.
