Нередко ученые, описывая феномен глобального и современную глобализацию, ведут речь о чем-то вынужденном, негативном, что влечет за собой нивелирование национальных культур, этнической определенности, региональных особенностей и т.п. Само же глобальное здесь выглядит как антитеза национальному; максимум, о чем может идти речь, по крайней мере на уровне деклараций, — о каких-то региональных объединениях родственных этносов и религиозных конфессий, которые противостояли действующим тенденциям глобального развития («восточнославянское православное единство»). Но если присмотреться внимательнее, такое противостояние, отрицание, противопоставление оказывается или альтернативным проектом глобализации и попыткой самих его спикеров «оседлать» глобальные процессы (случай «всемирного исламского джихада»), или создать свой более локальный проект (восточнославянский православный), но который задавал бы правила игры на всем глобальном пространстве. Между тем, все сложнее; процессы глобализации и утверждения новых национальных государств, нередко в результате антиколониальных, исторически связаны.
Первый этап деколонизации имел предпосылкой возникновение во второй половине XVIII — начале XIX века того явления, которое с определенным преувеличением (так как Китай, его сателлиты, Япония, срединная Африка и часть Ближнего Востока не охватывались им) было названо «всемирным рынком». Как писали К.Маркс и Ф.Энгельс, «буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическими». Конечно, не «всех стран», но по крайней мере Европы и Америки, европейских и российских колоний. Борьба внутри этого рынка за ресурсы, политический кризис «цивилизованного мира», вызванный Великой Французской революцией и наполеоновскими войнами, имели следствием первую волну успешных антиколониальных революций. Сначала американская (в форме двух войн за независимость), затем польская (несколько этапов, с поражением в 1830—1831 годах), затем освобождение латиноамериканских колоний Испании и Франции (целая их череда в течение четверти века), наконец, освобождение Греции.
Вторая волна антиколониального движения и возникновения независимых государств — это следствие и сопровождение «первой глобальности» (Дж. Мейнард Кейнс), то есть конец XIX — начало ХХ века. Как писал сам Кейнс, «житель Лондона мог заказать по телефону, попивая утренний чай в постели, товары со всего мира в таком количестве, которое он считал нужным, и спокойно ждать их быстрой доставки к своему порогу». Это уже был не всемирный рынок, а реальная глобальность (сам термин «глобализация» появился в 1960-х) — сначала телеграф, который позволял из Лондона разговаривать с Токио, затем радио («искровое»), затем трансграничная телефония, а в придачу — свободное движение квалифицированной рабочей силы, международные социально-политические организации, национальная, а вслед за тем и одновременно с тем — и всемирная литература.
Антиколониальное освобождение в этот период началось с Кубы; дальше были Балканские войны, по своему естеству антиколониальные. Потом — Первая мировая война и развал двух европейских и двух евразийских империй, создание и воспроизводство целого ряда независимых государств на их просторах. Фактом стало значительное идеологическое и политическое сопротивление возникновению новых независимых государств — и слева («интересы мировой революции»), и справа («интересы государственной стабильности»). Вследствие давления после Первой мировой целый ряд восстановленных независимых государств не удержали добытый статус, превратившись в автономии или протектораты России, в то же самое в составе СССР («союзные республики») или вообще исчезнув (завоеванный Турцией Курдистан).
Период между мировыми войнами характерен не конкуренцией империалистических колониальных держав, а, с одной стороны, экономическим протекционизмом, с другой — конкуренцией политических глобализаторских проектов (Антанта, СССР-Коминтерн, затем и государства Оси). В этот период США придерживались политики изоляционизма, замкнувшись на просторах Америки, в 1940—1941 году. После Второй мировой войны произошел раскол мира на «две системы», а вместе с тем — независимости Индии, Пакистана, Вьетнама, Кореи. Новая волна глобализации стала фактом со второй половины 1950-х, когда в СССР началась непоследовательная десталинизация и фактом стала большая открытость советского общества, что оказало значительное влияние на мировые процессы, а вместе с тем — денацификация Западной Германии и отвержение большинством западного общества имперской идеологии и политической практики как антидемократической. С ее началом ускорился и произошел распад колониальной системы, созданной государствами Запада. Неприкосновенным оказался СССР и его «внешние» (Варшавское соглашение, СЭВ) и «внутренние» («национальные» союзные республики) колонии. Незыблемым оказался и Китай со своими «внутренними» колониями (Тибет, Внутренняя Монголия, Китайский Туркестан или Синьцзян).
Новая волна глобализации началась после мирового энергетического кризиса 1970-х, а особенно — после первых этапов перестройки в СССР. Следствием как раз и стала независимость как «внешних», так и «внутренних» советских колоний. Однако часть последних оказалась не вполне готовой к самостоятельной жизни.
Украинская проблематика в этом контексте связана с тем, что у нас не только «запоздалое нациетворение» (М.Рябчук), но и запоздалая деколонизация, поэтому украинцев часто не понимают в западном мире, более того, и украинцы часто сами себя не понимают, пытаясь копировать развитые страны, а во многих измерениях — от создания целостной и структурированной национальной экономики, что невозможно без ведущей роли государства, до государственного содействия переходу к не менее структурированной и целостной национальной культуре — Украина должна принимать во внимание не самые современные западные управленческие технологии, а использовать методы успешных постколониальных стран, в том числе и за прошедшие десятилетия, а то и века. Как отмечает Аппельбаум, «в девятнадцатом веке ни один разумный борец за свободу не мог себе представить возможность создать современное государство, не говоря уже о демократии, без какого-либо националистического движения за собой. Только люди, которые чувствуют какую-то привязанность к своему обществу — люди, которые уважают свой национальный язык, литературу и историю, люди, которые поют национальные песни и воспроизводят национальные легенды — будут работать от имени этого общества». А это уже было время «мирового рынка» и «первой глобальности»; принципиально не изменилась ситуация и в дальнейшем, так Эпплбом и отмечает, что демократический национализм — это именно то, в чем нуждается Украина, и не стоит обращать внимание на тех западных политиков и интеллектуалов, которые порицают национализм, — потому что в действительности они его тоже исповедуют, только заменяют словами «национальное величие» или «национальная гордость».
Поэтому еще раз подчеркну: глобализация — это процесс объективный, который имеет в основе общемировые объективные проблемы. Общую ситуацию сегодняшнего дня такой известный исследователь, как член-основатель Римского клуба Богдан Гаврилишин оценивал в конце своей жизни весьма пессимистично: «Над миром висят катастрофы: из-за изменения климата (парниковый эффект), загрязнения и чрезмерного использования питьевой воды, уничтожения лесов, других природных ресурсов. И все это — из-за нехватки политической решимости для реализации политики устойчивого развития. Самые богатые страны (например, США) думают только о краткосрочных экономических интересах. Большие бедные страны, которые быстро развиваются, считают, что имеют право догонять богатые, потреблять больше энергии, других ресурсов, чем еще увеличивают экологическое перегрузки в мире. Не лучше ситуация с демографией. В большинстве бедных стран население растет очень быстро. Это ведет к массовой безработице и к невозможности этих стран создать соответствующую инфраструктуру для обеспечения основных потребностей населения, таких как жилье, школы, больницы, транспорт, коммуникационные связи. В большинстве богатых стран рождается мало детей, население стареет. Это — определенная потеря динамизма, большие финансовые нагрузки из-за пенсий и здравоохранения для пожилых людей, нехватка рабочей силы во многих сферах экономики».
Заметим еще один фактор, который связан с местом Украины в современных глобализационных процессах. Российская империя (даже когда она называлась иначе) по отношению к украинцам почти всегда вела агрессивную политику, которая во многих случаях перерастала в вооруженное насилие и колониальные войны, и этого — во всех его проявлениях — нельзя не учитывать. Типично колониальной войне по обузданию строптивой провинции большевики в 1917 году придали характер «гибридной», так как большевистские лидеры лучше, по тем временам, понимали значение массово-пропагандистской компоненты агрессивной политики, освоили методы разложения изнутри тыла противника и чувствовали роль в этом средств массовой коммуникации. Так же в «гибридные войны» они пытались превратить и свои вторжения на территорию европейских и азиатских государств, которые не были ранее колониями Российской империи или несколько десятилетий уже находились в независимом состоянии. Сегодня Украина снова является объектом «гибридной войны», которую ведут преемники большевиков — «кремлевские чекисты». Одним из главных инструментов (а вместе с тем и целей) такой войны в том, что касается Украины, всегда были и сейчас являются попытки лишить украинцев их идентичности или хотя бы размыть ее. Социокультурную, культурно-лингвистическую, ментальную, политическую — которые шли и идут в связке, мотивируя, в частности, это тем, что «мир интегрируется», что «национализм — это зло», что «в условиях глобализации восточные славяне должны объединяться» и т.д. Поэтому нахождение средств противодействия «гибридной войне» и победа в ней — это одно из условий выживания украинской нации и государства. Особый период бытия страны — ведь «гибридная война» не утихла, она только приобрела другие формы — требует и особой «мобилизации» социально-гуманитарной академической и вузовской науки. Поэтому попытки правительства сократить расходы на эти сферы как минимум неуместны, надо только иметь максимальную общественно значимую отдачу от них.
Именно колониальный статус Советской Украины является ключом к определению целого ряда вопросов, так как тоталитаризм на украинские земли — так же, как и на территории «внешних» колоний Советского Союза — был насильственно принесен извне, как и там, при участии определенных групп автохтонного населения. Иначе говоря, украинцы не были, вопреки утверждениям некоторых современных украинских историков, полноправными соавторами СССР и коммунистической тоталитарной системы, поэтому Украина сейчас не должна нести ответственность за преступления этой системы. Конечно, украинцы как этнос и нация далеко не безгрешны, прежде всего в том, не сопротивлялись в полную силу тем, кто конструировал их несвободу, однако искупление чужих грехов вряд ли является правильным действием, тем более что оно подталкивает реального грешника совершать новые преступления.
