Гибель человека, близкого Вам, — это трагедия, потому что Вы чувствуете, что погибла целая Вселенная, ушла навсегда в вечность большая часть Вашего «Я». Эту трагедию может почувствовать и любая другая личность — при том условии, конечно, если она способна представить «чужую» боль как собственную и таким образом осознать, что «чужой» боли вообще не бывает! Но какие человеческие ощущения будут адекватно передавать такую жуткую, ужасную катастрофу как истребление 14-ти миллионов человеческих душ на территории между Москвой и Берлином в 1933—1945 годах? Американский историк Тимоти Снайдер, который обосновал именно эту цифру и изучил в своей последней работе «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» тайны адской машины массовых убийств, запущенной нацистским и советским диктаторами, знает: такие ощущения лежат уже вне зоны «нормального» человеческого сознания. И все же Тимоти Снайдер считает, что никого из миллионов невинных жертв мы не имеем права забывать, есть моральный императив — восстановить и назвать их имена там, где это вообще возможно сделать, ведь речь идет не о статистике — о четырнадцати миллионах уничтоженных человеческих Вселенных...
Книга профессора Снайдера «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» уже вызвала широкий международный резонанс, переводится на основные языки мира (в ближайшее время ожидается и украинское издание). Это обусловлено как моральной остротой и неизменной актуальностью темы, так и заслуженно высоким научным авторитетом самого автора. Господин Снайдер, профессор Ельского университета (США), автор известных в США и Западной Европе трудов «Национализм, марксизм и современная Центральная Европа» (1998), «Реконструкция наций: Польша, Украина, Литва, Беларусь. 1569—1999» (2003), «Очерки тайной войны: миссия польского художника по освобождению Советской Украины» (2005), «Красный принц: тайная жизнь Габсбургского эрцгерцога» (2008) является признанным специалистом в сфере политической, этнической и социальной истории стран Восточной Европы (особенно Польши, Украины, Беларуси, государств Балтии, западных областей России, подчеркнем, что именно эти территории названы в новой книге американского историка «кровавыми землями»!). И потому не удивительно, что пребывание профессора Снайдера в Киеве было ознаменовано в частности его участием и выступлением с содержательной лекцией на достойном представительском мероприятии «Форум Посла США», целью которого является создание платформы для обсуждения неотложных вопросов, тенденций и влияний, определяющих повестку дня современного мира.
Лекцию Тимоти Снайдера и в то же время презентацию его последнего труда «Кровавые земли» отметил коротким вступительным словом наивысший дипломатический представитель США в Украине господин Джон Теффт. В зале Дипломатической академии МИД Украины, где 21 октября проходило мероприятие, не было свободных мест.
Общее внимание, разумеется, привлекло выступление самого господина Снайдера. Эту лекцию, которая вовсе не была сухой и академической, а наоборот — «очеловеченной» гуманистическим восприятием истории, насыщенной глубоким пониманием того, что стоит за холодными цифрами миллионов убиенных жертв, мы (с минимальными сокращениями и со стремлением быть максимально точными в передаче мыслей автора) предлагаем читателям «Дня».
«Вы спросите меня: о чем эта книга? О жизни, душе и трагической гибели «отдельных» людей. Например, я рассказываю о тяжелой судьбе украинца, который в 1933 году, зная, что умрет, и его труп будет похоронен в общей могиле, — из последних сил сам выкопал себе могилу и, чувствуя, что уже совсем обессилел от голода, лег в эту могилу, чтобы остаться там навеки...
В книге говорится также о гибели польского кадрового офицера в 1940 году, замученного НКВД СССР. Он вел (до последних минут своей жизни) дневник; последние строки: «Они просили у меня мое обручальное кольцо, которое я...» — и на этом запись обрывается.
Представьте себе также сентябрь 1942 года. Еврейская женщина нацарапала надпись в синагоге, обращаясь к самому близкому человеку в мире: «Мне очень жаль, что я не могу быть с тобой. Целую тебя миллион раз». Вскоре эта женщина приняла смерть от рук нацистов.
Но моя книга, в сущности, рассказывает о судьбе 17-ти миллионов мирных людей, которые были уничтожены на просторах Восточной Европы с 1933 по 1945 годы. Из этих 17-ти миллионов 14 миллионов приходится на так называемые «кровавые земли» — западные области России, Украина, Беларусь, Балтия, Польша, то есть территория между Москвой и Берлином. Почему именно эта территория привлекла мое внимание? Потому что там присутствовали в 1930—40-е годы XX века как немцы, так и советский режим (а не только одна какая-то власть). И именно здесь был Холокост (уничтожено 5,5 миллиона евреев), именно здесь погибло 8,5 миллиона мирных жителей — не евреев.
Это — наихудшая моральная, политическая, географическая, в конце концов — человеческая катастрофа в истории Европы. И я с ужасом открыл для себя вот что: видели ли мы до сих пор масштаб этой катастрофы? Нет, не видели. И для того чтобы ответить на вопросы: почему не видели и почему, собственно, случилась катастрофа? — я и написал эту книгу. Я не мог создать этот труд, если бы не имел в своем распоряжении обстоятельных историографических изданий, посвященных Голодомору в Украине и Холокосту. Но когда Вы читаете все эти книги, то у вас не возникает четкое представление (а оно должно возникнуть, и это важно!), что все эти кошмары происходили на достаточно точно очерченной территории (и я об этом сказал), которую я назвал «Кровавые земли».
Каким образом были связаны между собой страдания всех этих народов?
Дело в том, что когда описываешь эти безгранично жестокие события исключительно в национальных категориях, обязательно происходит определенное «отталкивание» отдельных национальных миропониманий. Потому что существует определенный лимит для воссоздания этих невиданных в мировой истории страданий сугубо в национальных терминах. Иначе говоря, когда люди одного или другого народа задают вопрос: «Почему мы так страдали?» или же «Почему мы совершали такие зверства?» (а часто бывает необходимо задавать эти вопросы параллельно!), то определенные интеллектуальные ограничения не дают нам видеть глобальность, тотальность этой катастрофы. И возникает еще один вопрос, который я тоже исследую: «Каким образом эти палачи взаимодействовали между собой?».
Работая над «Кровавыми землями», я стремился использовать такие подходы. Во-первых, никакой метафизики, то есть никаких национальных исключений. Книга начинается с констатации того кричащего факта, что такое ужасное количество человеческих существ (людей, безотносительно к их национальной принадлежности!) было убито. И все, что идет дальше, — только развитие этой мысли. Во-вторых, я хотел избежать «диалектики» — в худшем понимании этого слова. Это когда говорят (вы, по-видимому, знаете, кто имеется в виду): «Да, мы убили миллионы людей, но мы победили во Второй мировой войне». Таким образом, делается вывод, что и коллективизация, и голод по сути были необходимы. Я считаю такую позицию абсолютно неприемлемой с точки зрения морали. Потому что можно ссылаться лишь на те обстоятельства, которые были, например, в 1933 году, не оправдываясь тем, что было потом, спустя годы. Кстати, замечу, что нацистская и сталинская системы были противоположными; они не отменяли друг друга, наоборот — взаимно аккумулировали. И хуже всего страдали там, где господствовали поочередно обе системы.
Но продолжу перечислять некоторые методы, примененные в работе над книгой. Можно сказать, что это — не книга о Польше, Украине, России или Беларуси, это — книга обо всех этих землях вместе. Все эти люди — жертвы, которые являются предметом рассмотрения, независимо от того, кто они.
Но все, о чем пишется в книге, неотвратимо подводит нас к Украине. Почему нацисты или сталинисты убили здесь так много людей? Дала о себе знать ошибочная, античеловеческая идеология, к тому же «подкрепленная» властью, государством, и это «вдохновило» на злодеяния, которые не с чем сравнить в мировой истории! Ведь антисемитизм, например, на бытовом уровне существовал в Германии задолго до Гитлера; однако только поддержанный государственной машиной нацизма, он повлек за собой все кошмары Холокоста. Аналогично: марксизм стал смертельно опасным тогда, когда стал основой ленинско-сталинских человекоуничтожающих институтов. Конкретизируя сказанное и возвращаясь в Украину, отмечу: с 1933 до 1945 год именно эта земля стала наиболее смертоносным местом в мире; два режима могли, в конце концов, согласиться с тем, что делать с Польшей, но так и не согласились (и не могли согласиться!) с тем, что делать с Украиной. И экономические амбиции, и интересы двух тиранов так же закономерно привели их к столкновению на украинских территориях.
В книге в хронологическом порядке представлено становление, развитие и трансформация гитлеровского и сталинского курса на массовые убийства, начиная с Голодомора и до разрушения Варшавы в 1945 году. На мой взгляд, здесь можно выделить три таких периода: а) 30-е годы, когда советский режим, безусловно, был «впереди» (коллективизация, Голодомор, массовые репрессии конца 30-х); б) 1939—1941 годы, когда оба режима, тогда «дружественные», были достойны друг друга; в) 1941—1945 годы, когда нацисты превзошли всех в своих зверствах.
Однако стоит еще вернуться к событиям в Украине и СССР, как они высветлены в книге. Я считаю, что Голодомор был не спланированной, но преднамеренно истребительной акцией Сталина. Он знал, что эта политика принесет смерть миллионам людей, но в интересах укрепления своей власти не остановился перед этим. Что же касается «Большого Террора» середины и конца 30-х годов, то этот террор не был вопросом коммунистической партии или военных; он был направлен, прежде всего, на «простых» рабочих и крестьян. Могу назвать такую цифру: только в 1937—1938 годах 250 тысяч людей было застрелено в СССР только за их национальную принадлежность (это были в первую очередь поляки, а также евреи, белорусы, выходцы из стран Балтии).
Определяющий, самый важный раздел моей книги посвящен тому периоду (1939—1941 гг.), когда Гитлер и Сталин были союзниками. НКВД активно продвигался тогда на Запад, на западноукраинские и западнобелорусские (бывшие польские), балтийские земли, а немецкие аналогичные «заведения» отрабатывали, двигаясь на Восток, практику массовых убийств (учась при этом многому у «чекистов»!). Анализируя преступления нацизма и сталинизма, мы часто забываем о таком важном факторе, как государственность того или иного народа (либо ее отсутствие). Польша, прибалтийские страны были разрушены как государства; судьба евреев была, возможно, еще более ужасной (шансов спастись на землях между Москвой и Берлином у них было 5%).
Еще один важный раздел книги посвящен экономическим аспектам террора двух тиранов. Так, нацисты стремились разрушить Советский Союз за девять недель (сознательно планировалось, что от голода при этом умрет 30 миллионов людей). Реально немцы уничтожили четыре миллиона людей; впоследствии они пришли к выводу, что «очень практично» просто расстреливать людей, так и делали.
Хотя в книге не говорится непосредственно о сравнении двух тоталитарных систем (речь идет о территории, где присутствовали как советские органы власти, так и нацисты, и очень трудно бывает различить, кто именно какие преступления совершил), однако для нас очень важно сравнивать их кровавые дела; ведь если мы не можем сравнивать, то мы не можем думать. Вся история (в частности и такая страшная, о которой идет речь) начинается со сравнений. И это — не интеллектуальная игра, а постижение трагической судьбы опыта. Можно и необходимо сравнивать судьбы украинцев и евреев, украинцев и поляков — и понимать при этом что-то очень важное. В частности понимать, что цифры (14,6; 3,1 миллиона погибших) являются для нас слишком ужасными. Мы унаследовали что-то, чего до сих пор не можем принять и осмыслить...
А главное — история сводится не к смерти, а к жизни! А жизнь — это личности. Вот почему — и это принципиально — в завершение этой лекции я хотел бы назвать конкретные имена и фамилии трех невинно погибших, о которых я рассказал в начале выступления. Конечно, я взял их из документов. Следовательно, украинского крестьянина звали Петр Вальдий; польского офицера звали Кароль Арнцовский; еврейскую женщину звали Дора Каган...».
Необязательно полностью соглашаться со всем, что говорил профессор Ельского университета (кстати, одного из лучших в США и мире), лауреат многочисленных международных премий и наград Тимоти Снайдер. Но вряд ли стоит отрицать одно: труды этого ученого делают весомый вклад в жизненно необходимое дело — осмысление страшного опыта XX века. А если начнется плодотворная дискуссия, что ж — можно только приветствовать.
