Датой начала революционных событий не без основания считается 23 февраля по юлианскому, или 8 марта 1917 года по григорианскому календарю. То есть Международный день женщин-работниц, основанный за семь лет до того по инициативе немецкой социалистки-феминистки Лени Грюнберг. Если принимать во внимание внешнюю сторону дела, то началось все в Петрограде. И началось как-то странно, поскольку едва ли не первый раз в российской истории бунтовали бабы, даже в столице. И разве впервые бастовали рабочие? До сих пор всегда находилось, кому их разогнать, всегда император-батюшка имел под рукой и верные войска, и ловких царедворцев, и вдоволь денег, и, главное, любовь к себе со стороны значительной части общественности — как высших слоев общества, так и простонародья. Однако в этот раз все произошло иначе. Хотя, когда начался бунт, еще никто не догадывался, что это не бунт, а революция, и вся «приличная» публика дружно пошла к Мейерхольду на долгожданную премьеру «Маскарада». И что там военное время, что там какой-то венценосный Николашка со своей Александрой и своей свитой, когда волшебник Мейерхольд создал такой невероятный спектакль!
26 февраля (11 марта) император в ответ на революционные события (сути которых он не мог понять) приказал стрелять по «врагам Отечества», не жалея патронов, одновременно прервав работу Государственной думы вплоть до апреля. А императрица отреагировала так: «Это — хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, — и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам». Выходила ли императрица на улицу? На многочисленных фотографиях зафиксировано: в Петрограде повсюду лежит снег, все тепло одеты.
А между тем унтер-офицер лейб-гвардии Волынского полка Кирпичников самовольно отвел свою полуроту в казарму, потому что солдаты не хотели стрелять в забастовщиков. Назавтра он выведет ее на улицы, чтобы стрелять не в забастовщиков, а в представителей власти. К нему присоединятся другие унтеры со своими подразделениями и некоторые младшие офицеры («братцы, мы с вами!»), потом — весь Волынский полк, потом — другие полки столичного гарнизона, набранные преимущественно на Украине; подгулявшие офицеры протрезвеют, одни попытаются погасить бунт и получат пулю в лоб, другие — прежде всего прапорщики и поручики — нацепят большие красные банты и по всем правилам тактики поведут солдат-фронтовиков штурмовать полицейские участки и здания охранки, а затем с боем будут брать правительственные учреждения. К ним присоединятся студенты, которые получат оружие (идет мировая война, и это сделать нетрудно), рабочие-забастовщики (оружейных заводов в Питере полно), и трехсотлетняя династия Романовых через несколько дней падет, как перезревший плод, а огромная империя перейдет в руки растерянных политиков. 27 утром они создадут Временный комитет Государственной думы во главе с Николаем Родзянко, а вечером откроется первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов, который изберет своим главой лидера думских социал-демократов и члена Временного комитета Думы Николая (Карло) Чхеидзе. В ночь на 28 февраля Временный комитет в обращении к народам России заявит, что берет на себя организацию новой власти, и до образования Временного правительства государственное управление будут осуществлять комиссары из членов Думы. 1 марта на вечернем заседании Петросовета состоялось его объединение с образованным из представителей Петроградского гарнизона Советом солдатских депутатов; после этого объединенный Совет утвердил «Приказ №1» о переходе командования в военных частях от офицеров к выборным комитетам и солдатским Советам. Большинством голосов 2 (15) марта Петроградский Совет поручил формирование правительства Думскому комитету. В тот же день Николай II отрекся от престола в интересах своего брата Михаила, который на следующий день также отказался от трона. Была опубликована декларация о программе и составе Временного правительства во главе с князем Георгием Львовым, которое до созыва Всероссийского учредительного собрания взяло на себя всю полноту власти в стране.
Сразу отмечу, что разговоры о планировании революции в Российской империи именно на весну 1917-го то ли либералами, то ли жидомасонами, то ли социалистами — нонсенс. Нет, конечно, перемен в России хотели десятки миллионов людей, в том числе и изменений радикальных. Но революцию как таковую никто не планировал — хотя бы потому, что революцию не запланируешь.
Более того, самые радикальные революционеры оказались самыми неготовыми к революции. Политический эмигрант Ульянов-Ленин хоть и говорил: «Близится к концу эпоха господства так называемого мирного буржуазного парламентаризма, чтобы уступить место эпохе революционных битв организованного и воспитанного в духе идей марксизма пролетариата, который свергнет господство буржуазии и установит коммунистический строй», однако в отношении конкретных сроков наступления этой эпохи был пессимистом. Выступая перед швейцарской аудиторией в январе 1917 года, он сказал: «Ближайшие годы как раз в связи с этой хищнической войной приведут в Европе к народным восстаниям под руководством пролетариата против власти финансового капитала, против крупных банков, против капиталистов, и эти потрясения не могут закончиться иначе, как только экспроприацией буржуазии, победой социализма. Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции». Как видим, речь шла о народных восстаниях в Европе, а не в России, и то через несколько лет, и о том, что они закончатся победой социализма, — но нескоро...
Сами же революционные события в Петрограде «гениальный» Ильич в опубликованном «Правдой» 3 (16) марта «Письме издалека» оценил как результат «Заговора англо-французских империалистов», который волей обстоятельств совпал с действиями пролетариата. Опус Ульянова-Ленина появился уже тогда, когда в результате этого «заговора» Николай ІІ, а вслед за ним и его брат Михаил отреклись от престола, зато появились как Временное правительство (первое в истории демократическое правительство России), так и многочисленные рабочие и солдатские Советы.
Что действительно готовили разные думские деятели, представители земств и промышленных кругов — так это устранение от власти Николая ІІ и его окружения, передачу власти великому князю Михаилу Александровичу как регенту и провозглашение императором малолетнего Алексея Николаевича. Такое намерение было неудивительным — в течение шестнадцати месяцев до марта 1917-го Российская империя стремительно теряла управление, и это в условиях войны с Германией. Сформировался блок политических сил — от кадетов до части монархистов, от части генералитета до предпринимателей. По мнению участников блока, монархия должна была превратиться в конституционную (в эту сторону «процесс пошел», как известно, в 1905 году, но остановился на полпути, а затем откатился назад). Одним из первых этапов реализации этих идей стало убийство практически за два месяца до начала революции, в декабре 1916 года, Григория Распутина, влияние которого на самодержца и его жену было колоссальным. На весну заговорщики готовили дворцовый переворот, и не более того. Но революция их, как и большевиков, как и заграницу (даже проницательного Черчилля), застала врасплох.
Внешняя канва событий проста: бездарность администрации привела к тому, что в Петрограде не было достаточных запасов ржаной муки. В результате снежных заносов поезда с продовольствием не могли пробиться в столицу империи, а очистка железных дорог проводилась крайне плохо. Возник острый недостаток дешевого ржаного хлеба, который выдавался по карточкам, то есть по стабильным ценам. Белого хлеба хватало, но он был относительно дорогим, к тому же «простонародье» привыкло к ржаному хлебу как одному из основных продуктов питания. Возникли огромные очереди, в которых стояли жены рабочих, дочери-подростки работающих работниц и солдатки — одним словом, незанятая на производстве часть населения. Часами торчать на морозе, не зная, как и чем накормить семью, — тут кто угодно озвереет. А ко всему приближался Международный день женщин-работниц, который отмечался рабочим Питером не первый раз. Здесь и агитаторы не нужны — бабы и девушки и сами бы вспомнили об этом дне. И вряд ли он вылился бы во что-то другое, чем всегда, — короткие митинги с руганью в адрес власти, но злая на власть и на все на свете очередь — это готовая манифестация, только выведи ее с тротуара на мостовую. А хочешь перекрыть улицу — ставь ее поперек дороги, особые организаторские и пропагандистские умения здесь не нужны.
Ну, а дальше, когда власти не хватило городовых и казаков (этих традиционных охранителей порядка в империи), пришлось выводить из казарм солдат. Только вот не понимала власть, что это уже не прежние «солдатушки-бравы-ребятушки», а искалеченные и отравленые газом фронтовики, злые на власть не меньше, чем работницы, а в придачу привычные убивать врагов. И не только тех, на кого царь-батюшка указывает, но и тех, кто тебе мешает, — например, своих же офицеров, если те по дури цеплялись к солдатам. А еще солдаты очень не хотели снова на фронт, под пули и шрапнель, в холод и голод для того, чтобы император всея Руси стал еще и властелином Константинополя.
Поэтому лейб-гвардии Волынский полк стал случайной, но закономерной соломинкой, которая сломала спину имперскому верблюду. Собственно, тем настоящие революции и отличаются от переворотов, что они возникают на реальной почве как ответ на вызов времени, однако как глубинный взрыв народной стихии, а не следствие воплощения рациональных схем политиков. Максимум, на что способны политики, — это понимать объективные задачи, которые ставит революция, быть к ней готовыми и направить народную энергию в наиболее рациональное русло.
...И что интересно: когда создавался Петроградский Совет, туда предложили избрать нескольких большевиков, рабочие недовольно загудели: «Кто такие? Мы их не знаем!» И тогда один из основателей общероссийской социал-демократии Чхеидзе, которого еще не избрали председателем Совета, бросил в зал: «Как вам не стыдно! Это наши товарищи! Они только что вышли из подполья, где боролись за лучшее будущее народа!» Таким образом представители мизерной в те дни партии большевиков (реально около 4 тысяч членов) вошли в питерский Совет.
