После интервью Андрей ПИОНТКОВСКИЙ пошутил, что если сказанное им прочитают в России, ему придется просить политическое убежище в Украине. Московский политолог, директор Центра стратегических исследований РФ, действительно высказывает достаточно нестандартные мысли как относительно внутриполитических событий, так и внешней политики России. По мнению Пионтковского, в случае реализации самого негативного для России проекта (под которым он понимает идею евразийства) часть российских территорий будут вынуждены присоединиться к Украине. «Старший» и «младший» братья поменяются местами?
— России удалось наладить прагматичные отношения с Европой, Западом. Но в то же время многие отмечают, что Россия теряет свое влияние в Средней Азии и на СНГовском пространстве...
— Скажем так, экономически Россия не теряет свое влияние. Наоборот, мне кажется, что в Украине очень многих беспокоит активность российского капитала и компаний. Вот это и есть влияние.
У нас почему-то выстраивают такую бинарную систему. Скажем так, раздел всех политических сил в Украине идет по линии: прозападные и пророссийские. Но это же абсолютно ложная система координат. Она просто абсурдна. Россия стремится улучшить отношения с Западом, участвует в новом формате НАТО — «двадцатке», объявляет США стратегическим партнером. Но стоит Киеву только заикнуться о своем движении к Западу, в Москве начинается истерика. Мы идем на Запад гораздо интенсивнее, чем Украина, и в то же время обвиняем ее в предательском стремлении к Западу с антироссийскими лозунгами. В этом смысле Украина — хороший case study (методика обучения на иллюстрирующих примерах) для изучения вот этой шизофрении российского политического класса.
— Получается, что Россия — против любых движений Украины на Запад. Но в то же время, она сама умело строит отношения с США и Европой. Чем вы объясняете такую логику?
— Это типичные комплексы российских политиков, которые умом понимают, что Россия и Украина — это независимые государства (определены границы, подписан большой договор и так далее), но спинным мозгом считают, что Украина — это провинция РФ. Это же абсурд — объявлять Запад своим партнером, стремиться к сближению с ним и в то же время отчаянно сопротивляться, по крайней мере, на уровне риторики, любому движению бывших стран СНГ в сторону Запада.
В этом была бы логика, если бы Россия выдвинула какой-то свой антизападный проект, противопоставив определенные ценности. Тогда она могла бы сплотить постсоветские страны. Как она может требовать от Украины враждебности к Западу, в то время как сама лезет из кожи вон, чтобы наладить с ним отношения?
Это даже не имперская политика со стороны России. Это просто идиотская политика, в ней нет ничего имперского. Какой-то подростковый комплекс: мы вот будем дружить с Западом, а вам нельзя. Поэтому вы и бегите во всякие там ГУУАМы.
— Но ведь Россия постоянно делает попытки построить альтернативный западному проект. Последний из них — это Евразийское экономическое пространство в рамках четырех стран: России, Украины, Белоруссии и Казахстана.
— Но в то же время Россия максимально ведет переговоры с ЕС, снова-таки не позволяя это делать Украине. Рано или поздно Украина станет частью европейских структур. И, к сожалению, гораздо раньше, чем Россия. Объективная причина в том, что Украина территориально меньше, а значит, ее легче интегрировать. А субъективная — в том, что в России по-прежнему продолжается извечная борьба между европейским и евразийским выбором. У вас же нет в политическом словаре такого понятия как «евразийство». С географическим положением Украины было бы странно называть украинцев евразийцами. Россия еще не определилась, является ли она частью Запада. Путин для себя решил, что РФ — это часть Запада, но около 80% российской политической элиты этим сильно не довольны.
— Насколько Россия, продвигаясь в Европу (значит, по сути, не имея своего проекта), может опять же противопоставить себя по силе и мощи США? И вообще, стоит ли это делать? Насколько я знаю, вы являетесь сторонником однополярного мира.
— Я вообще не люблю слов «однополярный» мир или «многополярный». Это абстрактные конструкции. Нравится это кому-то или нет, но есть объективный факт экономической, политической, военной, если хотите, культурной (здесь я понимаю скорее массовую культуру) мощи и влияния США.
Есть и другой факт. Тот, что в сегодняшней геополитической ситуации основные интересы России и США в сфере безопасности совпадают. Самым наглядным образом это было продемонстрировано в Центральной Азии, где США решили очень важную задачу безопасности России — ликвидацию угрозы исламского радикализма на Юге.
Еще более существенно российские и американские интересы совпадают на Дальнем Востоке, где нам, в результате китайской экспансии, грозит потеря Дальнего Востока и части Сибири. Единственная сила, которая может реально противостоять этому (не столько даже в военном плане, что немаловажно, сколько в экономическом), — это США.
Поэтому, я считаю, России нужно бояться не силы, а слабости США. В Афганистане, в Ираке и на Ближнем Востоке трудности реально уже нарастают. Представьте, что на всех этих трех направлениях США потерпят неудачу и уйдут оттуда. Понятно, что неудачей республиканцев воспользуются демократы. Придет новая администрация под достаточно традиционным для американской истории лозунгом изоляционизма: делайте, типа, что хотите. Это создаст громадную угрозу для безопасности России. Люди, немножко думающие, руководствуются не эмоциями ненависти к Америке, как к стране, победившей Россию в «холодной войне», а каким-то элементарным расчетом (именно так действует Путин), понимают, что уход Америки с мировой арены стал бы катастрофой для России. Ведь она как раз окружена противниками США: ислам и Китай даже более опасны для самой РФ, чем для Америки. Например, в связи со взрывами в Москве, на сайте Аль-Каиды прошел опрос сторонников, поддерживаете ли вы акции террористов- шахидов на территории России? Ответило около 20 тысяч арабов, 85 % выразили свою поддержку.
Трагедия российской внешней политики в том, что все эмоции, все комплексы политиков побуждают их на враждебность к США. До 90% российских политиков мечтают, чтобы американцы потерпели поражение. Полное безумие. За возрастающей ненавистью к США стоит ни что иное, как зависть. Российские политики очень хотели бы иметь влияние американцев. И в этом основная причина неприязни.
Это громадное противоречие между эмоциями и элементарным прагматизмом определяет все колебания и непоследовательность российской внешней политики. Я не могу сказать, что курс Путина на сближение с Западом — необратим.
Кстати, я верю в будущее Украины больше, чем в будущее России. Потому что у вашего политического класса нет вот этих безумных имперских комплексов.
— Но Украина не имеет своего проекта, она постоянно должна вписываться в чью-то стратегию…
— Это стратегия большой Европы, естественно. Думаю, вы быстрее интегрируетесь в Европу, чем, скажем, ряд Балканских стран, которые раздирают очень серьезные внутренние противоречия.
В России даже люди, осознающие угрозу для страны со стороны Юга, позволяют говорить: что ж вы хотите, чтобы мы были, как Германия или Франция? В Украине нет ни одного человека, который бы заявил подобное. Вы хотите достичь уровня этих стран. Российские же политики не замечают, как благодаря их имперским комплексам, страна опускается все ниже и ниже. Они не знают, чего хотят. Наверное, стать второй Америкой.
— Какой, на ваш взгляд, наиболее худший вариант для внешней политики России?
— Самый трагический сценарий развития российской истории имеет непосредственное отношение к Украине. Не хочу, чтобы этот сценарий осуществился, но хочу подчеркнуть, какую роль он может сыграть в судьбе Украины.
Если мы станем на путь отказа сотрудничества с Западом и евразийского союза с Китаем, лет через 15 Дальний Восток и Сибирь станут территорией Китая. Ясно, что весь бассейн Волги и Урала, населенный мусульманами, как-то уж вместе с Северным Кавказом провозгласит независимость. Карелию возьмут финны. Калининградская область отпадет. Оставшиеся русские земли попросятся в Украину. Она станет процветающим европейским государством. Но это и будет самый худший вариант для России.
— Почему вы не верите в успех евразийского проекта? Возможно, только он предусматривает создание России как сильного и влиятельного государства?
— А что такое евразийский проект? Идея евразийства — это вечная борьба суши и моря. Китай — самое перспективное государство в Евразии. Каким еще партнером Китая можно стать? Только младшим. Евразийцы так ненавидят Америку, что они готовы стать младшим партнером.
Считаю, что евразийство — это путь обратно к империи Чингисхана, назад к Монголии. Но, кстати, это отвечает их политико-философским убеждениям. Сторонники евразийства вообще не говорят, что было какое-то татаро-монгольское иго. Они уверены, что была великая империя, славяно-тюркское единство.
Так что пускай Украина поскорее идет в Европу. Чтобы в случае трагического для России евразийского варианта (я надеюсь, он не осуществится), оставшаяся от России часть имела спасительную возможность вступить в Киевскую Русь.
