10 ноября 2003 года 58-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла в качестве официального документа «Совместное заявление по случаю 70-й годовщины Голодомора — Великого голода 1932—1933 годов в Украине» (Joint Statement on the Great Famine of 1932—1933 in Ukraine (Holodomor). Вследствие неуступчивой позиции Российской Федерации уровень документа был снижен с Резолюции ООН до Совместного заявления, а из его названия изъято слово «геноцид».
Принимая во внимание позицию РФ, палата представителей и сенат США в своих заявлениях о 70-й годовщине Голодомора в Украине также изъяли это ключевое слово. Однако в феврале 2005 года в общем билле обе палаты Конгресса США разрешили украинской общине построить в округе Колумбия к 75-летию Голодомора мемориал, «чтобы отдать дань памяти жертвам голода-геноцида». В этом документе Конгресс США обратил особое внимание на то, что в 1988 году он создал комиссию для расследования голода 1932—1933 гг. в Украине и после рассмотрения ее отчета признал, что Сталин и его окружение использовали против Украины оружие геноцида.
Указом Президента Украины «О почтении памяти жертв и пострадавших от голодоморов в Украине» от 4 ноября 2005 года создан во главе с премьер-министром Украины организационный комитет, который осуществит ряд мероприятий к 75-й годовщине Голодомора 1932—1933 гг. Как указал Ющенко, главной задачей оргкомитета является «осуществление дополнительных мероприятий относительно признания международным сообществом Голодомора 1932—1933 годов в Украине как геноцида украинского народа».
Почему так важна квалификация Голодомора 1933 г. как геноцида? Какие подводные камни мы находим на пути к признанию этой трагедии геноцидом? Почему так много людей как в нашей стране, так и за границей отказываются поверить в то, что советская власть во времена И. Сталина была способна уничтожать людей? Имеют ли историки в своем распоряжении факты, которые могут доказать, что Голодомор был геноцидом украинского народа?
«День» напечатал в октябре—ноябре 2005 года цикл из шести статей С. Кульчицкого «Почему Сталин нас уничтожал?» Не повторяя сказанное тогда, этот же автор ищет в новом цикле статей ответ на заданные вопросы.
ГЕНОЦИД
Голодомор 1932 — 1933 гг. оставил незаживающие раны на теле украинского народа. Если представить совокупное количество населения в виде диаграммы по годам рождения, то образуется возрастная пирамида, в основе которой — дети первых лет рождения, а на вершине — долгожители. Неестественные потери населения образуют в такой пирамиде пробелы. Пробел вследствие Голодомора самый глубокий, и он в более сглаженном виде повторяется в каждом следующем поколении. Теперь не рождаются внуки и правнуки тех, чья жизнь была прервана в начале 30-х гг.
Современное поколение граждан Украины помнит своих умерших от голода дедов и прадедов. Вот только причина голодных смертей в 1932—1933 гг. остается для многих невыясненной. Кто-то стремится узнать: почему? Кто-то остается беспамятным, и таких много.
70-я годовщина Голодомора стала событием мирового значения. 10 ноября 2003 года в Генеральной Ассамблее ООН было обнародовано Совместное заявление 36 стран, в котором выражалось сочувствие украинскому народу. Немного раньше, 20 октября, Конгресс США принял короткую резолюцию с точным определением природы трагедии и заключением такого содержания: «Голодомор был спланирован и воплощен советским режимом как преднамеренный акт террора и массового убийства, направленного против украинского народа». Однако ни в Совместном заявлении 36 стран, ни в резолюции Конгресса США нет главного: признания голода 1932—1933 гг. геноцидом.
Геноцид является категорией международного права. В соответствии с «Конвенцией о предотвращении преступления геноцида и наказания за него» от 9 декабря 1948 года международное сообщество обязуется привлекать к ответственности за это преступление даже лица, которые были в своей стране наделены по конституции высшей властью. Исходя из норм конвенции, был привлечен к ответственности бывший сербский лидер Слободан Милошевич. Нам не нужно привлекать к ответственности виновных за голод-геноцид. Виновные в могиле. Речь идет о другом: ПОЧЕМУ? Нужно, чтобы наше общество и весь мир знали о том, что произошло на самом деле.
Исходя как раз из этого, Президент Украины своим указом от 4 ноября 2005 года создал Организационный комитет по подготовке и проведению мероприятий в связи с 75-й годовщиной Голодомора. Комитет должен так организовать свою деятельность, чтобы ООН в 2008 году признала Голодомор геноцидом.
Есть ли у нас шансы добиться этого от международного сообщества? Эта статья должна своей задачей оценить реальную ситуацию. Чтобы убедить международную общественность (а заодно и украинскую), остается приблизительно два года.
1. Суть вопроса
Является ли геноцидом любое преступление против человечества, решает только международное сообщество, то есть парламенты других стран. Окончательный вердикт провозглашает Организация Объединенных Наций. Квалификация преступления как геноцида — дело серьезное, и международное сообщество подходит к нему с особой ответственностью.
Признание голода 1932—1933 гг. в Украине геноцидом не может тянуть за собой конкретные действия со стороны Совета Безопасности ООН. Трагическое событие отделено от современности на длину человеческой жизни. Однако это обстоятельство мало помогает успешному решению проблемы. История крепко связана с политикой, а поэтому часто политизируется. Не избежала политизации и проблема голода. Ее нужно деполитизировать, сделать совершенно прозрачной и обеспечить убедительными обоснованиями.
В первую очередь международной общественности нужно объяснить, почему народ, против которого было применено оружие голода-геноцида, не проявляет ярко выраженного и единодушного желания считать это преступление действием, направленным на прекращение его существования в организационных, то есть государственнических формах. Следует объяснить, почему несколько составов избранного этим народом на свободных выборах парламента избегали рассмотрения вопроса о голоде-геноциде. Возможно, все дело в том, что пробел от геноцида коснулся не только физического тела украинского народа, но также и исторического сознания?
Все мы, вместе взятые, являемся постгеноцидной человеческой общностью, как утверждал уже покойный профессор Джеймс Мейс, в прошлом — исполнительный директор комиссии Конгресса США по голоду 1932—1933 гг. в Украине. Постгеноцидное общество не осознает осуществленного против него насилия. То, что жертвой такого насилия является уже несуществующее поколение, еще больше усложняет дело.
Украинские ученые и краеведы смогли донести до сознания своего народа внешний вид Голодомора. Это сделано с деталями, от которых перехватывает дыхание. Но они, возможно, не были так убедительны в раскрытии логики событий, разворачивающихся в селе с начала сплошной коллективизации сельского хозяйства.
Наверное, на саму коллективизацию следует посмотреть шире — как на один из элементов создания большевиками такого социально-экономического строя, который противоречил интересам подавляющего большинства населения, то есть был от природы искусственным и мог возникнуть только в силовом поле террористической диктатуры.
И последняя задача, ключевая для определения геноцидной природы голода в Украине и на Кубани. Нужно доказать, почему для Кремля регионы с наибольшей концентрацией украинского населения составляли особую опасность, вследствие чего только против них была применена самая тяжелая форма террора — террор голодом.
Несомненно, голод охватил в 1932— 1933 гг. большую часть советских регионов. Не вызывает споров среди ученых и то, что степень поражения голодом двух украинских регионов была наибольшей (за исключением Казахстана, речь о котором будет идти позже). Чтобы голод в этих регионах признать геноцидом, нужно объяснить причину их отличия от остальных.
Эта статья не претендует на то, чтобы решить проблему голода-геноцида. В ней только подняты вопросы, имеющие отношение к определению украинского голода 1932—1933 гг. как геноцида. Нужно признать, что здесь больше сделали иностранные ученые, нежели мы.
Одной из главных является проблема лечения исторического сознания украинского народа. Необходимость этого поняли и на государственном уровне. Положено начало созданию Украинского института национальной памяти. В его рамках должна осуществляться координация деятельности многих организаций, направленной на возрождение исторической памяти.
2. Переосмысление истории советской эпохи
В Советском Союзе прошло две кампании десталинизации. Хрущевскую назвали борьбой с культом личности, а горбачевскую — демократизацией. Обе кампании имели конкретную цель — реабилитацию жертв сталинского произвола, в первую очередь — компартийно-советских деятелей. Попутно перед обществом начала раскрываться общая картина террора, с помощью которого большевики в 1918—1938 гг. создали строй, названный советским.
Колоссальное количество введенных в широкое обращение документов о массовых репрессиях убеждало многих в Советском Союзе в том, что в его истории не осталось «белых пятен». Однако это была иллюзия. Короткий курс «Истории ВКП(б)», который в 1938 году подытожил достижения коммунистической революции, был изъят после смерти Сталина из обращения, но привычные постулаты остались в сознании тех, кто изучал историю, и тех, кто обучал истории.
В странах, появившихся на месте СССР, переосмысление общей истории советской эпохи продолжалось, но с разной скоростью и даже под разными векторами. В частности, российские историки делали акцент в основном на положительных аспектах — превращении сравнительно отсталой страны в сверхдержаву. Украинские историки разделились в основном на два лагеря. Одни не видели в прошлом ничего позитивного, а другие — почти ничего негативного. На официальную политику в сфере истории (которая проявлялась, в частности, в содержании рекомендованных государственными органами учебных программ и учебников) очень повлияла антикоммунистически настроенная североамериканская диаспора. Антикоммунизм диаспоры и бывшей компартийно-советской номенклатуры, не потерявшей власть в независимой Украине, имел разные причины, на которых следует остановиться позже. Здесь следует отметить, что он только мешал осмыслению истории коммунистического строительства.
Сравнительно немногочисленные исследователи, стремящиеся подходить к прошлому без коммунистических или антикоммунистических критериев, довольно успешно работают над пересмотром концептуальных принципов истории советского строя. В исследованиях им помогает отсутствие давления со стороны государственных органов и открытость архивов.
Тридцать третий год нельзя назвать «белым пятном», о голоде знали все. В конце 80-х гг., когда информация о преступлениях сталинской эпохи начала лавинообразно нарастать, она воспринималась в обществе по-разному. Немало граждан не могли объединить в своем сознании сформированное с детства положительное отношение к советской власти с утверждениями о том, что эта власть осуществляла террор голодом, то есть сознательные действия, специально рассчитанные на истребление населения голодной смертью.
Изложить набор исторических фактов в их последовательности намного легче, нежели исследовать влияние тех или иных событий на сознание человека. В распоряжении историка мало источников, с помощью которых можно изучать сознание — индивидуальное и коллективное. История советской Украины уже хорошо изучена под углом зрения описания событий, в том числе и Голодомора. Но мы мало знаем, как менялось сознание людей в ту революционную эпоху, насколько адекватно они реагировали на террор и пропаганду, с помощью которых их загоняли в «светлое будущее».
Наряду с террором и пропагандой советская власть интенсивно использовала такой фактор влияния на население, как воспитание подрастающего поколения. В газете «День» я откликнулся недавно на 50-летний юбилей ХХ съезда КПСС, но не подчеркнул тогда мысль, которая очень важна в контексте этой статьи: съезд примирил с властью воспитанников советской школы. Тогда, в первые послевоенные десятилетия, выпускниками советской школы уже стали почти все граждане СССР (без населения территорий, присоединенных с 1939 года). Преступления большевистского режима, который с помощью террора и пропаганды построил в довоенные годы советский социально-экономический строй, стало возможным списывать на И. Сталина.
Мы (я имею в виду свое поколение) можем оценить эффективность коммунистического воспитания, анализируя собственное сознание тех времен. Еще во время обучения в университете (1954—1959 гг.) я получил доступ, как профессиональный архивист, к неподверженной цензуре информации — украинских газет оккупационного периода, первых трудов о голоде 1932—1933 гг. в журналах украинской диаспоры и пр. Но подобная информация отталкивалась сознанием и не влияла на уже усвоенные мировоззренческие позиции.
Террором можно навязать образ жизни, но не мировоззрение. Мировоззрение — это результат воспитания и пропаганды, которые обязательно должны опираться на доступный для понимания и положительный символ веры. Кто скажет, что коммунистическая доктрина в ее пропагандистском виде не была привлекательной? Стоит перечитать очень искреннего поэта — Владимира Маяковского, чтобы понять всю ее силу.
После окончания Одесского университета я попал в Институт экономики АН УССР и увлекся советской экономической историей 20—30-х гг. Я следил и в те времена за научной литературой по профессии, которая выходила на Западе, пытался регулярно читать авторитетный среди советсковедов теоретический журнал «Problems of communism». Заочное общение с «украинскими буржуазными националистами» не приводило к раздвоению сознания. Наш мир отличался от Запада в глубочайших своих измерениях, то есть был цивилизационно другим. «Железный занавес» напоминал стекло аквариума, отделявшее друг от друга две разные среды. Тот наш мир был по-своему логичен и имел понятные для каждого ценности. Он был насквозь фальшивым, но именно в связи с этим мало кто мог понять его фальшь. Для меня, в частности, оставались непонятными ни причины голода 1932—1933 гг., ни причины непризнания самого факта голода советской властью. В литературе диаспоры утверждалось, что Сталин вымаривал голодом украинский народ, но поверить в такое было просто невозможно.
Неудобно постоянно говорить о себе, но не хватает другого эмпирического материала для анализа мировоззренческой революции, произошедшей у нас. Моя личная мировоззренческая революция была ускорена исследованиями по теме голода 1932—1933 гг. и прошла через два этапа. На первом этапе, длившемся семьвосемь лет, шло накапливание архивного материала, воссоздание фактической картины Голодомора. Пришлось поверить «украинским буржуазным националистам», рассказывавшим, как Сталин вымаривал голодом украинский народ. На втором этапе отдел, в котором я работаю, осуществил в течение девяти лет системные исследования природы советского тоталитаризма. Голод 1932—1933 гг. вошел в общий контекст событий, происходящих в захваченной большевиками стране в 1918—1938 гг. Стало возможным ответить на вопрос, ПОЧЕМУ Сталин вымаривал голодом украинский народ. Как раз это нужно для определения природы Голодомора как голода-геноцида в соответствии с критериями, установленными Конвенцией ООН «О предотвращении преступления геноцида и наказания за него» от 9 декабря 1948 года.
3. Достоверность геноцида в коммунистическом строительстве
Известные историкам случаи геноцида происходили в условиях войны и касались иноэтнического социума. Общаясь с некоторыми зарубежными исследователями украинского Голодомора, я видел, что они не могут осознать возможности геноцида, осуществляемого в мирное время и внутри собственного социума. Чтобы они поверили фактам, природу Голодомора нужно анализировать, повторяю, на более широком фоне, не отрывая это явление от целостного процесса коммунистического строительства в 1918—1938 гг.
Марксизм имел много принципиальных отличий от учения, названного в Советском Союзе марксизмом-ленинизмом. Самым важным, очевидно, было то, что К. Маркс считал коммунистическое общество закономерным продуктом объективного природно-исторического развития. В его трудах мы не найдем выражения «коммунистическое строительство». Однако В. Ленин считал, что ждать вызревания коммунизма не стоит. Строительство коммунизма он рассматривал как главный долг пролетарской (но своей и только своей) партии после ее прихода к власти и установления «диктатуры пролетариата» (то есть, опять- таки, диктатуры собственной партии). По его мнению, коммунизм можно было построить, причем в очень сжатые сроки.
Мы до сих пор, придерживаясь усвоенных в советскую эпоху стереотипов, ищем корни ленинско-сталинской коммунистической революции в той народной революции, которая началась в России в марте (по новому стилю) 1917 года. На самом деле революция в России имела только два отличающихся друг от друга направления — буржуазно-демократическое и советское, которые в разных пропорциях были представлены в каждом регионе многонациональной империи. Большевики влились в советское направление, нисколько не смешиваясь с ним, и на плечах Советов захватили власть, после чего оставили от революционных советов одну только оболочку. Никто из действующих лиц революции 1917 года, кроме руководителей большевистской партии, не стремился сделать того, что было сделано в России и в порабощенной большевиками Украине между Первой и Второй мировыми войнами. Да и руководители большевиков в 1917 году держали коммунистическую доктрину при себе, а для завоевания власти воспользовались совершенно иными политическими лозунгами революционных Советов. Только укрепившись при власти и только с весны 1918 года они начали собственную коммунистическую революцию.
После провала в 1921 году первого коммунистического штурма большевики отодвинули коммунизм в отдаленную перспективу и выпятили в нем не производственные, а распределительные отношения. Одновременно распределительным отношениям была присвоена максимально эффективная под углом зрения пропаганды формулировка: «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Создание советского строя, которое продолжалось с 1918 года, объявлялось не коммунистическим, а социалистическим. Терминологическое противоречие было решено очень просто: социализм объявлялся первой фазой коммунизма.
Мы и теперь называем коммунистическую революцию 1918— 1938 гг. строительством социализма. Стоит оставить, однако, термин «социализм» за его западноевропейскими первооткрывателями, признававшими объективную необходимость капиталистического предпринимательства и частной собственности. Суть социалистической политики на Западе заключалась в том, что капиталисты обязывались делиться прибылями со слоями социума, нуждающимися в помощи. Такая политика нравилась населению, имевшему право выбирать органы власти. Поэтому к власти в Европе начали приходить социал-демократические партии (из социал-демократов получились и большевики). Со временем страны, называющиеся у нас капиталистическими, стали другими, но за «железным занавесом» мы не рассмотрели их нового вида. Тем более, что сами они не называли себя социалистическими. Этот популярный термин был приватизирован сначала В. Лениным, а потом А. Гитлером. Кстати, гитлеровская приватизация Сталину не понравилась, и когда Немецкая национал-социалистическая рабочая партия стала правительственной, он велел называть нацистов фашистами. Хотя между итальянским фашизмом и немецким нацизмом существует принципиальная разница, мы до сих пор придерживаемся обнародованной на XVII съезде ВКП(б) сталинской директивы.
Западноевропейский социализм опирался на капиталистическое предпринимательство и помогал поддерживать в обществе классовый мир — основу демократического уклада. Он представлял собой динамичную и высокоэффективную социально-экономическую систему, пока учитывал противоположные интересы работающих и работодателей. Советский коммуносоциализм, наоборот, уничтожал свободный рынок и частное предпринимательство, заменяя их плановым распределением произведенной продукции. Уничтожения свободного рынка как естественного регулятора экономических процессов априорно лишало производство возможности эффективного ведения хозяйства. Огосударствленная экономика оживала только под воздействием бюрократических команд, которые поступали в нее извне и не могли обеспечить ее эффективности.
В «Манифесте Коммунистической партии» К. Маркс и Ф. Энгельс безапелляционно заявили: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности» (Произведения, издание второе, том 4, стр. 422). Западноевропейские марксисты отказались от этого постулата как преждевременного и избрали своим методом борьбы за лучшее будущее политику реформ вместо революционного насилия. Благодаря этому они смогли трансформировать свои страны. Наоборот, большевики взяли на вооружение ранний марксизм и декларировали уничтожение частной собственности на средства производства. Что из этого получилось?
Частная собственность является исторической категорией, то есть имеет начало и конец. Но в наши времена так же, как и в эпоху К. Маркса, преждевременно говорить о ее отмирании. Нужно подождать еще несколько сотен лет, возможно, и больше. Совсем другое дело — лозунг уничтожения (а не отмирания!) частной собственности. Его реализация не уничтожает саму собственность, а только меняет владельца. Коммунистическое строительство в СССР привело к концентрации всей собственности на средства производства в руках кучки олигархов — политбюро ЦК КПСС.
Эти олигархи убедились уже во время первого штурма 1918—1920 гг., что десятки миллионов крестьян не отступятся от своей земли и других средств производства. Поэтому новый коммунистический штурм, который начался с 1929 года, опирался прежде всего на террористические способы воздействия на крестьян. Именно потому, что силовая составляющая в коммунистическом строительстве была доминирующей, стали возможными такие ужасные трагедии, как Голодомор и Великий террор.
Сочетание в руках компартийно-советской олигархии политической диктатуры с диктатурой экономической превращало общество в атомизированную, беспомощную, инертную массу. С порабощенным населением можно было делать все, что угодно: устраивать искусственный голод, во избежание стихийных беспорядков, осуществлять массовые репрессии — даже с помощью запуганных родственников репрессируемых.
Многие граждане отказываются верить тому, что советская власть могла использовать террор голодом для целеустремленного уничтожения людей. Они ищут другие причины голода 1932— 1933 гг. — засуху, избыточные хлебозаготовки, падение урожайности в связи с кризисом, в который попало сельское хозяйство после осуществления сплошной коллективизации села.
Скажу сразу, что эти причины действительно существовали (кроме засухи). Они действительно привели к голоду как в зернопроизводительных регионах (в связи с избыточными хлебозаготовками), так и в хлебопотребляющих (в результате недостачи продовольствия у государства). Но следует отличать голод, который царил почти везде в СССР, от Голодомора в УССР и на Кубани. К сожалению, десятикратная разница в количестве жертв многих наших современников не убеждает.
Продолжение — в следующих номерах «Дня»
