Нынешний глава Службы безопасности Украины Александр Турчинов — несомненно, самый нетипичный руководитель этой структуры за всю ее историю. Недавний оппозиционер, причем с репутацией одного из заклятых врагов системы, экономист по специальности, в «органах» никогда не работал, в свободное от работы время ведет пасторскую службу баптистской церкви. Но по ходу разговора с ним быстро приходишь к мысли: в кресле главного «эсбеушника» Турчинов — теперь более улыбчивый и не такой категоричный, как раньше, — выглядит не менее органично, чем в амплуа неугомонного оппозиционера. Кто мешает раскрытию дела Гонгадзе? Почему в Украине не исчезает коррупция? Что лежит в сейфе главы СБУ? Ответы на эти и другие вопросы — в эксклюзивном интервью «Дню».
— Скоро полгода как вы — глава СБУ. Когда Президент Украины Виктор Ющенко в сессионном зале парламента объявлял о вашем назначении, он посоветовал депутатам крепче держаться в креслах. Стали ли вы «своим» в этих стенах?
— Что касается понятий «свой-чужой» — такие вопросы лучше было бы задать моим подчиненным. Я считаю, что чувствую дыхание службы и понимаю задачи, которые перед нами стоят.
— В начале своей каденции Президент Ющенко заявлял, что в июле этого года дело Гонгадзе будет передано в суд. Июль уже заканчивается, а «воз и ныне там». Следствию мешают?
— Сесть на скамью подсудимых должны не только исполнители, но и заказчики. Последних предать суду всегда довольно трудно. Исполнителей следствие всех знает. Несколько находятся в следственном изоляторе, еще один скрывается за пределами страны. У убийц личной мотивации преступления не было, они выполняли заказ — это абсолютно понятно. Остается только перебросить мостик от исполнителей к тем, кто заказывал убийство. С уходом из жизни экс-министра внутренних дел Юрия Кравченко это сделать достаточно трудно. Связующим звеном мог быть генерал Пукач. Но он не начнет давать показания, пока не будет задержан. Еще один «мостик» — информация от майора Мельниченко. Именно поэтому мы приняли решение о проведении экспертизы пленок Мельниченко, получив на это официальное поручение от Генпрокуратуры. Но одно дело — журналистское расследование. Другое — уголовное. Здесь должна быть выдержана вся процедура. В случае подтверждения аутентичности голосов на пленках, содержания разговоров и отсутствия монтажа — я думаю, это даст возможность следствию продвинуться и в отношении заказчиков убийства Георгия Гонгадзе.
— Вы представляете себе на скамье подсудимых тех, чьи голоса звучат на пленках?
— Я представляю ответственность любого, кто совершил преступление. Перед законом все должны быть равны.
— Пикантность ситуации заключается в том, что на фрагментах пленок, где обсуждается судьба журналиста Георгия Гонгадзе, звучат голоса не только представителей старой властной команды. Есть там голоса и тех, кто в высоких креслах и сегодня. Они на вас не пытаются давить в связи с начатой экспертизой?
— Я отношусь к тем людям, которые привыкли к давлению. Я бывал в более сложных жизненных ситуациях, чем нахожусь сейчас, работая главой СБУ. Как правило, давление на меня заканчивалось проблемно для тех, кто пытался это делать.
— Странно, что до сих пор Пукача не нашли. Создается впечатление, что кто-то дал команду не искать...
— Проводя оперативное сопровождение дела Гонгадзе, СБУ вышла на еще нескольких фигурантов дела, с которыми мы сейчас серьезно работаем. Причем работаем, не ставя в известность тех, кто может сознательно создавать утечку информации. СБУ никогда не афиширует новые факты, пока нет окончательного результата. У нас нет потребности приглашать через СМИ кого-то на допросы, объявлять, что мы кого-то ищем. Так что, повторяю, есть еще несколько фигурантов, о которых следствие с самого начала почему-то забыло. Хотя они также были участниками событий и не могли не быть в курсе того, что происходило в связи с гибелью Георгия Гонгадзе. Насколько мне известно, Генпрокуратура уже хочет передать дело относительно непосредственных исполнителей преступления в суд. Это их право. Наша же задача — работать, чтобы дело довести до конца.
— Генеральная прокуратура открыла уголовное дело против адвоката Андрея Федура, в связи с чем он может быть устранен от ведения дел. Не является ли это способом прикрыть дело Гонгадзе, ведь им также занимается Федур?
— Я не могу комментировать действия Генпрокуратуры. Она имеет право надзора над СБУ, а не наоборот.
— На днях на пресс-конференции вы выразили надежду, что кабинеты Президента, премьера, других руководителей государства больше никто не «слушает». Следовательно, твердой уверенности в этом ни у кого нет?
— Непосредственно за кабинеты первых лиц государства отвечает Управление государственной охраны. Так что приходится только надеяться, что профессионализм наших коллег на должном уровне. Что касается более широкого периметра охраны — сохранения государственной тайны в масштабах государства, то это наша ответственность. И мы делаем все, чтобы «проколов» не было. Хотя развитие технологий делает свое дело: чтобы прослушать какой-либо кабинет, сегодня нет необходимости подкупать охрану или прислугу. Есть спутниковые и другие новейшие технологии. Но СБУ тоже не стоит не месте, у нас есть мощный научно-технический центр, который занимается этой проблематикой.
— На той же пресс-конференции вы привели огромный массив данных об экономических преступлениях, совершенных в Украине в 2005 году. Даже неспециалисту ясно, что большинство из этих преступлений невозможны без коррупционных деяний государственных чиновников (махинации с НДС и т. п.). Выходит, коррупция в стране не уменьшается?
— Многие преступления, которые мы сегодня раскрываем и передаем в суд, походят из старой власти. Начиная со схем по НДС, вывозу капиталов и заканчивая проблемами Минтранса и нефтегазового комплекса. Оценивать в процентах нынешний уровень коррупции по отношению к предыдущему периоду я не берусь. Единственное, что могу сказать, — мы прикладываем максимум усилий, чтобы локализовать такие явления. В связи с коррупцией уже задержано много людей, которые пришли во властные структуры в этом году. Это уровень областных администраций, ответственных работников министерств и ведомств. К сожалению, остался главный стимул коррупции — искушение давать взятки в связи с существованием чиновничьих барьеров. Пока мы не проведем серьезную работу по дерегуляции экономики, пока надо будет 10 кабинетов пройти, чтобы сделать элементарную вещь, искушение останется, и кор рупция будет процветать.
— Но ведь есть еще вопрос кадровой политики. Как так получается, что даже среди губернаторов, глав райгосадминистраций находятся люди с судимостями, другими фактами биографии, абсолютно не совместимыми с государственными должностями? Куда смотрит СБУ?
— Есть такая проблема. Я уже много раз инициировал решение этой проблемы — письма писал, сейчас собираюсь снова вносить очередные предложения главе государства. Ни в одной цивилизованной стране мира человека не назначат на серьезную должность, пока он не проверен спецслужбами. У нас, к сожалению, это пока факультатив.
— То есть реально никто не проверяет?
— Проверяют, но делается это бессистемно. Чаще всего нам перед назначением дают проверить человека, которого не хотят назначать. Но господа, которых назначили, все равно потом попадают к нам. А именно — когда занимают высокую должность, предполагающую доступ к государственной тайне. Бывает, мы выявляем, что человек скрыл свою судимость или другие важные фрагменты своей биографии. В результате мы отменили с февраля этого года допуск к государственной тайне 125 чиновникам различного уровня.
— Но ведь это не означает увольнение?
— В том-то и беда. По логике государственного строительства отмена допуска равнозначна увольнению с работы. Сейчас, к сожалению, это не всегда срабатывает. Выходит парадоксальная ситуация: государство должен представлять человек, которому нельзя доверять государственную тайну. Мы ставим этот вопрос перед Президентом. Ждем президентского указа, которым государственным служащим будет запрещено занимать должности с допуском к государственной тайне, если такого допуска они не получат в СБУ.
— Противостояние и конфликты между высшими должностными лицами государства уже заметны невооруженным глазом. Не угрожает ли это явление безопасности Украины?
— Да, внутренние конфликты опасны для власти, а нестабильная власть является угрозой для безопасности государства. Здесь тоже есть проблема. Но над этим должны работать политики, а не СБУ.
— Сегодня соратники Виктора Ющенко уже массово жалуются, что не могут встретиться с главой государства. Существует ли проблема информационной изоляции Президента Украины?
— Я не могу оценить объем информации, который предоставляется Президенту, — это прерогатива его аппарата. Как глава СБУ с главой государства я имею возможность общаться свободно — как в устной, так и в письменной форме. Считаю, что Президент может адекватно оценивать ситуацию в государстве на основании той информации, которую имеет.
— Ваш бывший соратник по фракции Степан Хмара в интервью «Дню» сообщил, что уже имеется достаточное количество подписей народных депутатов за внесение представления в Конституционный Суд относительно законности голосования по политреформе, состоявшегося между вторым и третьим туром президентских выборов. По словам Хмары, эти подписи спрятаны в вашем сейфе. Когда думаете давать им ход?
— Могу открыть сейф — никаких подписей там нет.
— А где же они сейчас?
— Насколько мне известно, те подписи депутаты уже должны были отдать в Конституционный Суд. Но подчеркиваю, СБУ вопросами конституционной реформы не занимается. Я думаю, относительно подписей господин Хмара пошутил.
— А что вообще есть в сейфе главы СБУ?
— Государственные тайны.
— Вы лично, как и раньше, не воспринимаете политреформу?
— Это сегодня не моя компетенция. Какая будет Конституция, такую и будем защищать.
— Оппозиция, и не только она, говорит, что на будущих парламентских выборах будет широко применяться админресурс. Как СБУ собирается удержаться от участия в избирательном процессе?
— Пока я сижу в этом кабинете, СБУ политикой заниматься не будет. В ином случае я просто подам рапорт об отставке.
