И в советские времена, и сегодня официальная Москва неохотно, но все же признает Пакт Молотова-Риббентропа важным фактором мировой политики. При этом до последних лет существования СССР наличие тайных протоколов к этому Пакту (которые являли собой неотъемлемые составляющие соглашения двух тоталитарных режимов) категорически отрицалось; сегодня же эти протоколы нередко снова называют «фальшивками» или утверждают, будто такие же протоколы добавлялись к другим соглашениям о ненападении, подписанным в те годы европейскими государствами. Это наглая ложь: тайные приложения к тем или иным соглашениям фигурировали в тогдашней политической практике, однако ни одно из них не содержало положения о разделении или аннексии независимых государств между подписантами. А вот другое соглашение, заключенное менее чем через месяц между теми же геополитическими субъектами, замалчивалось и в меру возможностей замалчивается сегодня в Москве. Между тем и Пакт от 23 августа, и Договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года стали факторами, которые юридически скрепили союз краснознаменных тоталитарно-социалистических режимов, который просуществовал более года и распался из-за агрессивного корыстолюбия обеих сторон.
Но в сентябре 1939 года до этого было еще далеко. Красная армия и Вермахт вели скоординированные наступательные действия на территории второй Речи Посполитой, чье правительство и главнокомандующий маршал Ридз-Шмигли позорно бежали сначала в пограничное местечко Куты, а затем — после агрессии Кремля — и на румынскую территорию. Но Войско Польское и отряды гражданской обороны ожесточенно сражались за Варшаву и Модлин, держались в лесах или пробивались к южной границе многочисленные части и соединения регулярной армии. Советские и немецкие танкисты 22 сентября провели общий парад в Бресте; моторизированные части с красными звездами на башнях танков и броневиков заняли Холм и Люблин, а затем двинулись к Висле — так как все территории до этой реки по Пакту должны были принадлежать СССР. Гитлер, в свою очередь, 25 сентября отдал войскам приказ о готовности нанести удар по Литве. Но в этот же день Сталин через немецкого посла в Москве Шуленбурга предложил: из территорий к востоку от демаркационной линии добавить к оккупированным немецкими войсками землям все Люблинское воеводство и ту часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга и контролируются Красной армией, в обмен на отказ Гитлера от претензий на Литву. Обмен состоялся. Сталин получил выход к границе с Восточной Пруссией, а Гитлер — центральную Польшу и земли с т.н. «диффузным» расселением украинцев и поляков.
Почему планы Сталина так изменились? Дело в том, что присоединение к СССР польских этнических территорий угрожало объявлением войны Британией и Францией. Поэтому кремлевский вождь решил пока, до осуществления своего плана захвата Европы, объявленного им 19 августа 1939 года на заседании политбюро ЦК ВКП(б), ограничиться землями к востоку от «линии Керзона». Ведь еще 8 декабря 1919 года Верховный совет Антанты принял «Декларацию о временной восточной границе Польши», согласно которой линия этой границы должна была проходить от Немана и до средней части реки Буг (то есть от Гродно через Брест), а далее по Бугу. Что касается Галичины, на то время уже оккупированной польскими войсками, Антанта, не признав официально польских аннексий на востоке, предлагала два варианта: или («линия А») граница проходит западнее Львова, в основном по Сяну), или («линия Б») несколько восточнее Львова — и до Карпат. А летом 1920-го британский министр иностранных дел лорд Керзон от имени Антанты окончательно признал вариант с «линией А» восточной границей Польского государства («линия Керзона»). То есть эти все земли СССР мог свободно забирать себе. К востоку от этой линии был и захваченный в начале 1920-х Речью Посполитой Вильнюс; поэтому Сталин решил отдать его Литве, от аннексии которой Германия должна была отказаться, признав это государство «сферой интересов» Кремля.
Забегая наперед, следует сказать — сработало! Сам Черчилль в начале войны признал определенную справедливость в сталинских действиях по присоединению Западной Украины и Западной Беларуси к СССР, а затем, когда на встречах «большой тройки» заходила речь о «восстановлении восточных границ Польши», Сталин тыкал Рузвельту и Черчиллю карту 1920 года с «линией Керзона» на ней.
Поэтому назрела потребность скорректировать некоторые положения тайных протоколов к Пакту и закрепить статус-кво. В Москву опять прилетает министр иностранных дел Третьего Рейха Риббентроп и 28 сентября он вместе с Молотовым подписывает документ, который официально назывался «Немецко-советским соглашением о дружбе и границе между СССР и Германией». Начинался настоящий документ так:
«Правительство СССР и Немецкое Правительство после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок на этой территории и обеспечить народам, которые живут там, мирное существование, соответствующее их национальным особенностям. Ради этого они достигли соглашения о...» — и так далее. Это было еще более циничное соглашение, чем первое — если, конечно, бывает что-то нециничное в политической практике тоталитарных государств. Обратим лишь внимание на преамбулу: оказывается, нацисты и большевики заботятся о восстановлении мира и порядка на территории только что разделенной между ними второй Речи Посполитой, искренне обеспокоенные обеспечением интересов народов, которые там живут, хотят обеспечить им «мирное существование». Что ж, очень быстро эти народы почувствовали, что такое «новый порядок» Гитлера и «советский строй» Сталина — ведь стороны договорились считать это разделение окончательным и в дальнейшем совместно противостоять попыткам восстановления Польского государства. К Советскому Союзу были присоединены Западная Украина и Западная Беларусь (до решения «народных собраний»!), а также подтверждено вхождение всех якобы независимых государств Балтии в сферу советского влияния. К соглашению добавлялись один доверительный и два тайных протокола.
Вот сам текст соглашения:
«Статья I
Правительство СССР и Немецкое Правительство устанавливают в качестве границы между обоюдными государственными интересами на территории Польского государства линию, которая нанесена на прилагающуюся при этом карту и более детально будет описана в дополнительном протоколе.
Статья II
Обе Стороны признают установленную в статье І границу обоюдных государственных интересов окончательной и устраняют любое вмешательство третьих государств в это решение.
Статья III
Необходимое государственное переустройство на территории западнее указанной в статье линии осуществляет Немецкое Правительство, на территории восточнее этой линии — Правительство СССР.
Статья IV
Правительство СССР и Немецкое Правительство рассматривают вышеприведенное переустройство как надежный фундамент для последующего развития дружеских отношений между своими народами».
Номинальная легализация территориальных положений настоящего договора зафиксирована в соответствующем решении политбюро. В нем, в частности, приписывалось:
«1. Созвать Украинское Народное Собрание из выборных по областям Западной Украины (территория бывших воеводств Станиславского, Львовского, Тернопольского и Луцкого) и Белорусское Народное Собрание из выборных по областям Западной Беларуси (территория бывших воеводств Новогрудского, Виленского, Билостоцкого и Полесского).
Эти Народные Собрания должны: 1) Утвердить передачу помещичьих земель крестьянским комитетам; 2) решить вопрос о характере создаваемой власти; 3) решить вопрос о вхождении в состав СССР, то есть о вхождении украинских областей в состав УССР, о вхождении белорусских областей в состав БРСР; 4) решить вопрос о национализации банков и крупной промышленности». То есть политбюро расписало, где украинские земли, а где белорусские, абсолютно без учета мнения жителей этих территорий.
Пункт 8 решения предусматривал, что большевистская администрация должна провести избирательную кампанию (по советскому стандарту — один-единственный список кандидатов) и обеспечить ее правильное идеологическое сопровождение. ЦК КП(б) Украины (Хрущев) и ЦК КП(б) Беларуси (Пономаренко) должны были предварительно подготовить соответствующие декларации, которые потом должно было принять Народное Собрание.
А теперь самое интересное: Это решение политбюро, датированное и 4 сентября, и 3 октября 1939 года, но оформлено единственным протоколом N 7113. Похоже, что в первичном варианте речь шла о несколько иных границах УССР и БРСР.
В итоге 27 октября 1939 года была принята Декларация Народного Собрания Западной Украины «О государственной власти в Западной Украине», которая провозгласила советскую власть. Такая же Декларация «О государственной власти» была принята 29 октября Народным (Национальным) Собранием Западной Беларуси. В обеих декларациях заявлялось, что Польское государство, которое было «тюрьмой народов», наконец пало. Затем в ответ на «просьбу» этих собраний Верховный Совет СССР 1 ноября 1939 года принял закон «О включении Западной Украины в состав Союза ССР с воссоединением ее с Украинской ССР» (интересно, когда Галичина и Волынь до этого входили в УССР? В 1920 году большевики создали на непродолжительное время отдельную марионеточную Галицкую СРР) и 2 ноября закон «О включении Западной Беларуси в состав Союза ССР с воссоединением ее с Белорусской ССР».
А перед тем, 31 октября, выступая на сессии Верховного Совета СССР, номинальный глава советского правительства и нарком иностранных дел Вячеслав Молотов отмечал: «Территория, которая перешла в СССР, по своим размерам равняется территории большого европейского государства». Другими словами, присоединение еще не было юридически оформлено, но для главы правительства СССР оно уже было свершившимся фактом. И не удивительно — ведь «просьба» и «законы» были продуктом деятельности руководства ВКП(б), а не номинальных «представительских органов». Отсюда следует, что легальность процесса присоединения Западной Украины к УССР весьма сомнительна, легитимность (связанная с желанием галичан и Волыни жить в пределах одного государства, пусть и квазисуверенного) несколько больше, но не оформлена в действительно правовых формах. Поэтому в поисках реальной легитимности и легальности пребывания Западной Украины в пределах современного Украинского государства следует обращаться к временам УНР и ЗУНР, к Акту злуки. 22 января 22 января 1919 года. Эти вещи, а не «золотой сентябрь» — вот действительно правовая почва и символ единства Украины.
Заметим еще одно: подписывая Договор о дружбе во время мировой войны, СССР солидаризировался с нацизмом и зафиксировал свой статус его союзника. Ну, а с итальянским фашизмом он солидаризировался раньше, в 1933 году, также с помощью соглашения о дружбе (не это ли удержало Сталина через три года от предоставления значительной помощи испанскому правительству?). Упомянутые выше соглашения (плюс торговый договор с Германией от 19 августа 1939 года) дали возможность Третьему Рейху не беспокоиться в 1940 году ни о ресурсах для войны, ни о своих позициях на востоке и сосредоточить все силы против западных демократий. В свою очередь, СССР получил немецкие и итальянские технологии и оборудование.
...Впрочем, в нынешней России хватает публичных лиц, которые считают: комплекс соглашений между Союзом и Рейхом был благом для двух народов и двух государств, и если бы не злые помыслы «золотых космополитов» и «плутократов Америки и Англии», которые перессорили между собой Германию и СССР, то заложенные им основы нового мирового порядка были бы счастьем для арийского и советского народов. Постоянно это утверждает известный российский автор Сергей Кремлев. Вот как издательство рекламирует его книгу «Если бы Гитлер не напал на СССР...», написанную в жанре модной в настоящее время «альтернативной истории», но совершенно серьезно и на основе многих документов того периода: «Осень 1941 года. Гудериан не под Москвой, а на Суэце. Весна 1942 года. Рокосовский не под Харьковом, а в Дели. Лето 1942 года. Десантники Красной Армии под прикрытием Люфтваффе высаживаются в Великобритании. Было ли такое возможно?.. Если бы Гитлер не напал на СССР, если бы остался верным советско-немецкому Пакту, то уже летом 1942 года в союзе со Сталиным мог выиграть Вторую мировую войну». Вся книга выдержана в этой стилистике — какой классной была бы дружба между двумя социалистическими государствами против «западных плутократов» и как мудрый Сталин искренне хотел построить союз между Москвой и Берлином. Если бы это вышло, то в мире наступили бы счастье и благодать — немецкий и российский национал-социализмы во главе всей планеты.
И если бы этот Кремлев был один — «переигрывают» Вторую мировую войну и другие российские авторы. Если прочитать несколько таких книг кряду, то начнешь думать: действительно, 22 июня 1941 года было скорее случайностью, а вот общий поход Гитлера и Сталина против «космополитов» и других «врагов мира и социализма» стал бы значительно более логическим развитием событий тех времен.
Что ж, ход советско-германских переговоров в ноябре 1940 года, которые имели целью коррекцию соглашений 1939-го, и следующие сталинские предложения, на основе принятия которых СССР был готов присоединиться к оси Берлин-Рим-Токио, показывает возможность такого развития событий. Более того, существуют документальные свидетельства разработки планов ударов советской дальней авиации весной и летом 1940 года по британским военным базам в Ираке и Египте. Возможно, когда-то каким-то чудом все же всплывут документы, что которые засвидетельствуют желание Сталина ударить по ненавистным «логовам буржуазной демократии» и тяжелые размышления «вождя трудящихся всего мира», что для его цели — мирового господства — лучше: действовать вместе с демократиями против нацистов или вместе с нацистами против демократий.
