Автор статьи «Швейцарский» путь?», опубликованной в № 148 газеты «День», уверяет, что ему удалось точно определить нынешнее место Украины в мире и ее единственно возможный дальнейший путь: это путь Швейцарии XVII века. Его слегка «завуалированный» вывод — Украина является страной типа и ранга Швейцарии, ни на что не претендующей и направляющей свои силы в основном на то, чтобы не развалиться. Это и должно оставаться ее главной целью... Либо она исчезнет как независимое государство. Третьего, как утверждает Владимир Стус, не дано.
Во-первых, статья изобилует декларативными заявлениями — категоричными, однако никак не обоснованными. Например: в Украине официальных языков будет больше двух (!?)
Следующее многозначительное утверждение: аналогично с современной Швейцарией новая украинская нация формируется полиэтничной. Эта аналогия притянута за волосы. А почему не взять за аналогию, скажем, Израиль, где второй по величине языковой общностью является русскоязычная, а третьей — арабоязычная? И в религиозно-конфессиональной сфере в Израиле пестрая картина: иудеи, мусульмане, христиане разных конфессий — почти так же как и в Украине, только в других пропорциях. Собственно говоря, сегодня каждая более или менее крупная нация (американская, французская, английская, немецкая и т. д.) уже является полиэтничной и многоязыковой из-за все увеличивающейся открытости границ и миграции населения, что однако не исключает единого государственного языка и преобладания одной культуры (разумеется, в разумных пределах).
Именно Швейцария XVII века, да и нынешняя тоже, является самой неудачной аналогией с сегодняшней Украиной. Это связано с тем, что в XVII веке, да и в последующее время, Швейцария оставалась страной, где было практически исключено межрелигиозное, межконфессиональное и межэтническое смешение посредством перемены места жительства или межконфессиональных браков. Вследствие консерватизма швейцарцев (в том числе и языкового) и вследствие стойких межконфессиональных предубеждений (которые между католиками и протестантами в значительной мере сохраняются и поныне) их нынешнее лингво-конфессиональное соотношение примерно соответствует ситуации XVII века. Изменения незначительны. В Украине же языковой фактор (в силу родственности и сравнительно легкого изучения второго славянского языка), по крайней мере, для младшего поколения при переселении или заключении брака практически не играет значительной роли, о чем свидетельствует миграция западноукраинцев на юг и восток в поисках работы, а «схидняков» — на запад. Конфессиональные различия при этом чаще всего вообще во внимание не принимаются, они имеют значение лишь для незначительной части молодежи. В результате интенсивного смешения населения увеличивается основной этнос — это характерно как для Украины, так и для многих других стран. Последняя перепись населения показала по сравнению с предыдущей значительное увеличение лиц, считающими себя украинцами, а своим родным языком — украинский (77% против 72% (до 1991 г.) — этнический прирост и 67% против 50% — прирост украинского как родного языка). Нередки случаи, когда дети обоих родителей неукраинцев считают себя настоящими полноценными украинцами (!), не говоря уже о браках, где один из родителей — этнический украинец. Логика обоснования при этом такова: «Я родился и вырос в Украине, живу в этой стране, следовательно я — украинец». Ради объективности следует отметить, что в Украине в последнее десятилетие священнослужители некоторых религий и конфессий стали активно внедрять своей пастве сознание собственной исключительности и нетерпимость к иноверию, что может несколько замедлить образование общеукраинского национального сознания. Замедлить, но не остановить, так как общеевропейская тенденция — это быстрое ослабление воинствующего клерикализма. Молодежь в европейских странах массовым образом покидает конфессии, пропагандирующие самоисключительность и самоизоляцию.
За годы независимости значительно вырос авторитет украинского языка, и при правильной политике государства этот авторитет будет и в дальнейшем быстро расти, и украинский вполне может быть единым государственным языком, основой национальной общеукраинской культуры. Это не значит, что он перекроет все пути для английского или русского; у каждого из этих языков будет своя ниша, важная для общенациональной культуры. И для примера нам лучше брать не Швейцарию XVII века, а Израиль, США, Францию или Россию конца двадцатого и начала двадцать первого века, где, несмотря на этническое и конфессиональное многообразие, культивируется и всячески поддерживается единый государственный язык, но в то же время предоставляется необходимая свобода и для культурной жизни национальных меньшинств. Все это создает реальную возможность формирования украинской нации на основе украинского этноса, а многоаспектной и многонациональной украинской культуры — на основе украинского языка с использованием и языков более мелких национальных групп. Для этого необходимо лишь одно — хорошо продуманная общегосударственная программа на длительный период, придерживаемая всей мощью государства, а не кампанейщина отдельных групп и лиц. Могу отметить, что многие лица неукраинской национальности, проживающие в Украине и являющиеся членами нашей Церкви, во все большей мере используют украинский язык и в церковной сфере и в быту, что совершенно естественно. Это характерно и для других протестантских Церквей.
Не буду цитировать и опровергать другие голословные или недостаточно обоснованные сравнения и утверждения г-на Стуса, для этого придется цитировать добрую половину его статьи. В попытке обосновать и закрепить у наших сограждан комплекс малозначимости в статье указывается и на незначительность нашей территории и на почти естественную неизбежность усиления восточного вектора ориентации и т. п.
Хотелось бы отметить в связи с этим следующее. По территории Украина почти в два раза больше Германии, и наши земли по своему плодородию значительно превосходят немецкие. Гораздо больше у нас и полезных ископаемых. В Германии проживает (и живут неплохо!) более восьмидесяти миллионов человек. Когда граждане ФРГ едут по Украине в поезде или автобусе, то основное, что они отмечают — это всеобщее запустение и безлюдие. Украина, с развитием промышленности и сельского хозяйства, вполне может дать приют и уют доброй сотни миллионов человек, став при этом своеобразным «центром геополитического влияния», в чем ей категорически отказывает Владимир Стус. Но даже и с теперешними сорока семью миллионами человек населения и выходом к морю Украине нелепо равняться на маленькую горную Швейцарию в долгосрочном плане. Чему нам следует поучиться у швейцарцев, так это их трудолюбию и стремлению к порядку во всем, а также умению отстаивать общенациональные интересы в сочетании с личной свободой.
Нам нет необходимости, определив в очередной раз «вектор влияния» на нас, тут же тушеваться, отступать на третьи роли в мировой и европейской политике и экономике, поступаясь национальными интересами в пользу «стратегических партнеров». Мы лишь тогда станем достойной и богатой нацией, когда к власти будем допускать только тех людей, для которых превыше всего интересы Украины, а не России, Беларуси, США или Израиля. И уж если Эстония и Латвия, имея подобные нашим проблемы с русскоязычным и иноконфессиональным населением, на равных ведут диалог с восточным «центром геополитического влияния», не боясь получить конфликт и потерять независимость, то нам это подобает уже по нашему сегодняшнему статусу. Кстати, России «смелость» прибалтов идет только на пользу; ее политики постепенно учатся уважать другие страны и народы независимо от их величины.
И на востоке от нас и на западе существуют достаточно влиятельные силы, не желающие, чтобы Украина потеснила их на мировой политической и экономической арене. Власть, влияние и прибыль не хочет терять никто. На мой взгляд, интересы этих сил и отражает статья «Швейцарский, путь?», из каких бы источников ни финансировалась работа Центра стратегических инициатив и какими бы личными интересами и аналитическими принципами ни руководствовался ее автор.
