Говорят, что высшим должностным лицам запретят делиться с обществом своими мнениями в Facebook и других социальных сетях. Правильная ли эта идея? Сомневаюсь. Если и нужны ограничения, то исключительно на использование российских социальных сетей, которые находятся «под колпаком» ФСБ. И, конечно, на ретрансляцию непроверенных сообщений и государственных тайн. Но, с другой стороны, иногда Facebook бывает красноречивее, чем любые журналистские расследования — чиновник сам рассказывает на весь мир о своей глупости и коррумпированности... Может, именно этим и вызвано желание запретить чиновникам пользоваться социальными сетями?
Но пока такое запрещение не стало фактом, стоит пользоваться его отсутствием. Так как можно найти не только что-то интересное и полезное, но и умное. Правда, не так часто, но... Тезисы в Facebook руководителя Главного департамента по вопросам гуманитарной политики президентской администрации Юрия Рубана под названием «Длинный пост о гуманитарной безопасности, заранее благодарен за терпение» (в перепечатках в Интернете названы проще — «О гуманитарной безопасности») засвидетельствовали, что наконец во властных кабинетах рождены интересные и грамотные мысли, с которыми в чем-то можно соглашаться, в чем-то — нет, но при любых обстоятельствах они содержат неплохую основу для общественной дискуссии.
О чем пишет Юрий Рубан? 23 тезиса, в виде которых он сформулировал свое виденье ситуации и предложения относительно противодействия российской информационной войне против Украины, если коротко, сводятся вот к чему. «Ключевым элементом войны является борьба за овладение сознанием граждан самой РФ, Украины, стран ЕС и многих других стран с целью формирования нужного Кремлю образа событий, который оправдывает нарушение государственного суверенитета Украины, аннексию Крыма и агрессию на Востоке Украины... Война называется «информационной», но ведется не только в пространстве сообщений средств массовой информации. Российские телеканалы, радио и печатные издания, которые проводят агрессию, вообще перестали быть средствами массовой информации в демократическом понимании. Они не описывают и даже не интерпретируют события — они их формируют». В России доминирует созданная Кремлем коммуникационная система, которая не предусматривает пространства для полемики. В ней «чужими» являются все, кто не согласен с курсом власти. Следовательно, пишет Рубан, «чужой» в контексте информационной войны является не оппонентом, а врагом, который угрожает жизни «своих», и который дегуманизируется с целью выведения борьбы с ним за пределы права или какой-либо рациональности. «Чужой» угрожает извне, внутри России действует «пятая колонная», ситуация чрезвычайная и требует тотальной мобилизации». И итог: «Целью российской информационной войны является создание предпосылок для пересмотра границ, которые сложились в Европе после распада Советского Союза, лишение суверенитета государств, которые образовались после этого распада, ослабление или даже демонтаж Евросоюза и установление российского доминирования в Европе. Относительно Украины целью этой войны является делегитимизация Украинского государства и власти. По мнению Кремля, это даст возможность «воссоединять разделенный народ», то есть включить территорию и население Украины, или, по крайней мере, большую их часть в состав России».
Что же, диагноз правильный. Хотя и неполный. Причем его неполнота не дает возможность вести действительно комплексное «лечение», то есть надлежащий отпор российской информационной войне (стоит согласиться с Юрием Рубаном, что название это достаточно условно, ведь речь идет скорее о манипулятивно-дезинформационной войне, о составляющей общей агрессивной политики российского империализма. Но — вот чудо! — во всем тексте понятие «империализм» ни разу не употреблено, так же, как и «колониализм» и «неоколониализм», «тоталитаризм» и «неототалитаризм», «метрополия», «постгеноцидное состояние общества» и тому подобное. Между тем этот понятийный арсенал давно освоили авторы «Дня» для описания всего того, что осуществляли и осуществляют в настоящее время Кремль и Лубянка против Украины. Однако, похоже, что в президентской администрации предпочитают открывать велосипед самостоятельно. «Российская агрессия продемонстрировала, что угрозы для национальной безопасности Украины в гуманитарной сфере не были должным образом определены и оценены», — пишет Юрий Рубан. Как говорится, приехали... Разве разные измерения этих угроз не были постоянно в фокусе внимания и «Дня», и ряда других изданий? Разве не были детально расписаны те или иные сюжеты, связанные с этими угрозами, и не очерчены варианты обезвреживания или, по крайней мере, минимизации этих угроз? И разве не писали в «Дне», например, что методы «кремлевских чекистов» в главных своих чертах, в сущности, те же самые, что и в 1917—1918 годах, когда агрессия против УНР стала едва ли не первой «гибридной» войной и когда ставка была сделана на разложение украинских войск изнутри, во времена Коминтерна, когда в поддержку СССР мобилизовывались миллионы «полезных идиотов» в Европе и Америке, во времена аннексии стран Балтии и тому подобное — только ныне техническое и технологическое оснащение этих агрессивных действий несравненно более мощное?
Вот, скажем, Юрий Рубан справедливо отмечает: «Запоздалая реакция многих европейских структур на аннексию Крыма является примером эффективности информационной войны», — но при этом почему-то обходит вниманием то, что такая реакция — кроме текущих мероприятий Кремля — основывалась еще и на кропотливом многолетнем труде российской агентуры в политических, интеллектуальных и журналистских кругах Запада. А тем временем в «Дне» и отечественные, и западные авторы постоянно отмечали активную деятельность этой агентуры.
Указывали авторы «Дня» и на новейшие инструменты агрессии Кремля — не буду сейчас перечислять все, отмечу лишь, что символизированная «георгиевской лентой» так называемая «память о Великой Победе», о которой пишет Юрий Рубан, является не просто манипулятивным конструктом, а основанием путинского Космоса, основой «последнего мифа», на котором зиждется превосходство подавляющего большинства россиян и по отношению к Европе, и по отношению к США, и по отношению к Украине. В тезисах справедливо употребляется понятие «мифотворчество», когда идет речь о целях и методах российской пропаганды, но должна идти речь и о результате, а в то же время и восходящей точке этого — о мифологии ХХІ века, в плену которой находится не только «простолюдье», но и «элита» России (свободны от нее, как подтверждает социология, лишь несколько процентов подданных «империи Путина»), о мифореальности, которая является повседневностью бытия Российской Федерации. Юрий Рубан считает: эта мифология априори иррациональна, потому что «особенность российской идеологии и, соответственно, ее коммуникации, в отказе от претензий на рациональность своего фундамента». Но это не так. Здесь есть своя логика и своя рациональность; скажем, индейцы ХVІІІ века, когда видели, что белые люди подносят к глазам листы бумаги с мелкими узорами, делали вывод: так лечат глаза. А на самом деле белые люди читали газеты. Поэтому у российской мифореальности есть своя логика, есть и рациональность — просто это логика и рациональность не модерная, а социально-мифологическая, напоминающая рациональность времен древнеазиатских деспотий или племенных союзов. В этом сила Кремля, который без разрушения этой мифореальности гарантирован от народной революции, но в этом и слабость. Так как, кроме всего прочего, логику «мифа ХХІ века» можно «вычислить», если привлечь к этому квалифицированных экспертов, а после этого — бить по ее «болевым точкам» и опережать действия носителей этой мифо-логики, причем последние не смогут «на ходу» откорректировать логику своих действий — рухнет вся громадная конструкция Российского государства и «русского мира».
В тезисах Юрия Рубана предложен целый ряд конкретных действий Украины (как со стороны власти, так и гражданского общества) для «асимметричного ответа» на российскую агрессию в социогуманитарной сфере. Но, на мой взгляд, определенное уточнение «диагноза» должно влечь за собой и уточнение «рецепта». Поэтому обсуждать эти действия — дело преждевременное (впрочем, желающие могут ознакомиться с их перечнем в интернете и составить свое мнение уже сейчас). Тут же замечу, что предлагаемая как чуть ли не как панацея «интеграция Украины в европейское интеллектуальное пространство, распространение европейских культурных моделей и практик социального поведения» на самом деле таковой не является: ведь, скажем, не случайно подчеркнута паном Рубаном запоздалая реакция европейских структур на российскую агрессию — это не только следствие информационной войны и действий агентуры Кремля, но и результат определенной «инфантильности» европейского интеллектуального пространства; ну, а приведенные председателем Ассоциации еврейских организаций и обществ (Ваад) Украины Иосифом Зисельсом цифровые данные относительно зафиксированных в прошлом году случаев антисемитизма (во Франции — около 1500, в Германии — около 1300, в Украине — 13) наглядно подтверждает, что в нынешних европейских (точнее, западноевропейских) культурных моделях имеются очень серьезные недостатки — в этом плане, скажем, Польша или Литва значительно более «европейские» в классическом понимании самой европейскости. Но это уже другая тема. Здесь же отмечу, что тезисы о гуманитарной безопасности Юрия Рубана достойны внимания как основа серьезной дискуссии — если, конечно, президентская администрация действительно заинтересована в сотрудничестве с гражданским обществом.
