В субботу («День» от 25.11.06) мы начали печатать исследование Андрея Кудряченко. Напомним, что несколько лет назад автору выпал случай поработать два месяца в немецких архивах, а именно — в политическом архиве министерства иностранных дел ФРГ. Цель — выяснить, как оценивали ужасные события 1932—1933 годов политически незаангажированные современники, в частности дипломаты немецких консульств в Украине. Автор поставил перед собой три вопроса: что было в тогдашней Украине — голод или голодомор, каких масштабов достигла трагедия и какие социальные и политические последствия она имела? Сегодня предлагаем вашему вниманию окончание этого исследования.
Чтобы более объективно оценить реальную политику власти, а не ее декларации, стоит назвать также «успехи проведения партийной линии». Так, реализуя положение «закона о колосках», только за первый год на его основании было осуждено около 300 тыс. граждан, из них 5 % приговорены к расстрелу. В результате борьбы с «организованным саботажем хлебозаготовок, массовыми кражами в колхозах и совхозах» органы ГПУ ликвидировали в 1932 году «повстанческое подполье» в Украине, которое, по их данным, «охватило около 200 районов». Далее, в самый тяжелый период, ноябрь 1932 — январь 1933 года, в Украине ликвидировали более 1200 «контрреволюционных колхозных» групп, арестовали 6682 человек и в течение 1932 года с Украины депортировали более 800 тыс. человек. Вот такой была реальная политическая линия советской власти.
Хотел бы также добавить: в политическом архиве МИД Германии соответствующего периода есть весьма показательное сравнение, приведенное немецкими дипломатами, работавшими в Украине. А именно — они отослали брошюру — обращение власти к мировой общественности в связи с голодом в Поволжье еще на заре советской власти и отметили, что в случае 1932 — 1933 гг. ни брошюры, ни обращения к мировой общественности не было. Не использовался на официальном уровне и термин «голод», вроде бы его не существовало. Мало того, советское правительство организовало информационную блокаду действительного положения дел в Украине, утверждая, что выдумки о голоде умышленно распространяют враги страны социализма. И, как свидетельствует содержание политического отчета консульства Германии в Киеве, во время путешествия французской официальной делегации летом 1933 года по Украине ей в сопровождении представителей компетентных органов показывали «зажиточные села», как когда-то — так называемые потемкинские деревни.
Т.е. здесь нет ни малейшего намека на систему мер по предотвращению масштабов и минимизации последствий голода. Именно поэтому я с искренним сочувствием к нашим соотечественникам и с огромным гневом к власть имущим вынужден утверждать: да, это был Голодомор, это была целенаправленная политика геноцида по отношению к населению Украины со стороны московского центра.
В этом контексте стоит также отметить, как оценивали немецкие диппредставительства ввод советской паспортной системы. В политическом отчете Генконсульства Германии за 1933 г. находим такое утверждение: «Наряду с голодом, хлебозаготовительной кампанией есть также «неважный» внутриполитический вопрос, он находится где-то на втором месте, — это ввод паспортов. Административные меры противодействия новому заселению обезлюдевших территорий на юге Киевской области и наплыву голодных и умирающих крестьян и детей не имели успеха. Но среди них достаточно действенной стала внедренная паспортная система. Хотя утверждается, что и введена она по большей части против уголовников, спекулянтов, политически ненадежных элементов и людей без професии. Иными словами, введение паспортной системы было действенным звеном мер власти против голодающих сельских жителей.
В поисках ответа на поставленный себе второй вопрос я выяснил, как ни удивительно, что современники трагедии в Украине, немецкие очевидцы достаточно много знали о масштабах голодомора. Так, в политическом отчете Генконсульства Германии в Харькове за 1933 год приводится цифра умерших от голода — более 6 млн. граждан Украины. Только из 12 млн. жителей Киевской, Черниговской и Винницкой областей, как указывает дипломатический источник, это бедствие охватило по меньшей мере более 2,5 млн. человек. Количество жертв голодомора могло быть намного меньше, если бы сталинское руководство обратилось за помощью к мировому сообществу, как во время голода 1921—1923 годов. Однако этого сделано не было.
В связи с этим отмечу следующее. Помощь голодающим народам нашей страны, скажем, немецкому меньшинству, все-таки поступала из-за границы, в частности от граждан Германии, Канады, Швеции, Швейцарии. Так, в Германии помощью голодающим в Украине в то время занимались такие организации: «Помощь бедствующим братьям», «Фаст и бриллиант», «Комиссия по пересылке пакетов в СССР», «Центральный комитет немцев Черноморья», «Союз заграничных немцев» и др. Помощь поступала через Торгсин почтовыми переводами по 5—10 марок, пакетами, бандеролями с продуктами, посевными семенами и т. п. Объемы помощи были немалые. Так, только комитет «Помощь бедствующим братьям» по состоянию на август 1933 года собрал 500 тыс. рейхсмарок. По данным Государственного Политического Управления Украины, размер помощи с апреля 1933 года по апрель следующего составил 487825 рублей золотом. В отдельных национальных районах помощь получали до 40—60 % немцев и их соседей.
Как же относилась компартийная власть к этим акциям помощи? Сначала советскому руководству было выгодно пополнять валютные поступления. Потом секретарь ЦК партии Л. Каганович предложил организовать на местах «добровольный» отказ наших граждан от этих пожертвований из-за границы в пользу Международной организации помощи революционерам. Индивидуальная «разъяснительная работа» проводилась с каждым колонистом. Так, в годовом отчете Одесского консульского округа немецкие дипломаты сообщали, что немцев-колонистов «заставляют отказываться от этой помощи «добровольно». За отчетный год в округ с целью финансовой помощи было переведено более 50 тыс. рейхсмарок. Конечно, немцы не всегда поддавались на уговоры. Ведь, как вспоминают современники, «достаточно большим было искушение — в Торгсине так ослепительно белела мука, так аппетитно пахла дунайская сельдь, а дома у колхозника в то время даже кукурузной муки не было».
Толерантное отношение власти к получателям помощи из Германии в конце 1933 года резко изменилось. Развернулась решительная борьба с «гитлеровской помощью, которая подрывала авторитет социалистического государства». По состоянию на июнь 1934 года было арестовано более 100 человек — организаторов помощи, власть запретила деятельность благотворительных организаций, за пределы Советского Союза выслали секретаря немецкого консульства в Одессе Ганна, представителей немецкого транспортного общества «Дойче Леванти Линие».
Перелистав немалую стопку архивных дел, работая в политическом архиве МИД ФРГ, в документах того периода я отыскал рукописное письмо немцев Украины к фюреру, к немецкому народу. Это письмо попало удивительным образом через немецкое консульство в Чехословакии в МИД Германии. В письме, датированном уже 1938 годом, анализируется немало фактов, в частности и ситуация с голодом, но оценивается немецкая помощь. Приведу всего несколько красноречивых строк: «Вымирали целые семьи, даже целые села. Мертвых находили сотнями за селами, грузили на повозки и закапывали в братские могилы. Чужих, опухших от голода людей, которые приходили в какое-то село, надеясь здесь спастись от смерти, тоже грузили на повозки и выбрасывали за селом, оставляя на произвол судьбы. Ни один человек не беспокоился об этих несчастных существах, а о правительстве нечего и говорить. Этот голод особенно был велик среди крестьян... Крестьянин умирал на поле во время работы, и когда он бессильно падал, его часто обзывали симулянтом и саботажником. Были съедены все фрукты и съедобные травы. Акации были голые, как зимой. Как Божья благодать, поступила помощь фюрера и немецкого народа, которая здесь у нас была названа «гитлеровской помощью». Не только мы, немцы, но и большая часть россиян и украинцев благодарны немецкому народу за предоставленную в это ужасное время помощь. Надо особенно отметить, что «гитлеровскую помощь» получали не кулаки и некогда зажиточные крестьяне. Нет! Именно «опора большевистского правительства — малоимущие и середняки».
Эта помощь спасла жизни тысячам, и заодно заметим, что, к великому позору коммунистической партии, коммунисты-большевики тоже получали помощь. Приведенные выше объемы помощи это подтверждают. Но, к сожалению, власть не приняла все возможные меры, чтобы каким-то образом уменьшить страдания миллионов жителей Украины.
Хочу отметить, что немецкие дипломаты оценивали тогдашнее положение как катастрофу, когда государственное насилие над людьми, физические и психические пытки выдавливали из обездоленных успехи, когда принудительные хлебозаготовки проводились, благодаря безумному давлению и борьбе не на жизнь, а на смерть. Конечно, такой ужасный ход событий не мог не сказаться на настроениях как рядовых людей, так и партийных, советских и комсомольских кадров. Страх и отчаяние были постоянными спутниками наших соотечественников. «Советское принуждение удалось потому, что возрастала жесткость каждой государственной составляющей, что весь механизм действовал без оглядки на жертвы». По определению, которое содержат архивные документы, «страх перед наказанием — вот мерило партийцев, а не их убеждения или следования тогдашним указам». Так, только по киевскому консульскому округу за 1933 г. более 130 руководителей рай- и горисполкомов по «служебным ошибкам» были устранены со своих должностей, значительная их часть была арестована. «Чистка партии» коснулась приблизительно 120 секретарей районных партийных комитетов, что составляло 60% их количественного состава, а также около 70% глав районных контрольных комиссий. Значительное снижение доверия к партии подтверждается уменьшением количества комсомольцев. Так, если в Киеве в 1928 г. насчитывалось 9600 комсомольцев, то в 1933 году — всего 2600.
В то же время стоит отметить, что верными проводниками сталинской людоедской политики были как московские эмиссары В. Молотов, Л. Каганович, П. Постышев, так и украинские лидеры — С. Косиор, В. Чубарь, П. Петровский, другие республиканские чиновники. Попытки протеста были по большей части только на местах со стороны руководителей, которые сами видели весь трагизм голодомора. Но эти протесты оперативно подавлялись репрессивными методами, всей государственной машиной.
Подтверждением такого вывода могут служить оценки Генерального консульства Германии в Харькове относительно роли Постышева, сделанные после XII Всеукраинского партийного съезда в 1934 году. В документе от 26 января того года отмечалось: «Постышев за неполный год укрепил власть советской системы в Украине, идя на огромные жертвы и миллионы умерших от голода, напрягши до предела производственные силы крестьян, отклонив неподдержку определенных сил, он укрепил единство федеративного союза советов и уничтожил угрожающее национальное движение на определенное время. В Украине тем самым решен национальный вопрос таким образом, каким он здесь понятен».
Стремясь дать достоверный ответ на вопрос об оценке тогдашними немецкими дипломатическими представительствами социальных и политических последствий голодомора в Украине, я нашел достаточно красноречивый документ за май 1936 года под названием «Украинская ли Украина?» Несколько утверждений и оценок этого документа стоит процитировать дословно, чтобы более четко осветить весь трагизм украинского народа и для сравнения провести параллель с современностью.
1. «Советская Украина до 1932 года обрела действительно многообещающую национально- культурную автономию, прежде всего благодаря политике друга Ленина, украинского комиссара народного образования Н. Скрипника. Он занимал эту должность 12 лет. Это было время, когда старая гвардия украинских большевиков господствовала в стране. Несомненно, они были настоящими коммунистами, но коммунистами особого, именно украинского типа. Они, имея национальное самоопределение, ощущали реальную поддержку даже интеллигенции из числа некоммунистически-национальных патриотов».
2. «Однако это был способ дуализма между национальным украинским самоопределением и национально-коммунистической идеологией, который уже тогда вступил в конфликт с Москвой. Там развитие украинского своеобразия, языка, культуры воспринималось с огромным недоверием и должно было привести к перелому».
3. «Конфликт приобрел особенно тяжелый характер с наступлением голода 1932—1933 годов, который стал следствием коллективизации сельских трудящихся Украины. Местные функционеры, чувствуя сопротивление крестьянства, по приказу из Москвы вынуждены были отбирать у голодного населения даже последние килограммы хлеба. Московский центр со Сталиным во главе был настроен на очень энергичную борьбу... Старая гвардия большевиков была расстреляна, уничтожена».
4. «Украинская Украина была уничтожена. Из немногим более 30 млн. населения, согласно приблизительным подсчетам, пятая часть (6 млн. лиц) была утрачена в результате голодной смерти. Теперь народ стал достаточно хрупким, чтобы выдержать последние удары московского централизма. Была «реорганизована» национальная Академия наук, «уравнены» высшие учебные заведения, уничтожены миллионы книг и печатных свидетельств допостышевской эры, а также ликвидированы все признаки националистического воспитания, которые чувствовались в библиотеках и книжных магазинах, в средствах массовой информации. В то же время внедрялась «украинская советская культура». В народных комиссариатах Украины, других ведомствах разговаривают только на русском языке».
5. «Будущее справедливое историческое исследование, возможно, установит более точно, что украинскому народу в ужасные 1932—1933 годы был сломан моральный хребет. И этот огромный вред растянется на десятилетия, а возможно, и навсегда. Когда ныне опять были «реабилитированы» постышевской милостью украинские народные песни, когда сегодня украинская опера гастролирует в Москве с украинскими спектаклями, когда сейчас на московской эстраде снова выступают украинские танцоры, — это есть не что иное, как гротесковая пародия на судьбу Украины».
Вот такие социально-политические последствия виделись немецким очевидцам и современникам тех действительно ужасных и гибельных лет для украинского народа, для нашей многострадальной Отчизны. Приведенные факты и материалы, утверждения и выводы современников тех событий могут значительно усилить наши заключения, которые основываются на анализе в основном отечественных материалов. Ввиду того, что немецких дипломатов никак нельзя заподозрить в заангажированности к украинскому народу, следует отдать должное их более объективному освещению проблем голодомора, его причин и ужасных, гибельных последствий.
Сегодня перед отечественными историками стоит задача подготовить максимально полное, энциклопедическое издание о Голодоморе 1932—1933 годов или даже о всех голодоморах Украины в XX веке. Важно подключить к этому делу максимально широкий круг ученых, солидный массив важных документов и архивных материалов, в частности из зарубежных стран. Ведь зарубежные консульские учреждения в Украине в тот период были не только от Германии, но и от Польши, Чехословакии, Турции и других стран.
Нам также следует шире внедрять в учебный и воспитательный процесс студентов, школьников современные исследования тематики страшного голодомора, который пережила Украина в 30 х годах прошлого века. Необходимо и далее глубже изучать отечественную историю, ее архивные материалы, достоверные источники. Нам, патриотам родной земли, нужно быть достойными потомками наших предков.
Литература
1. Коллективизация и голод в Украине. 1929 — 1933. Сборник документов и материалов. — К., 1992.
2. Костюк Г. Сталинизм в Украине. Генеза и последствия. — К., 1995.
3. Портрет темряви. Свідчення, документи і матеріали: У 2 кн. — Київ; Нью-Йорк: Асоціація дослідників голодоморів в Україні, 1999.
4. Ченцов В. В. Трагические судьбы. — М., 1998.
5. Deutschland. Politisches Archiv. Auswertiges Amt. Politische Abteilung. Akten — Ukraine. R — 69,R,R,R-351.
6. Мeuller J.F. Ostdeutsches Schicksal am Schwarzen Meer, 1981.
