На протяжении большей части новой истории франко- германский антагонизм, т.н. традиционная вражда между этими странами, не давала покоя Европе и всему миру. В своей знаменитой речи, произнесенной в 1946 году в Цюрихском университете, Уинстон Черчилль подчеркнул, что «первым шагом к восстановлению семьи европейских государств должно стать сотрудничество между Францией и Германией». Именно примирение этих двух стран под руководством таких людей как, генерал Шарль де Голль и Конрад Аденауэр, послужило основой для удивительных послевоенных успехов Европы.
Последней вехой в истории франко-германского сотрудничества был Маастрихский договор, заключенный в 1991 году. Воссоединившаяся Германия пожертвовала тогда своей любимой валютой — дойч-маркой — ради дальнейшей европейской интеграции, а также для того, чтобы развеять опасения Франции, считавшей, что Германия стремится к установлению гегемонии немецкой валюты на Европейском континенте.
Однако легендарные тандемы прошлого, такие как де Голль и Аденауэр, Валери Жискар д’Эстен и Гельмут Шмидт, Франсуа Миттеран и Гельмут Коль, не нашли продолжения в нынешних лидерах двух государств. И это не только проблема личных взаимоотношений Жака Ширака и Герхарда Шредера. Истинной причиной охлаждения в отношениях между руководимыми ими странами и возобновления национального соперничества является воссоединение Германии, нарушившее двустороннее равновесие.
До 1990 года Франция или, скорее, большинство ее политиков втайне разделяли точку зрения, нашедшую выражение в знаменитом признании лауреата Нобелевской премии Франсуа Мориака: «Моя любовь к Германии так велика, что я рад, что их стало две» («J’aime tellement l’Allemagne que je prйfиre qu’il y en ait deux.»). Разделение Германии создало относительный демографический паритет между Францией и ФРГ. Объединенная же Германия, насчитывающая около 80 миллионов человек, значительно превосходит по численности населения Францию, имеющую только 60 миллионов.
Более того, старания обеих стран компенсировать слабости в одних областях превосходством в других поддерживало чувство равенства между ними. Например, в то время как западногерманская экономика была гораздо сильнее французской, Франция являлась ядерной державой и постоянным, имеющим право вето членом Совета Безопасности ООН.
Германия давно отказалась от обладания ядерным оружием и едва ли станет постоянным членом Совета Безопасности в ближайшем будущем. Однако с точки зрения Франции, расширение ЕС на восток повышает значимость Германии и усиливает ее влияние. Будущее Европы как сообщества 27 государств (или 28 с Турцией, но без Албании и стран бывшей Югославии) будет сильно отличаться от «Европы шести» времен Аденауэра и де Голля. Географическое положение Берлина в Европе будущего выглядит более центральным, чем в настоящее время, в то время как Париж оказывается на периферии.
Если в отношениях с правительством Франции канцлеры Германии всегда вели себя сдержанно и осторожно, то Шредер проявил напористость и агрессивность, а саммит Совета ЕС в декабре 2000 года в Ницце вообще отбросил франко-германские отношения на сорок лет назад. Ширак тогда настаивал на абсолютном равенстве между Германией и Францией при распределении голосов в Совете министров ЕС, полностью игнорируя разницу в численности населения двух стран. Шредер же, по всей видимости, не осознал в полной мере огромное символическое значение, которое его партнер придавал этому вопросу.
Что более важно, встреча в Ницце показала, как сильно расходятся Франция и Германия в своих представлениях о европейской интеграции. В то время как Франция отдает предпочтение межправительственному подходу, Германия изъявляет готовность передать большую долю национального суверенитета правительству в Брюсселе.
Сегодня Франция и Германия, как старые ворчливые супруги, пытаются использовать годовщину своей «свадьбы» как повод для возрождения партнерских отношений. Ширак и Шредер уже однажды показали на практике, что это означает, когда внесли совместное предложение об избрании двух президентов ЕС: президента Совета Европы, избираемого главами правительств, и президента Европейской Комиссии, избираемого Европейским парламентом. Этот компромисс является ни чем иным, как попыткой найти квадратуру круга путем совмещения двух различных подходов к вопросу структуры ЕС.
Правительства обеих стран, кажется, убеждены, что политика, основанная на встречах руководителей этих государств (теперь уже включая совместные заседания кабинетов министров), поможет преодолеть кризис в отношениях между ними. И, тем не менее, создается впечатление, что размах юбилейных торжеств в Версале — гораздо более помпезных, чем скромная церемония подписания Елисейского договора 40 лет назад — будет обратно пропорционален их политическому значению.
Настоящая проблема заключается в том, что возрождение франко-германского альянса должно состоятся в контексте общеевропейских целей и задач, не позволяя ни одной из сторон исходить исключительно из своих национальных интересов. К сожалению, существуют тревожные признаки того, что именно это сейчас и происходит.
Например, Франция по- прежнему сопротивляется проведению основательной реформы Общей Сельскохозяйственной Политики ЕС (ОСП), которая приносит ей больше выгоды, чем любой другой стране ЕС. Прошлой осенью Германия, на чью долю приходятся самые крупные взносы в бюджет Евросоюза, пошла на компромисс, дав свое согласие на продление ОСП еще на десять лет. В результате этого решения прямые выплаты фермерам в нынешних странах — кандидатах после их вступления в ЕС в 2004 году составят только 25% от нормы, установленной для нынешних государств — членов, и только к 2013 году новые страны — члены ЕС будут получать 100 % причитающихся им выплат из финансового механизма ОСП.
Германия, в свою очередь, гораздо охотнее подписывает соглашения о расширенном сотрудничестве в области обороны между государствами Европы, чем выполняет их. Например, Германия отказалась полностью выполнить взятое на себя обязательство по закупке военно-транспортных самолетов Airbus.
И что самое главное, политическая решимость, необходимая для проведения долгожданных преобразований системы социального обеспечения и рынка труда, слаба в обеих странах. И это не только внутренний вопрос. Как страны, представляющие исключительную важность для европейского экономического и финансового союза, Франция и Германия несут особую ответственность за здоровье европейской экономики и стабильность ее валюты.
Франции и Германии предстоят пышные празднования в Версале. Но торжества подойдут к концу, и придется принимать сложные решения. Времени для ностальгии больше нет.
Проект Синдикат для «Дня»
Михаэль МЕРТЕС — бывший советник по вопросам внешней политики Гельмута Коля. В настоящее время является партнером и сотрудником «Dimap consult» — коммерческого исследовательского центра, имеющего офисы в Боне и Берлине.
