Оранжевая революция в Украине, понятно, нашла широкий отклик в отечественных и зарубежных СМИ. Однако тема революции всегда неисчерпаема.
Революция в широком смысле слова, как процесс коренных изменений в обществе, не является однозначным и однодневным актом. События ноября—декабря 2004г. положили ей только начало, которое может стать позитивом, а может обернуться и негативом (откаты в истории, которые называются контрреволюциями, также были). Успешное завершение ее можно будет констатировать только через определенное время, когда коренным образом будет реформирована власть и осуществятся те кардинальные изменения в обществе, которые засвидетельствуют необратимость демократического процесса в Украине.
Ни для кого не секрет, что политический режим в Украине 1991—2004 гг. оказался невероятным сплетением идеологических, общественно-государственных, политических остатков коммунизма и его психологии и интересов кланово-олигархических структур, подкрепленных беззаконием и искусственной атмосферой эйфории вокруг вековечной мечты независимости, задействованной после 1991 г. перекрашенными номенклатурными лидерами. Они, вероятнее всего, боялись потерять власть, поскольку предыдущая эпоха выработала специфический постулат: у кого власть, тот владеет ключом к национальному богатству. Как результат, украинский выбор европейской ориентации и демократии оказался заговоренным и заблокированным, растворился в демагогии шароварщины. Более того, события после 1991 г. показали, что общество психологически и физически оказалось неготовым к восприятию неожиданных и внезапных изменений. Подтверждает это и разница во времени между оранжевой революцией и центрально- и восточноевропейской «весной народов» осенью 1989 г., которая составила 15 лет.
Как известно, Сталин был убежден: кто занимает чужую территорию, тот внедряет там свою социальную систему. Всюду в Центральной и Юго-Восточной Европе, куда пришла Красная Армия, после 1945 г. был насажден коммунизм. Внутренне он никогда и нигде не был принят. Из советских республик к этой категории относились страны Балтии. Их коренное население всегда ориентировалось на Запад. Только жесткий и всесторонний контроль со стороны советского руководства удерживал литовцев, латышей и эстонцев в системе левого тоталитаризма. События 1989—1991 гг. подтвердили устремления прибалтов. Провоцируемые извне различного рода интерфронты, к которым коренное население, за исключением части национальной партийно-государственной номенклатуры, не имело никакого отношения, не стоит принимать во внимание. У нас же была цитадель мирового коммунизма (ее особенностью были разве что коммуно-феодальные режимы Центральной Азии и Закавказья, где местные номенклатурные кланы чувствовали себя комфортно и уютно «за гранью дружеских штыков»). Здесь (в СССР) он реализовался, оттуда собирался покорить весь мир. Нам некого обвинять за коммунизм, кроме самих себя. Его крах за пределами СССР, как доказательство системной несостоятельности, — одна из важных предпосылок распада Советского Союза. Однако связанный с ним тектонический сдвиг оказался слишком слабым, чтобы повернуть обломки коммунистической империи на путь Польши, Чехии, Венгрии... К сожалению, общественное сознание — категория консервативная. В значительной степени она содействовала созданию полукоммунистической, полувторитарной власти на постсоветском пространстве.
Оранжевая революция 2004 г. связана единой исторической цепью всенародного волеизъявления к независимости как с Национальной революцией ХVII в., так и с революциями 1917—1920 и 1991 гг. Однако только в контексте борьбы за национальную независимость. Хотя тенденция к демократии и европейскому выбору заявила о себе уже в 1991 г., но не более.
Революция 2004 г. кругом своих задач оказалась органическим продолжением центрально- и восточноевропейских революций 1989—1990 гг., которые поставили точку над коммунистическими экспериментами нелабораторного характера. Революции роз в Грузии и оранжевая в Украине — начало демократического обновления на постсоветском пространстве. И все отрицания пожизненных президентов в отношении революций в их странах опровергают неоднократные заявления Л.Д. Кучмы о невозможности революции в Украине, поскольку она — не Грузия.
Партийно-политические силы Украины по-разному отнеслись к революции. Категорически ее не приняли коммунисты. Оказались «страшно далеки от народа», как сказал бы В. Ленин. Забыли, как когда-то пели «Наша родина — революция». Их вождь П. Симоненко, о котором ходили слухи, что он всегда подставлял плечо власти, а публично жаловался, как она ему надоела, не оказался ни стратегом, ни тактиком, занял позицию постороннего наблюдателя, когда стало ясно, что президентство ему не светит. Встает вопрос: почему? Ведь в недемократических странах коммунисты в числе гонимых и преследуемых. А в условиях демократии они свободно и доступно могут отстаивать свою доктрину (оставим ее достоинства). Однако коммунисты в очередной раз подтвердили, что ничему не научились. Но это не заблуждение русского поэта С. Есенина после 1917 г., выраженное фразой «С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий». Старая система своими действиями гарантировала КПУ электорат, питала и плодила его. В таком смысле позиция коммунистов понятна: они защищают то, что осталось от коммунизма — вертикальные профсоюзы, мимикризированные колхозы, власть Советов, иерархическую вертикальную схему административной власти и тому подобное. Создается впечатление: коммунисты озабочены тем, что развитие демократии в Украине сделает невозможным возврат к 1991 году.
И наоборот, чтобы не попасть в подобный цейтнот самоотрицания, лидер СПУ А. Мороз поддержал коалицию «Сила народа» В. Ющенко. При этом возникает один вопрос: шаг этот, правильный и необходимый, спонтанно вынужденный или осознанный? Наверное, и первое и второе. Иначе как предстанешь перед своим электоратом и что скажешь коллегам по Социнтерну? Однако трудно избавиться от мысли, что Александру Александровичу постоянно не дает покоя мечта быть первым. Не это ли заставило его подхватить засаленную карту официального статуса русского языка в Украине, которая муссировалась уже не одним политиком, который шел к власти? В то же время, сохранив политическое лицо во время оранжевой революции, он пригрозил вернуться к тактике самостоятельного игрока на политическом поле, демонстрируя тем самым обществу, как много он сделал, а его недооценили неблагодарные ситуативные союзники.
Ультралевая ПСПУ Н. Витренко, поставив на провластного кандидата и проиграв, изменила тактику, пытаясь любой ценой остаться на плаву. Здесь рекламно используются старые агитационные клише: зоологические антиамериканизмы, хроническая нелюбовь к МВФ, статус русского языка и тому подобное. Но появилось нечто новое. Переместив центр своей деятельности на восток и юг Украины, прогрессивные социалисты с прицелом на будущие парламентские выборы днем и ночью сватаются к электорату В. Януковича.
В тяжелых размышлениях на распутье политики оказались эсдеки и регионалы, партии, сформированные в свое время под формат политического режима, который существовал до 2005г. Однако при условиях отсутствия политической культуры мало оснований считать, что появится оппозиция в демократическом смысле слова, которая будет выражаться в критике нерациональных шагов государственных структур, в интересах общества будет генерировать актуальные идеи и предложения, станет зеркалом, в которое вынуждена будет постоянно заглядывать новая власть. В такой ситуации, по всей вероятности, под прикрытием оппозиции будет действовать сила, которая различными путями будет стремиться к реваншу, к воссозданию в какой-то степени статус- кво, который имел место в Украине с 1991 до 2004 г. Здесь для власти кроется главная опасность, особенно если не удастся продуманной социально-экономической политикой изменить психологию мышления и ангажированность в первую очередь тех граждан, которые во время выборов 2004 г. не поддерживали либерально-демократические идеи оранжевой революции, находились в плену мифов, своеобразной Вандее.
В деле будущего развития демократических преобразований в Украине особенно важна позиция Верховной Рады, которой меньше всего коснулись перемены по сравнению с другими ветвями власти. И еще недавно усилиями спикера В. Литвина наиболее легитимная и подвижная в сторону профессионализма и либерализма, она может оказаться в фарватере общественных сдвигов в Украине, превратится в консервативную и оппортунистическую новой власти силу. И здесь возникает проблема, как удержать парламент в его нынешнем составе от блокирования прогрессивных реформ, ради которых и началась оранжевая революция, поскольку не исчезла возможность состыковки общественно и индивидуально недовольных и создания не просто оппозиции, характерной для старых демократий, а оппозиции разрушительной. Обновлению и дальнейшей демократизации парламента должны послужить выборы-2006.
Кадровая революция (в условиях Украины) или кадровая ротация (демократических государств) является обязательным фактором обновления общества. Это требование строгого прагматизма и логики жизни. Кадры, как продукт предыдущего режима, неспособны осуществлять его ломку и работать по-новому. Как следствие, административная машина вместо того, чтобы материализовать идеи новой властной команды, в лучшем случае будет работать на холостых оборотах. В США, скажем, на президентском уровне приходят к власти демократы и вся вертикаль исполнительной власти меняется сверху донизу. Все республиканцы подают в отставку. Такова традиция демократического государства, и не только. Американцы считают, что держать руководителя на одном месте дольше 5 лет нецелесообразно, а японцы еще меньше — три года. Время в революции, как и в назревших реформах, — категория на вес золота. В нем сила пружины, которая выпрямляется (на второй день после инаугурации Рузвельт начал издавать указы). Его упущение или затягивание — это приговор революции или спускание ее на таких тормозах, которые выхолостят ее суть. Этого лидеры оранжевой революции должны бояться больше всего. Решить вопрос власти — задача более легкая и быстрая во временном измерении, чем изменить характер развития общества, освободить его от болота прошлого, окрылить идеями модерна и демократии, поднять планку жизни и морали нации. Кредит, данный новой власти народом, краткосрочен. По существу, вексель уже предъявлен к оплате. А поэтому следует сделать все, чтобы этот сгусток энергии добра и решительности в единении и формировании нации не выплеснулся в какую-то космическую дыру, стал бы не достижением истории, а достоянием будущего.
