Иногда я пытаюсь представить себе, что было бы, если бы Георгий Гонгадзе был жив. Может быть, 21 мая этого года, в день своего 32-летия, он взял бы бутылку грузинского вина, позвал бы к себе друзей. А может быть, решил бы не праздновать неюбилейную дату, и провел бы весь день за письменным столом в редакции своей газеты «Украинская правда», допоздна набирая новые материалы. И не плакала бы несчастная мать Леся Теодоривна, обвиняя милицию и прокуратуру, которые не смогли защитить ее сына. Не бороздили бы просторы кинотеатров и залов заседаний пылкие речи борцов за правду и демократию, которые обещали покарать убийц, обещали всем свободу, обещали тогда, в холодную декабрьскую стужу, зажечь море. И, зовя всех на баррикады, указывали пальцами в сторону улицы с денежным названием и важно изрекали — во-от он, во-от он, у-убийца!!! И не пришлось бы толпам людей мерзнуть в палатках при десятиградусном морозе и кричать «Кучму — геть!», а женщине с волевым лицом — тратить кучу средств, чтобы в течение нескольких месяцев имитировать рост самосознания народных масс. Много чего бы не пришлось, не случилось бы…
Порой кажется, что все, происшедшее за последние несколько месяцев — только один длинный кошмарный сон. Но я вижу заголовки газет и понимаю, что это — правда, от которой никуда не деться. Георгия Гонгадзе больше нет. Вместо этого на углу Крещатика и Трехсвятительской стоит гранитная стелла с именами погибших журналистов, и вокруг нее в поисках аудитории мелькают набившие оскомину лица, словно стервятники, высматривающие добычу. А те, кому посчастливилось обратить на себя внимание уже ко всему привыкших телекамер, скороговоркой выдают звонкую трель избитых фраз про «режим» и «свободу слова». А затем, чуть отойдя в сторонку, шепотом интересуются мнением доверенных лиц насчет того, гармонировал ли цвет галстука с пуговицами пиджака и вслух размышляют, как это отразится на просмотре выпуска новостей канала «1+1».
Первый день рождения без Георгия. Но почему-то в тот день вспомнилась не эйфория митингов и палаточных городков, не пугающие огоньки «святої боротьби» в глазах тех, которые слушали, верили, шли. Вспоминается не то, как горели кусочки газеты «Товарищ» с портретом «Пахана-2001», и даже не стук прутьев арматуры о «черепаху» милицейских щитов 9 марта и зловещее марево пролившейся первой крови. Почему-то в день рождения Гонгадзе вспомнилось другое — первая годовщина гибели Вячеслава Черновола, репортажи ритуальных действ, умело исполненных «жрецами ортодоксальной национал-демократии» на его могиле. Черт возьми, как же все это похоже на то, что мы с вами видим каждый год, каждый раз, отмечая годовщину то ли смерти, то ли рождения тех, кому при жизни не посчастливилось слышать и сотой доли того, что говорят о них, возлагая охапки цветов к их могилам. Чего только не услышишь на подобных торжествах, но, по сути, все говорят одно и то же: «Ах, да это же был самый настоящий гений! Но злобный режим убил этого замечательного человека, и это страшная потеря для всех нас. Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало! И т.д. и т.п.» Мало кто в своих докладах обращает внимание на то, отчего же люди, которых так не хватает после смерти, не были востребованы при жизни. Что же такого происходит, что такие люди у нас не могут себя полностью реализовать? Да и нужны ли такие люди нам живыми? Ведь гораздо удобнее иметь рядом не живого человека, обладающего незаурядным умом и острым чутьем, а безвредную икону, поклонением которой можно оправдывать все. Долго рассказывать всем, «каким он был замечательным другом и понимающим соратником», а если бы он был жив, то жил бы и поступал бы точно так же, как живет и поступает живущий и здравствующий «друг». И у Георгия Гонгадзе появилась уже целая плеяда таких «друзей». Попробуем же рассказать на примере одного из них очень добрую сказку — о борьбе за Украину «за…» и «без…».
Когда-то наш герой был очень хорошим человеком и даже занимался тем, что помогал людям, но злая ворона, пролетающая под куполом здания, где он работал, однажды прокаркала, что он напрасно теряет лучшие годы своей жизни в этой провинции. И его место — в большом городе с пятью мостами через большую реку, но чтобы там засесть, он должен дождаться года с тремя девятками в конце, найти несметные сокровища и научиться красиво и долго рассказывать разные небылицы. Потом один состарившийся и заболевший маразмом мудрец пришел к нему на прием и рассказал, что, копаясь у себя на огороде, он обнаружил старинную карту, где нарисованы какие- то загадочные стрелки и знаки. Мудрец предположил, что эта карта может привести к месту, где лежат несметные сокровища. Но из-за болезни он разучился читать, и за небольшое вознаграждение оставил разгадывать ребусы нашему герою. Когда наш герой остался один, он посмотрел на карту под увеличительным стеклом и ахнул: он понял, что имела в виду злая ворона — стрелки указывали на север и заканчивались на городе, который назывался Киев. Так наш герой стал политиком. И научился он рассказывать разные небылицы, да так мастерски, что вся женская половина его населенного пункта рыдала в платочек и просила рассказать что-нибудь еще. И настал на календаре год с тремя девятками в конце, и двинулись полки нашего героя на север. Но так вышло, что отправляясь в поход, он заранее не посоветовался с астрологом… С этого все и началось.
Хотя, честно скажем, на этом же могло и закончиться, ибо наш герой потерпел сокрушительное поражение в результате бездарно проведенной президентской кампании 1999 года — хаотичные шатания от одного политика к другому вызвали только отвращение основной массы избирателей, равно как и отсутствие четких принципов и приоритетов кроме как «Кучму — геть!». Так исторически сложилось, что наш герой не имеет самостоятельной политической платформы, по этой причине, руководствуясь одним лишь желанием хоть как-то мелькать в прессе и на экране, вынужден периодически припочковываться то к одному политику, то к другому. С каждым новым пришвартовыванием теряя баллы и все больше укрепляя имидж «второсортного политика» как в Киеве, так и в своем собственном населенном пункте. Кроме последовательного антикучмизма, сочетаемого с прямолинейностью и амбициозностью, известен непреодолимым желанием вырваться из провинции, не считаясь ни с какими принципами (естественно, кроме антикучмизма, но в данном случае последовательность, в корне совершенно не характерная для него, вызвана лишь тем, что поддержка Кучмы стопроцентно не принесет никаких встречных «реверансов» со стороны администрации Президента, и это наш герой осознает очень хорошо). Ну что, узнали? Не узнали?! Как же так, ведь это все — об одном из известнейших, прямо сказать, типичнейших политиков нашего времени, который не остановится ни перед чем, чтобы вы как можно больше о нем узнали и как можно чаще видели.
А знаменит он хотя бы тем, что по окончанию президентской кампании ему пришлось заниматься не налаживанием жизни в своем населенном пункте, а исключительно процедурными вопросами — судами, убойными исками к газетам, блокировкой проведения референдума по его досрочной отставке и т.п. Таким образом, за последние годы наш герой полностью отошел от решения проблем населенного пункта и сосредоточился на внедрении в киевскую политтусовку и формировании собственного политического имиджа. В частности, на волне «кассетного скандала» и дела Гонгадзе.
Вовлечение нашего героя в этот проект исключительно с целью «коммерческой выгоды», а не «справедливости ради» (и уж тем более не ради того, «щоб не плакала мама Гонгадзе») подтверждает хотя бы такой факт, что воспетая им давняя любовь к журналистским талантам Гии Гонгадзе — не более чем плод фантазии автора столь душещипательной легенды. Достаточно вспомнить выпуск передачи «Эпицентр» от 22 августа 1999 года с участием нашего героя (в его бытность кандидатом на о-очень высокий государственный пост). Где образ «красивого борца за правду» под перекрестным огнем грамотных вопросов, метких и едких замечаний киевских журналистов, в частности Георгия Гонгадзе, вывел на экраны канала «1+1» растерянного местечкового буржуа-салоеда, с котомкой и в «кустюме» с напомаженными волосами, выбравшегося в собственной бричке (и не какой-нибудь там, а фирмы «Даймлер-Крайслер», с кожанными сиденьями, сделанными в США!) завоевывать столицу. И искренне удивляющегося, чего же это такая-сякая столица взяла и не отдалась ему, такому красивому и умному. Ошеломленное хлопанье глазами «жениха с приданым», в один момент проглотившего язык от такого неласкового приема говорило одно — «тю, ви шо, зовсім подуріли? Ви ж упускаєте унікальну возможность!» И комментарий Гии Гонгадзе по поводу этого «явления в коробочке» был весьма далек от розовоочкового оптимизма «предвыборного штаба кандидата», состоящего наполовину из подхалимов, наполовину — из самых натуральных кидал, нутром почуявших «лоха». А самое точное определение, выразившее общее мнение киевских журналистов о нашем политике, выдала журналистка ОРТ Наталья Кондратюк: «Наш герой просто еще не вырос из коротких штанишек!» Лучше, пожалуй, и не скажешь. Увы, время показало, что это — не просто комментарий, это — диагноз.
Еще один интересный фрагмент плодотворной дружбы нашего героя и Гии Гонгадзе связан уже с эрой «Украинской правды». На заглавной странице этого Интернет-издания Георгий делился с завсегдатаями киберпространства, случайно забредшими на сайт www.pravda.com.ua тем сокровенным, что не давало покоя, что однажды заставило сесть за клавиатуру и верстать Интернет-газету: «Наше издание — очередная попытка пробить толщу грязи и лжи, вырваться к солнцу и свету. Писать именно то, что вижу, слышу, ощущаю. Как ни парадоксально это звучит, но в нынешней «демократической» Украине это делать практически невозможно…» Так вот, буквально через месяц после возникновения «УП» в ней появилась весьма любопытная заметка под названием «Экс-кандидат сводит счеты с прессой?», где Гонгадзе выдал всему Интернет-продвинутому человечеству всю поднаготную «друга свободной прессы» — и астрономические иски к одной газете, и намеренное отключение света в редакции другой газеты, которое привело к порче компьютерного оборудования и убыткам, которые понесло издание. Словом, весь пакет фактов, красноречиво описывающих подробности «сердечно-инфарктной» дружбы прогоревшего экс-кандидата с местной прессой, вдруг разуверившейся в его талантах.
Интересен сам угол подачи материала еще и тем, что незадолго до этого Гонгадзе активно участвовал лично, и широко освещал в «Украинской правде» акцию «Свободу — слову!», посвященную проблеме уничтожения свободной прессы исками чиновников и превращения ее в «карманную». Наш политик вписался в хронологию акции как нельзя кстати. И отнюдь не в качестве ярого защитника демократии и свободы слова (каким он пытался себя изобразить в том же «Эпицентре», с пафосом восклицая: «Как же так, убивают журналистов, закрывают газеты! Это — не Божий промысел!»). А в совершенно противоположном ракурсе — в качестве самого натурального «душителя прессы», который точно так же, как обличаемые ими, боится правды, предпочитая покладистые газеты и покладистых журналистов. Именно таким увидел его Гия Гонгадзе. Вот почему, получив по электронной почте сообщение о злоключениях редакций газет, именно в таком ключе рассказал о них читателям «Украинской правды».
Уже этот факт сам по себе есть безусловным развенчанием красивой легенды о том, что наш политик и Гонгадзе были и друзьями по жизни, и даже единомышленниками, соратниками по борьбе. То, что оба они коротали век в борьбе, — это правда. Но если наш герой — за то, чтобы любыми путями, как угодно пролезть в большую политику, то Гонгадзе — против наигранного пафоса и лицемерия, против обмана и самообмана, который как раз и нужен таким, как наш политик. Без которого их карьере, их воспетой фаворитами живучести пришел бы конец.
Вот почему Гонгадзе и не мог быть другом нашего политика. Вот почему и горько, и больно, что смерть этого журналиста стала разменной монетой для таких, как наш герой, еще одним поводом для саморекламы, трамплином для прихода в большую политику целой плеяды «оппозиционеров», именующих себя радетелями за благо народа, но на деле — такими же подонками и мерзавцами, как и те, кого они рекомендуют отправить в отставку. И даже не столь важно, кем и какими они были до «кассетного скандала». Потому что одно то, что они осмелились спекулировать именем погибшего журналиста, превратить трагедию целой семьи в «информационный повод», разыграть на ней собственную рекламную кампанию, при этом спокойно и цинично использовать в качестве «тарана» обезумевшую от горя мать Георгия Гонгадзе, отправляя ее на трибуну «мочить» их конкурентов — неважно, как звучат их фамилии — Иваненко, Петренко, Потебенько, Кравченко или Деркач — одно это уже дает нам моральное право считать этих людей мерзавцами и подонками.
И нет на самом-то деле никаких «ярых борцов за светлое будущее» нашей страны, нет настоящей — грамотной, и, главное — честной и порядочной силы, которая заинтересована в том, чтобы изменить существующее положение дел в стране. А есть только огромное корыто, вокруг которого топчется свора, для красоты именуя эту возню «политической борьбой» — типа борьбы за наши права и за нашу свободу. Увы, мало кто из нас осознает, что на самом-то деле скрывается за красочными вывесками, каковы истинные цели, которые преследуют герои нашего времени. Чтобы разобраться во всем этом самостоятельно, без ничьей подсказки расставить все точки над «i», в наше смутное время человеку нужно опираться не на глубокомысленные изречения и пламенные призывы «кучм» или «некучм», а прежде всего на свой собственный моральный закон внутри себя.
К сожалению, у большинства наших сограждан он просто отсутствует, отпал, как ненужная деталь, отмер, как пережиток прошлого, как атавизм — хвост или третье веко. Это видно даже по тому, насколько сейчас результативен «черный PR». Ведь в душах людей, лишившихся прежних идеалов и не создавших для себя новых, сейчас много зла и тьмы, которые и созвучны всему тому гадкому и злому, что выливается на наше обозрение с экранов телевизоров и газетных полос. И это, надо сказать, очень выгодно тем, кто избрал политику своим ремеслом. Потому что нагреть популярность, получить поддержку в обществе, где нет морали, можно ЛЮБЫМ путем.
Лишь те, кто не утратил чистоты, кто сделал своей профессией нести людям правду и ничего кроме правды, пока не дают нашей стране навсегда скатиться назад, деградировать и умереть, заставляют нас искать ответы на мучащие нас вопросы, анализировать и делать выводы. Хотя прекрасно осознают, что многим, очень многим наша способность к анализу уже кажется «лишней деталью» в конструкции наших мозгов…
…Опять вспоминается тот «Эпицентр» от 22 августа 1999 года с нашим героем. К сожалению, одного не могу вспомнить — вот кто именно из журналистов решился одернуть «ярого защитника свободы слова», с неподдельной горечью скорбящего о безвременно ушедшей из жизни журналистке канала СТБ Марьяне Черной, которая покончила с собой в июне 1999-го:
— Извините, а вы вообще хоть слышали о ней до этого? Вы хоть знаете, какие у нее были проблемы?
Интересно, скажет ли кто-нибудь теперь ему и ему подобным, решится ли кто-нибудь прервать очередную душещипательную речь о плачущей маме Гонгадзе замечанием о том, что пару раз в жизни видеть живого Гию Гонгадзе еще не дает никакого морального права нагло и цинично спекулировать его именем, а уж тем более — делать свою игру на костях Гии, на слезах его близких. Кто решится им это сказать?
