По мере того, как проект транспортировки каспийской нефти в Западную Европу через нефтепровод Одесса — Броды стал казаться вполне реальным, и о его поддержке заявили сначала Соединенные Штаты, затем его включил в свою энергетическую стратегию Европейский Союз, российское руководство и ряд российских нефтяных компаний (в том числе — ТНК, ЛУКОЙЛ и другие) начали уже не предлагать, а требовать использования этого нефтепровода в «реверсном» варианте для прокачки российской нефти. Таким образом, ситуация из области экономики полностью перешла в сферу политики, причем идею реверса поддерживают и влиятельные силы в Украине — хотя, казалось бы, еще совсем недавно и Президент, и представители правительства Украины заявляли, что, направлением работы проекта «Одесса — Броды» будет только «европейское». Глава правления ОАО «Укртранснафта» Александр Тодийчук, уполномоченный по развитию Евразийского транспортного коридора, утверждал на встрече в редакции «Дня», что теперь сорвать запуск нефтепровода в «европейском направлении» может только форс-мажор. При этом он доказывает, что данный проект не противопоставляется возможностям транзита российской нефти через Украину. Случайно или нет, но «Укртранснафта» именно сейчас оказалась в положении защищающегося: помимо массированной информационной кампании против проекта «Одесса — Броды», она имеет серьезные проблемы с НАК «Нефтегаз Украины», связанные, как утверждается, исключительно с отчетностью. По версии Тодийчука, вольно или невольно эта ситуация способствует сторонникам реверса, которых он, однако, называть поименно отказался.
— С чем, по Вашему мнению, связаны последние требования реверсного использования трубопровода Одесса — Броды со стороны россиян, как компаний, так и правительства?
— С самого начала строительства трубопровода и реализации этого проекта он начал приобретать очень серьезные политические очертания. Он строился как альтернативный. В 1993-м году правительство России уведомило правительство Украины о том, что будет лимитировать поставки нефти в Украину, и тогда было принято решение создать новую техническую возможность поставки нефти в Украину. Премьером тогда был Леонид Данилович Кучма, и он сделал первые шаги по созданию таких возможностей. Эмбарго на иракскую нефть, развитие каспийского региона, приватизация нефтеперерабатывающих заводов внесли много изменений, и сегодня этот трубопровод рассматривается и как альтернатива для Украины, но с большими акцентами на наших транзитных возможностях.
В России раньше меньше верили в возможность реализации этого проекта, а теперь все больше внимания уделяется этому проекту как, своего рода, обходу России. Это и так, и не так. Если посмотреть на трассу нефтепровода, то это обход. Но это не альтернатива российской нефти Urals. Те заводы, которые сориентированы на малосернистые нефти, которые работают сегодня с нефтями из Северного моря, из арабских стран, из северной Африки, стоят перед дилеммой — либо продолжать работать с такими нефтями, либо делать реконструкцию технологий и адаптироваться под Urals. Как раз этот сектор для нас сегодня является самым важным. И мы близки к реализации проекта Одесса — Броды, к началу перекачки нефти. Мы сегодня уже имеем протоколы о намерениях и письма о поставках нефти порядка 8 млн. на следующий год, и также есть ряд протоколов о намерениях с получателями нефти в Европе. Мы готовимся серьезно начать бизнес-эксплуатацию трубопровода Одесса — Броды уже в этом году. Те, кто сегодня представляют какую-то оппозицию, где-то «проспали». Год назад, с теми же усилиями, которые они прилагают сегодня, они были бы ближе к успеху. Тенденция, по которой развивается этот проект, с высокой степенью вероятности предполагает начало работы в этом году. И мы уверены, что это произойдет, если не случится каких- то потрясений, каких-то катаклизмов, аварий, военных действий, принятия каких-то межгосударственных решений, которые позволят приостановить его развитие. Но если же что-то случится выше наших сил, у нас есть, конечно, свои возможности.
Чем ближе мы подходим к началу его эксплуатации, тем активнее становятся и приверженцы этого маршрута, и его оппоненты. Это хорошо, потому что это сигнализирует о том, что мы на правильном пути. Восточная мудрость говорит, что камни не бросают только в то дерево, которое не плодоносит. Значит, мы стали интересны. Президент сказал, что труба пустой не будет. И это, наверное, ключевая фраза.
— Как вы оцениваете заявление Президента, буквально неделю назад, что вопрос по «Одесса — Броды» будет решать правительство?
— Это нормальное решение, потому что правительство — это хозяйственный субъект, и оно должно решать.
Мне также кажется, что если было бы заявление на очень высоком уровне, что мы поддержим ту сторону или другую, или поддержим ту или иную компанию — это уже было бы близко к лоббированию каких-то интересов. Это не хорошо. За рубежом это не принято. Надо стараться создать всем равные условия, но с какими-то тоже оговорками. Но опять-таки, мне кажется, что возможность такой оголтелой дезинформации тоже определенным образом сигнализирует о начале предвыборной кампании. И люди, которые с нами работают, и те же польские коллеги, мне говорят: «Вы определитесь, когда уже окончательно…» Все ждут уже. Но с другой стороны, принимающим решение приносят много разной противоречивой информации, и им тоже тяжело.
Мы понимаем наших российских коллег. И мы сегодня многое делаем, чтобы увеличить пропускную способность на маршруте Кременчуг — Снегиревка — Пивденный — Одесса. В октябре мы будем способны перекачивать около 9 млн. тонн на Пивденный — это новый маршрут. Выполняется целый ряд с тем, чтобы мы могли увеличить объемы перекачки через Приднепровскую систему.
Наша стратегия — в том, что «Укртранснафта» предлагает и развивать грузопотоки смесей типа Urals, и параллельно начать эксплуатацию трубы Одесса — Броды по транспортировке каспийской нефти. Тогда мы создаем равные возможности для широкого круга наших потенциальных партнеров. Мы используем наши транзитные возможности.
— Политическое наступление совпало с кампанией в прессе...
— Да. Например, читаю, что подрядчиком на строительство уже назначена сомнительная немецкая фирма. Я впервые об этом слышу. Немецкой фирмы там нет. Я готов подтвердить, что это полная дезинформация. Особенно активны здесь Олег Гавриш, Михаил Кухар. Наши журналисты, наши СМИ должны быть независимы в своих суждениях и оперировать проверенной информацией. Я думаю, что такая ситуация вызывает существенные осложнения для нас как в Украине, так и за ее пределами, поскольку люди дезинформированы о реальном состоянии дел. Последний пример — недавнее заявление НАК «Нефтегаз Украины», что в своих отчетах мы подали некорректные цифры. Мы уже распространили свое заявление по этому поводу. Обе цифры есть, они законны в нашем отчете. Получилось так, что банк «Инко» развалился в 1993-м, и еще с тех времен мы унаследовали эти проблемы через Приднепровское управление. Сейчас в связи с тем, что судебные иски истекают, нас заставили создать резервный фонд на эти сомнительные задолженности. Мы его создали, но этот фонд переходит в другую строку балансового отчета. И любой специалист это понимает. В отчете, который мы предоставили, все эти цифры есть, с разъяснениями, почему это так, согласно нашему законодательству. Преподносить же, что это была фальсификация с нашей стороны, мягко говоря, некорректно.
Мы видим все, что происходит, и это нам очень неприятно, что такое может происходить в нашей стране. Мы считаем наш проект открытым, чистым, прозрачным, и хотели бы, чтобы как можно больше таких же сил — чистых и светлых было вокруг него. Наверное нельзя быть идеалистом. Но хочется, чтобы все было в рамках каких-то «правил игры». Мы готовы дискутировать любую цифру, мы ничего не прячем, ничего не умалчиваем.
— Так почему же сложилась такая ситуация вокруг нефтепровода?
—Я не хотел бы давать глубокие оценки всему происходящему, но идет обычная, не оригинальная борьба за доминирование в проекте. Насколько я знаю, было устное заявление с российской стороны, чтобы меня не включали в экспертную группу. Ну, для меня это высокая честь, поскольку вроде бы дали фору нашим партнерам из России. И насколько я знаю, на одном из последних заседаний рабочей группы, которая возглавляется нашим министром, было принято решение довести степень изучения предложений россиян до такой же глубины, как это было сделано по проекту Одесса — Броды. То есть, сделать не собрание цифр и схем, а провести глубокий анализ. Когда встречались консультанты ТНК и BP, их представляла компания «Сьерра» и PricewaterhouseCoopers, мы не увидели чего-то убедительного со стороны представителей «Сьерры». Мало того, «Сьерра» в свое время, вместе с компанией Halliburton, сделали экономическое исследование, и выводы были такие, что проект имеет хорошие шансы и его нужно развивать. Учитывая, что подорожали танкерные перевозки, которые были нашим главным конкурентом, более очевидным стало падение добычи нефти в Северном море, произошли изменения в формате ЕС и НАТО — мы получили дополнительный рынок и дополнительные шансы. Мы спрашиваем: справится ли с новыми объемами Босфор? И получается по принципу: жарь рыбу, рыба будет — мол, мы договоримся. Разве так стратегические проекты решаются? Дайте, говорим, какое-то подтверждение и гарантии. Дайте пропускную способность через территорию России и Беларуси. Ответ — мы обеспечим. Наличие большого числа общих фраз как раз и позволяет усомниться, учитывая большую заполитизированность этого проекта, высокие риски, которые имеются вокруг него. К тому же, если исходить из предложений ТНК, путь транспортировки увеличится приблизительно на 660 км, а цена возрастет на $3 за тонну.
Что мы предложили российской стороне? Хочу сказать, что, создав дополнительные мощности на 4 млн. тонн нефти в Пивденном, мы их полностью вместе с нашими российскими коллегами не использовали. Мы должны были прокачать около 2 млн., учитывая то, что мы начали работу 29 января. Но мы прокачали только 1 млн. Причины: задержки танкеров в Босфоре, непогода в Черном море, неритмичность поставок танкеров и нефти. А почему мы должны быть застрахованы от этого в будущем? Почему на эти неблагоприятные факторы вы не ссылаетесь ни в одном своем расчете? Ответа мы не слышим.
— Россияне неофициально намекают, что на самом деле проект Одесса — Броды им «не нужен»
— Вот вам и ответ.
— Имеет ли идея реверса лоббистов высокого уровня в Украине?
— Конкретно и четко по этому поводу я не могу ничего сказать. Но, учитывая такую неблагоприятную атмосферу для «Укртранснафты» в Украине, можно судить, что группа оппозиционеров довольно большая и мощная. Я не хотел бы делать какие-то заключения, не имея конкретных фактов. Есть у нас те, кто отвечает за интересы и безопасность государства. Наша задача — объективно информировать вышестоящее руководство. И мы это делаем постоянно, в полном объеме, мы оперативно отвечаем на все вопросы, которые нам задают, и мы сами безо всяких амбиций убеждены, что как никогда близки к реализации проекта транспортировки каспийской нефти. Возможно, мы также предпринимали не совсем адекватные действия, но в целом мне не стыдно ни за один день работы. И я горжусь той командой, которая сегодня у нас. Мы сделали очень много для того, чтобы проект работал в правильном направлении, с далекой перспективой. Нужно не только считать тарифы и подходить как к обычному трубопроводу, это — гораздо больше. Европа ждет результатов реализации этого проекта. Если они будут положительными, то мы получим хороший импульс и в других крупномасштабных проектах. Нам поверят, поверят в нашу способность решать. Если мы это провалим, то мы получим соответствующий резонанс по многим другим нашим проектам.
— Откуда будет нефть и кому она будет поставляться?
С одной стороны мы привыкли расстегивать рубашку, выходить на трибуну — и это наша проблема. Постоянная необходимость оправдываться, доказывать, что мы идем правильным путем ведет к тому, что мы много высыпаем за пределы «Укртранснафты» коммерческой информации. И наши оппоненты нам только рукоплещут, потому что они получают возможность действовать более точно в своих стратегиях. Я хочу сказать, что у нас уже есть соглашение с трейдерами, оперирующими с каспийской нефтью в Черном море, есть соглашение с Казахстаном, есть соглашения с заводами. И я могу сказать, что это не пустые слова. Мы видим в следующем году не менее 6 млн. прокачки. А это значит, если качать 9 млн т. российской нефти, то в сумме мы получаем 15 млн. и хорошую перспективу развития.
Мысль о том, что давайте мы месяц, два, полгода, год покачаем в другую сторону. За это время будут построены другие варианты, потеряется стратегия. Госпожа Де Паласио высказалась в Брюсселе, что если нефтепровод в направлении Одесса — Броды, то это наша стратегия. Если это Броды — Одесса, то это обычный трубопровод, который ничем не интересен для ЕС и усугубляющий проблемы Босфора. Проблема есть в том, что государство инвестировало деньги в строительство нефтепровода, и оно хочет как можно быстрее эти деньги вернуть. Нельзя очень долго выжидать получения максимально больших результатов. Это может привести к тому, что атмосфера вокруг проекта перезреет, и он станет неинтересным. Но мы как раз и ведем консультации с Pricewaterhouse. Нам говорят — зачем он нужен. Нужны общепризнанные в мире профессионалы, которые помогают нам грамотно составлять нашу стратегию и которым в очень большой степени доверяют потенциальные партнеры. Я хочу сказать, что у нас за пределами Украины очень неплохой имидж, что о нас говорят больше хорошего, чем плохого, лучше, чем в Украине. Но, с другой стороны, есть проверенные веками компании, которые являются эталоном и защищены от больших ошибок и нюансов и это наш дополнительный позитив в развитии и имидже. Когда мы ссылаемся на эту компанию, мы видим реакцию и собственников нефти, и заводов, и банковских структур. Я совершенно не понимаю, почему в Украине это считают крамолой.
— Много говорилось о том, что для начала работы проекта нужно создать международный консорциум...
— Сегодня может быть, что мы можем начать свою работу без консорциума. Вот например, мы договорились и сделали общее заявление в присутствии вице-премьера в Гданьске с нашими коллегами из Польши, что мы создаем совместные рабочие группы и стратегию совместной деятельности по строительству нефтепровода до Плоцка. И наша там главная цель — это создать условия для частного капитала. Мы должны создать технические условия, природоохранные, правовые, чтобы те инвесторы, которые придут со своими деньгами, уже знали правила игры. И гарантом этому будут две компании, которые в будущем станут операторами. Но собственниками этого трубопровода уже может быть международный консорциум. И также мы рассматриваем вариант, когда может быть создан консорциум по формированию грузопотоков.
— Как влияет на проект приватизация польских нефтеперерабатывающих заводов?
— Она усложняет, с одной стороны, а с другой стороны — заводы становятся более активными. В этой борьбе заводы хотят тоже увеличить свою независимость и надежность, создают более надежную систему поставок нефти, дистрибьюции нефтепродуктов и так далее. Сегодня мы уже близки к тому, что мы получим порядка 8 млн. тонн потребления в Польше. И этого уже будет достаточно для того, чтобы начать реализацию проекта. Уже ведутся проектные работы Броды — Плоцк, у нас они уже завершаются. По территории Украины пройдет порядка 103 км, и порядка 400 км в Польше. Завершается выбор трассы, она уже есть на картах, и тоже переходит в более детальное исследование.
— Как обстоят дела с немецкими коллегами?
— Мы рады хорошему резонансу, делегация УСПП была в Германии, и мы получили хорошие сигналы, мы можем почитать и прессу. Я по телефону два слова говорил с Кинахом, и он доволен, говорит, что очень большой интерес, и оптимистично относятся немецкие потенциальные потребители, и федеральное правительство уже на нас обращает внимание, благоприятно воздействуя на развитие нашего проекта. Очень важно, что владельцы порта на своем собрании в июне тоже определились, что этот проект для них важен, стратегический, и уже активно начали участвовать в развитии этого проекта.
— Какие могут быть еще сценарии по Одесса — Броды в плане управления этим объектом? Планируются ли дискуссии о том, приватизировать его, передавать его в управление или в концессию?
— Принятие решения в Верховной Раде о возможности концессии перенесено на осень в связи с тем, что завершается подготовка бизнес-планов и бизнес- концепция. Этот этап будет завершен в конце этого месяца, и дальше мы идем уже на закрытые переговоры с потенциальными участниками. Правительство тоже внимательно относится ко всем нашим событиям на пути развития этого проекта. На каком-то этапе мы вели консультации с Евросоюзом, и там, когда мы начинаем говорить — реверс не реверс, на таких нечетких позициях с нашей стороны, Евросоюз отвечает, что не хотел бы строить свою стратегию энергетической безопасности. Может быть, будет такой вариант — передача в концессии какому-то гаранту со всех сторон. Сегодня таких решений не принято. Процесс приватизации пока не рассматривается, потому что мы к этому не готовы. Мы должны уже окончательно сформировать свою стратегию, хотя бы лет на 10. Иначе кто будет тратить на это деньги и не знать, чем это все закончится? Есть, конечно, скажем так, недружественные акты со стороны государства к нам. Это невозврат 180 млн. НДС, это 70 млн. гривен НАК «Нефтегаз», которые просто выведены из нашего оборота. Это как раз деньги, которые позволяют нам купить недостающих три четверти нефти для заполнения трубопровода.
Невыполнение обязательств как раз и является риском для частного капитала и для других наших потенциальных партнеров. Мы должны их сводить к минимуму. Вы знаете, что уже снята рента в этом году нефти по Одесса — Броды, снижены портовые сборы на период заполнения нефтью.Эти решения правительства были хорошо оценены. Для наших внешних партнеров очень важно, когда они видят, что есть такие шаги и внутри государства, что это действительно приоритетный проект для Украины.
— Какие тарифы предусматриваются по проекту Одесса — Броды ?
— Может быть, это не к месту, но помните одесский анекдот, когда школьника спрашивают в школе, сколько будет 2х2, он говорит: зависит от того, покупаем мы или продаем. Тариф зависит от диаметра трубопровода, от его загруженности. И мы сейчас говорим, если мы будем качать 6 млн., рентабельным будет один тариф, если 8 — другой, если 15 — третий. Мы сейчас должны свести потребность рынка с предложениями из Каспийского региона. Как базовый мы приняли $0,64, как базовый тариф на перевалку мы приняли сегодня $3,5. Мы хотели бы ее свести до $2,5, если мы хорошо загрузим терминал «Пивденный», сделаем его рентабельным.
— Для сравнения: эти тарифы совместимы с другими, российскими?
— Да. Это тарифы нашего региона. Это хороший сигнал, он был признан шестью государствами-участниками проекта «Дружба-Адрия». Тариф в $0,64 признан наиболее оптимальным. Хотя чем дальше на Запад, тем тарифы выше. Например, в Словакии и Венгрии тарифы доллар и больше. В России, Беларуси чуть ниже, но там целый ряд, там дешевле и электроэнергия, масса составляющих. В нашем регионе — это «золотая середина».Эти расчеты показывают, что мы становимся конкурентами по сравнению с другими маршрутами, мы интересны.
— Что этот проект даст обычному гражданину?
— Гражданину Украины это даст, во-первых, хорошую перспективу, потому что проект требует старта и к нему сразу изменится отношение. Но мы должны стартовать на экономически привлекательных условиях. На сегодня мы как раз создали вокруг нас такую атмосферу для проекта — прошел ряд изменений, которые подняли эффективность нашего проекта. То есть, мы становимся элементом энергетической безопасности Европы и как этот элемент становимся предметом защиты интересов. Украина сама получает какие-то гарантии. Нас будут защищать, как элемент их энергетической безопасности. Но мы делаем все, чтобы в этом нашла свой интерес и Россия, для этого мы дали ряд предложений. Мы не хотим делать что-то «в пику» России, Америке и т.д. Мы, насколько это возможно, хотим найти баланс интересов. Хотя мы все видим, на сколько это трудно все решается.
