Что вынуждает человека, который уверенно чувствует себя в жизни, все бросить и идти на войну? Почему одни бежали от мобилизации, как черт от ладана, а другие, напротив, шли в военные комиссариаты и просили их призвать в армию? Страшно ли смотреть в глаза смерти?
Ответы на эти непростые вопросы дает подполковник Виталий Баранов, который летом 2014-го, оставив все свои дела, приобрел военную амуницию и пошел защищать Украину. Со своим подразделением он побывал в самых горячих точках Донбасса — Песках, Авдеевке, Водяном, Опытном, Донецком аэропорту, которые стали символами героизма украинских солдат и их трагедии.
— Я — кадровый военный, отдал армии 20 лет жизни, — рассказывает Виталий Анатолиевич. — Сняв в 2004 году погоны, занялся предпринимательской деятельностью и на жизнь не жаловался.
— Как восприняли появление в Крыму, а в дальнейшем и на Донбассе так называемых зеленых человечков? Догадывались, чем все это закончится?
— То, что Крым у нас отберут, а часть Донетчины и Луганщины оккупируют российские войска, даже во времена Януковича трудно было представить. По крайней мере, рядовому человеку, который мало интересуется политикой. Когда в Крыму начали захватывать части Вооруженных Сил, других военных формирований, я понял: за спинами Аксенова и других приближенных к нему подонков стоят россияне, а если точнее, то их спецслужбы. Ну а за ними, конечно, торчат уши хозяина Кремля.
Вскоре по такому же практически сценарию начали развиваться события и на Донбассе: захватывались админздания, вместо украинских флагов на них вывешивались российские, готовились так называемые референдумы, у местных «активистов» начало появляться оружие. В апреле исполняющий обязанности Президента Украины Александр Турчинов объявил о начале антитеррористической операции, задействовав и Украинскую армию. За всем этим процессом я, как и большинство украинцев, наблюдал с телеэкрана. А где-то в начале мая пошел в свой Вышгородский военкомат, мол, я офицер запаса, сапер, прослужил в армии 20 лет и хочу послужить своей стране. В ответ услышал, что саперы не нужны.
Тогда я позвонил на «горячую линию» Минобороны, заявив, что готов пойти в ВС на любую должность. На том конце провода пообещали посодействовать в моем желании воевать. Но, по-видимому, не слишком поверили в мое искреннее желание, потому что дальше обещания дело не пошло: мне никто не звонил целых 4 месяца. А в это время на востоке погибали наши ребята, освобождая города и села Донбасса!..
Тогда я обратился к своему бывшему однополчанину, который в 2014 году занимал не последнюю должность в МО. Он внимательно выслушал меня и позвонил своему другу-офицеру, в Житомир, попросив подыскать для меня должность. Вскоре сообщили, что есть вакансия командира инженерно-саперного взвода, должность старшего лейтенанта. В армии я был заместителем командира бригады по вооружению, носил погоны подполковника. Но я, знаешь, не считал для себя унижением занять старлейскую должность: что ж, подумал, когда-то, после вуза, тоже начинал с подобных должностей. Шапка с меня не упадет, если повторю тот же путь. И сразу согласился. Тем более что многие мои ровесники шли обычными рядовыми.
— Знаешь, слушаю тебя и диву даюсь. Ведь тогда, в 2014-ом, таких добровольцев, как ты, действительно было много. Но, вместе с тем, не меньше, а то и значительно больше было так называемых отказников, которые пытались не попасть в армию. Что могло заставить взяться за оружие успешного человека, которому было что терять?..
— Если ты надеешься, что я начну клеймить так называемых уклонистов, то очень ошибаешься: я никого не осуждаю. Честно. Если есть Господь Бог, а мне хочется верить, что есть, то каждый будет держать ответ за свои поступки перед ним. Но тогда, когда наше государство начинало сыпаться, как карточный дом, меня взяла обычная человеческая злоба. У меня было много вопросов к государственным мужам. Но государство и твоя родная земля, на которой ты родился, вырос, — это, считаю, не одно и то же. Чем, когда и перед кем я провинился, чтобы мою землю топтал чужой сапог? Почему мне должен указывать, как жить, какой-то захожий, который в своем доме не может навести порядок, но лезет в мой дом? Разве деды и прадеды тех, кто пришел на нашу землю, мало выпили крови из наших дедов и прадедов в 20-30-е годы, раскулачивая их и высылая на Соловки? И я лично должен решать герой или не герой Роман Шухевич, а не какой-то дядя в Москве. С такими вопросами и рассуждениями, которые роились в моей голове, как пчелы в раздутом улье, я пошел в военкомат.
— Тогда, летом 2014-го, мобилизованные в армию вынуждены были покупать обмундирование, защитные шлемы, бронежилеты.
— Я знал, что армия обворованная, ободранная и голодная. Поэтому собраться на войну мне помогли мои друзья. Оставалось только сообщить родным и близким о своем решении.
— Они с пониманием отнеслись к нему?
— Жена заплакала, глядя на меня умоляющим взглядом: наверное, надеялась, что я передумаю. Но я не из тех людей, которые привыкли менять свои решения. Правда, перед тем как оставить дом, я еще выкопал на приусадебном участке картошку.
По прибытии в часть узнал, что меня, подполковника, не могут назначить на старлейскую должность, мол, звание не позволяет. Но впоследствии выход нашли: я занял должность помощника командира 90-го батальона. Капитанскую.
— Тебе пришлось фактически формировать подразделение, решая при этом множество проблем. Как этот процесс происходил? Подчиненные знали, что их ожидает?
— Проблем, конечно, хватало. Знаешь, как и кого военные комиссариаты мобилизовали в армию? Отвечу дипломатично: не всегда лучших. Да, были мотивированные, подготовленные в профессиональном плане люди, которые рвались — в буквальном понимании этого слова — в бой. Но были, например, большие почитатели Бахуса. А попробуй с ними работать! Но где других возьмешь?
— Другие откупились...
— То-то и оно. Чтобы навести хотя бы какой-то порядок, пришлось приложить колоссальные усилия, принимать, скажем так, нестандартные решения. В этом мне помог мой характер: я не из тех, кто мог ради дешевого авторитета пьянствовать вместе с бойцами или делать вид, что ничего не замечаю. Понимал: в первом же бою будут погибать сами выпивохи. И не только они одни, но и их товарищи, что, кстати, потом так и было.
— На этой гибридной войне ты провел больше года. Какой отрезок времени был самым тяжелым?
— В январе 2015-го командир нашего батальона майор Олег Кузьминых попал в плен, заблудившись с группой бойцов в тумане. Командовать батальоном доверили мне. Именно тогда боевики захватили Донецкий аэропорт, который наши армейцы защищали более 240 дней и ночей. Многие воины погибли под обломками терминалов, подорванных сепарами, многие оказались в плену. Все это могло деморализовать моих подчиненных. И, честно говоря, некоторые бойцы, которые до этого мужественно воевали, готовы были сложить оружие, мол, кому все это надо?
— И как ты возвращал их к понятливости? Обещаниями устроить хороший отдых после победы или запугивал судом и прокуратурой?
— Какой суд, какая прокуратура, когда не знаешь, доживешь ли до утра или вечера? Пытался убедить, что мы воюем не за власть, а за своих детей, жен и матерей, обычных украинцев. Словом, хотел достучаться до их сознания, их сердец. А еще — личным примером.
— Удавалось?
— В большинстве случаев меня слышали.
— Ты награжден двумя орденами Богдана Хмельницкого.
— Летом 2015 года я руководил операцией по эвакуации 3 наших танков и 1 инженерной машины разграждения, которые находились ближе к вражеским позициям, чем к нашим. Сначала мы хотели уничтожить их, но впоследствии решили, что они еще понадобятся нам. Все подробности не буду пересказывать, но нам это удалось сделать, хотя боевики подвергали нас безумным обстрелам. Когда техника оказалась в расположении наших войск, из перехваченных радиопереговоров мы узнали, что этот факт очень обозлил вожаков боевиков.
— А при каких обстоятельствах получили второй орден Богдана Хмельницкого?
— Если коротко, то за оборону Донецкого аэропорта.
— Кстати, а какие конкретно задания ты выполнял, находясь в районе АТО?
— После того, как наш батальон прошел на Житомирщине боевое слаживание, мы отбыли на Донбасс. Постоянным местом расположения стал город Константиновка, но в действительности личный состав, а это несколько сотен бойцов и командиров, находился в поселке Водяное. От ДАПа нас отдаляло не больше километра. Так вот, наши подразделения путем ротации защищали сам аэропорт, а также выполняли другие задания. Например, охраняли и обороняли от возможного проникновения вражеских диверсионно-разведывательных групп минометную, артиллерийскую батарею, другие подразделения.
— А что делали артиллеристы и минометчики в том районе?
— Они, в частности, поддерживали огнем наших киборгов, готовы были также накрыть огнем боевиков в случае их попытки наступления на наши позиции. Были и другие задания. Скажу так: скучать не приходилось..
— Твоя жена Татьяна — этническая россиянка, ее родственники и сегодня проживают в России. То, что ты воевал на Донбассе, отстаивая интересы «киевской хунты», которой до сих пор россияне пугают детей, не отразилось на ваших семейных отношениях?
— Конечно, отразилось. По возвращении с Донбасса я всего один раз пообщался со своими, так сказать, родственниками. Их взгляды на все 100 процентов сформированы путинскими пропагандонами наподобие Киселева, и их никто и ничто не убедит в обратном.
— Ты пытался это сделать?
— Конечно, говорил. Более того, приводил железные аргументы вроде того, что видел их земляков в прицел автомата. Но все разговоры прекратились после того, как на вопрос Тетьяниного брата, офицера-запасника, что я делал на востоке, ответил: убивал врагов Украины. На вопрос, готов ли вернуться на Донбасс и «продолжать уничтожать братьев-славян», ответил: готов. И вернуться, и убивать «старших братьев», если они и дальше будут лезть к нам, как саранча...
— Жена комфортно чувствует себя в Украине?
— А почему ей не чувствовать себя комфортно? Если не уехала на свою историческую Родину, куда ее так настойчиво зовут, то думает, что комфортно (улыбается). Если же серьезно, то моя жена прекрасно понимает, кто и где фашист, а кто защитник своей родной земли. У нас здесь расхождений нет. Более того, она и своих родных пытается направить на путь истинный.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Сегодня подполковник Баранов возглавляет общественную организацию, которая объединяет бывших киборгов. Основной ее задачей является помощь защитникам страны, которые сами нуждаются в защите. Поэтому за время нашего разговора Виталию Анатолиевичу позвонили 37 раз! Его собеседниками были бывшие боевые побратимы и их родные и близкие, которые обращались со своими наболевшими проблемами. Как правило, имеющими социальную окраску. Сам Баранов отвлекся от разговора 17 раз, звоня как государственным чиновникам, так и представителям общественных организаций, бизнескругов. Суть всех звонков заключалась в том, чтобы помочь парням в решении их наболевших проблем.
