Один мой коллега полтора десятка лет назад ставил в своих теоретических представлениях знак равенства между Пилсудским и Сталиным. Мол, оба недемократичные, оба прибегали к массовым репрессиям. Но разве это правильно? Во-первых, слишком разными были как массовость, так и формы репрессий. Во-вторых, при Пилсудском во второй Речи Посполитой выходили в свет многочисленные независимые и откровенно оппозиционные (разница, думаю, понятна) издания, хоть и имели определенные проблемы, действовали оппозиционные партии, проходили выборы на всех уровнях (опять-таки, с определенными проблемами, однако оппозиция была представлена в Сейме и Сенате). В-третьих, Пилсудский имел заслуженный и немалый авторитет, а Сталин стал авторитетом №1 среди большевиков только через семь лет после получения должности генсека и устранения конкурентов, более того – он лично и его сторонники полностью переписали историю революции в России. Только из этого – а существует еще немало значимых отличий, – по-моему, следует, что сталинский режим и режим Пилсудского – это теоретически и практически принципиально разные явления. Но…
Но ведь в западной политической науке и журналистике практически исчезло понятие «тоталитаризм», которым традиционно характеризовались гитлеризм и сталинизм, вместо этого используется другое – «авторитаризм». А вслед за тем и в Украине даже некоторые продвинутые аналитики пошли по тому же пути. Выходит, что и режим Ким Чен Ина – авторитарный, и правительство Орбана – тоже авторитарное, и команда «кремлевских чекистов» во главе с Путиным – авторитарная, и администрация США времен Трампа – авторитарная. Если же обратиться к описаниям прошлого, то увидим: Тито, Гитлер, де Голль, Сталин, Маннергейм, Чан Кайши, Туджман, Милошевич и целый ряд других деятелей ХХ века квалифицированы как авторитарные правители. Вот и Пилсудский ныне в глазах значимого числа западных и украинских авторов попал в тот же ряд.
Более того: даже Владимир Зеленский в текстах некоторых вроде бы и серьезных украинских аналитиков попал в авторитарные лидеры и фигурирует среди них наряду с Гитлером, Сталиным, Путиным и Лукашенко. По-моему, несмотря на все свои недостатки, Зеленский пока отличается от всех выше перечисленных, как бы ни пытался последовать в начале своего правления примеру «батьки». Не так ли? Но по логике новомодной теории – отличия несущественны…
Итак, имеем вопрос не только теоретический, в том числе историко-теоретический, но и практический. Прежде всего практически-политический. Поскольку Украина расположена в регионе, где соседствуют посткоммунистические государства с разным общественно-политическим строем – от демократий до диктатур, а за Черным морем – Турция, которую нельзя назвать образцом демократии, но и от России она заметно отличается, поэтому, наверное, не следует упрощать разнообразие систем власти и режимов.
Итак, рассмотрим отмеченный вопрос, но сначала перейдем к теории.
Что такое авторитаризм? Обратимся к статье известного социолога Ирины Бекешкиной в Энциклопедии современной Украины. Вот ее главные тезисы: «Авторитаризм (франц. autoritarisme, от лат. au(c)toritas – власть, влияние) – тип политического режима, характеризующийся ограничением политических прав и свобод народа, его участия в управлении государством, сосредоточением власти в одних руках. (…) Авторитарное устройство не столь жестко контролирует общество, как тоталитарное. Авторитарная власть обычно не вмешивается в частную жизнь граждан и способна допустить определенную свободу в экономических отношениях, хотя и тут государство может произвольно менять «правила игры», раздавать льготы и устанавливать «исключения из правил». При авторитаризме политическая элита формируется путем кооптации, назначения; деятельность политических партий и других общественных групп ограничивается; к минимуму сводятся возможности политической оппозиции; народ практически не признается основным источником и сувереном власти; против активной оппозиции используются политические репрессии. (…) Показателями политического авторитаризма являются асимметричное смещение властных полномочий в сторону одного лица (президент, премьер-министр) и исполнительных структур. (…) Один из главных признаков авторитарной власти – «закрытость», кулуарность решений, отсутствие действенного контроля за деятельностью власти со стороны общества (через представительные органы, судебную власть и СМИ) и неразвитость гражданского общества. (…) Психологической почвой авторитарного политического устройства является распространенность своеобразного авторитарного сознания, авторитарно-патерналистический комплекс, объединяющий авторитаризм «низов», то есть населения, желающего «сильной руки», и авторитаризм «верхов», власти, готовой этой «рукой» стать. В основе авторитарной общественной психологии стоит возлагание всех надежд, стремлений и полноты ответственности на определенное лицо (напр., президента). (…) Для авторитарного сознания не слишком значимы личные демократические свободы, которые, хоть и не отрицаются, имеют инструментальную ценность как определенное средство для достижения других целей. (…) Авторитарный руководитель (лидер) – натура, пытающаяся отстранить других людей от участия в решении важнейших вопросов стратегического и тактического характера. (…) Если речь идет об авторитарном типе политического руководителя, то такой руководитель может действовать в условиях демократии как лидер популистской авторитарной партии, а в обществе с авторитарным режимом – как представитель господствующей группировки». Бекешкина назвала олигархическую власть (очевидно, имея в виду Украину) смягченным вариантом авторитаризма, «когда формально допускается разделение властей, многопартийность, существование профсоюзов, но при их подконтрольности исполнительной власти, сросшейся с кланово-олигархическими группами».
На мой взгляд, стоит принять это определение авторитаризма в качестве рабочего, учитывая то, что последний может принимать разные формы. А добавить стоит то, что автократический режим изначально обязательно требует популярного, авторитетного лидера. Не обязательно этот лидер должен быть симпатичным для всех, но он играет роль общенационального авторитета, и не только на словах. Естественно, значение имеют и репрессивный аппарат, и пропаганда, но главное – фигура автократа и его команда. Они должны показать более высокую эффективность по сравнению с предшественниками, хотя бы в ряде общественно важных сфер. Без этого будет просто неустойчивая диктатура, вынужденно террористическая – других инструментов удержания власти у нее не будет. При этом закономерным (по крайней мере, очень распространенным) выглядит переход от «жесткого» авторитаризма к тоталитаризму – либо сравнительно «мягкому», либо сразу к «жесткому» и всеобъемлющему.
А теперь следует обратиться к истории. Скажем, большевики после прихода к власти держались не только на силе карательных органов, а в не меньшей степени и на авторитетах Ленина и Троцкого плюс ведущих членов их команды. К Ленину шли и шли ходоки (почти исключительно крестьяне) из всех концов страны за правдой, а Троцкий постоянно мотался по фронтам, идейно и организационно «накручивая» красноармейцев; при этом даже среди большинства бывших царских офицеров, служивших в Красной армии, он пользовался уважением как человек далеко небездарный в военном деле. Что же касается партии большевиков, то о ней в начале НЭПа Ленин писал так: «Если не закрывать глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не ее составом, а огромным, неделимым авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этой прослойке, и авторитет ее будет если не взорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение уже будет зависеть не от нее». В этой ситуации личный авторитет Ленина заставил партию пойти на радикальные политические и экономические изменения («социализм – это порядок цивилизованных кооператоров»), перейти от тоталитарно-репрессивной политики к «точечным» репрессиям, к относительно «вегетарианскому» правлению на протяжении почти всех 1920-х. Кстати, печально известные «философские пароходы» – тоже «вегетарианская» форма репрессий, потому что в 1930-х тех, кто не попал на эти пароходы, просто расстреливали или отправляли на смерть в ГУЛАГе.
А одновременно строилась машина и ее идеологическое обеспечение. Это была уже тоталитарная машина, она вряд ли могла быть другой в условиях угнетения остатков гражданского общества и «классового подхода» к кадровой политике, к образованию, к использованию специалистов и т.д. Другими словами, речь шла не о привлечении наиболее компетентных и принципиальных к рычагам правления, к принятию решений, а «идеологически правильных» и способных послушно «колебаться вместе с линией партии». Эту объективную тенденцию «оседлал» и доформировал органы власти в соответствии с ней Сталин. Последний не был авторитарным лидером, поскольку не обладал необходимыми для этого личными качествами. Посредственный оратор, никудышный организатор масс, не слишком удачливый полководец, теоретик средней руки – список можно продолжать. Однако – гениальный аппаратчик. Именно аппарат давал Сталину силу, нивелируя его личную посредственность. А тоталитаризм все его недостатки превращал в добродетели.
По мере развития тоталитаризма добродетели «вождей» все больше и больше становились функцией системы. Скажем, в 1982 году дошло до неофициального (но вполне реального) руководства преподавателям общественных наук: говорить и писать не «классики марксизма-ленинизма», а «основатели марксизма-ленинизма», поскольку к трем бородачам присоединился четвертый «классик», называемый в народе «бровеносцем», но этого не произошло, потому что Брежнев умер. Ну а в начале 1984 года «выдающийся ленинец» Черненко, который едва мог ходить и говорить, стал генсеком, несмотря на абсолютное отсутствие необходимых для этого личных качеств (даже в молодости), однако система сделала «вождем» именно его. Или возьмем КНДР, где только первый из семьи вождей еще имел определенные качества для того, чтобы возглавлять государство, однако главным фактором здесь была импортированная из СССР тоталитарная машина, которая со временем укреплялась…
В Италии в 1920-х тоже произошло перерастание авторитаризма в тоталитаризм. Но там Муссолини, ставший в 1922 году премьером, представлял собой типичного авторитарного вождя с незаурядной харизмой; он был блестящим журналистом и оратором, физически очень сильным человеком (рабочим в молодости), влиятельным профсоюзным и партийным лидером, спортсменом и т.д. Однако логика событий заставила его за пять лет построить однопартийную власть, в которой его личная энергия и способность общаться с массами до поры до времени компенсировала отсутствие свободного обсуждения важных для страны проектов и решений. Более того: именно Муссолини в 1925 году начал активно использовать изобретенный за пару лет до этого термин «тоталитаризм» в пропаганде для подчеркивания целостности и могущества нового строя по сравнению с «расхлябаной» парламентской демократией и разнообразными диктатурами, для обозначения «всенародного единства вокруг партии». Как и в фашистской Италии, так и в нацистской Германии понятие «тоталитарное государство» применялось исключительно в положительном смысле, в отличие от тогдашнего СССР, где, впрочем, в критике демократии большевики смыкались со своими коллегами из западноевропейских тоталитарных партий.
Что такое тоталитаризм? В свое время болгарский философ-диссидент, затем первый демократически избранный президент Болгарии Желю Желев кратко сформулировал главенствующие признаки тоталитарных режимов, независимо от флагов и политических доктрин. Итак: плотное сращивание партийных и государственных органов в единую властную структуру; полицейско-репрессивные функции, выполняемые силовыми и «правоохранительными» структурами, включая суды; превращение масс-медиа в подчиненный властям инструмент пропаганды; всеобъемлющий контроль со стороны государственно-партийных органов за частной жизнью подданных этих государств; использование пенитенциарной системы в политико-экономических целях
