История знает много примеров, когда дисбаланс вооруженных сил приводил к возникновению военных конфликтов и войн. Море в этом контексте не является исключением — вспомните события Второй мировой и послевоенного периода. В то же время правильное оперативное построение пусть и небольших, но способных эффективно влиять на уязвимые места противника морских группировок не раз приносило победу в борьбе с более сильным противником. Как тогда, так и сейчас вопрос не только в формах и способах, в первую очередь в адекватности, нестандартности и опережении, особенно в войне на истощение.
Морские государства в один миг не стали тем, чем они являются сегодня. Они проходили разный путь, на котором были и победы, и поражения. Но в какие-то моменты истории рождалась морская нация этих стран, которая приходила к пониманию, что море не является природным гарантом и право владения водными просторами государства нуждается в постоянной, гарантированной и надежной защите. Морское государство отличается от прибрежного именно гарантированием своих прав на владение морем — это могут обеспечить только соответствующие военно-морские силы. Такова природа морского могущества государства.
Конечно, многое в упомянутых трансформациях принадлежало и принадлежит элите — тем, кто формирует смыслы и мотивирует нацию следовать им. Опыт свидетельствует, что под влиянием турбулентных событий трансформационные процессы ускорялись — нации сплачивал самый главный мотив: выжить и укрепиться. Но лидерство все равно являлось определяющим. Вспомните битву при Галлиполи в 1915 году.
Следует отметить, что в истории украинской независимости были попытки идентифицировать морские интересы Украины и сформировать инструменты их защиты. В этом контексте заслуживает внимания морская политика Гетмана Скоропадского, который много сделал для формирования Флота украинского государства. В то же время слабость морского мышления руководства флота того времени, игра в поддавки в ключевых вопросах морской политики привела к потере флота Гетманата в ноябре 1918 года. Далее был имперско-советский период, который поощрял континентальное мышление украинцев, как «природно» ориентированное на оседлое земледелие. Во времена СССР украинцы никогда не выдвигались на должности руководителей ВМФ или флотов — такой была кадровая политика КПСС.
С обретением независимости Украина стала владеть огромными морскими пространствами с мощным экономическим потенциалом, который характеризуется:
• выгодным геостратегическим положением на перекрестке транспортных коридоров с огромным транзитным потенциалом и судопотоком в Украину/из Украины на уровне 320—350 коммерческих судов в сутки;
• возможностью в полном объеме использовать преимущества морского транспорта — самого дешевого транспорта в мире;
• запасами углеводородов, в первую очередь природного газа, который крайне необходим Украине. Разведанные запасы газа на континентальном шельфе Украины (не путать с так называемым шельфовым газом — это абсолютно разные вещи) позволяют на десятки лет обеспечить потребности всех приморских регионов Украины;
• мощной перевалкой грузов металлургической, сельскохозяйственной, химической и другой промышленности в приморских портах, в первую очередь Одессе, Черноморском, Южном, Николаеве, Бердянске и Мариуполе. Следует отметить, что морские порты Украины в разные периоды наполняли бюджет государства на уровне 12—17% ВВП;
• морехозяйственными возможностями, в частности вылова ценных пород рыбы, которых нет в других районах Черного и Азовского морей.
Когда-то Уинстон Черчилль говорил: «В течение жизни каждому человеку приходится споткнуться о свой большой шанс. К сожалению, большинство из нас просто поднимается и двигается дальше, как будто ничего не случилось». По-видимому, это именно тот случай. Суверенные украинские акватории и недра полезных ископаемых под ними стали вроде бы существовать сами по себе — мало что делалось для гарантированной защиты прав государства на владение ими. Источники этого подхода следует искать в ментально-континентальном мышлении нашей элиты и, следует признать, большинства населения. Корни континентальной культуры можно увидеть в определении части военной группировки, которая осталась на территории Украины после коллапса СССР. В то время сухопутные и авиационные части достаточно быстро были переведены под флаг Украины, но почему-то был затянут, а затем вынесен в какой-то «особенный» формат вопрос Черноморского флота бывшего СССР, который не имел никакой самостоятельной функции, был частью военной группировки, расположенной на территории независимой Украины и подчиненной юго-западному оперативно-стратегическому направлению советских времен с ответственностью за содействие приморскому флангу сухопутных войск.
Неразвитость морского мышления правящей элиты стала одной из ключевых причин отсутствия адекватной реакции в начальный период аннексии Крыма. К сожалению, уроки из тех событий вынесены лишь частично, во многом это поле остается «не паханым». До сих пор чиновник в Киеве и рядовой украинец видят море приблизительно одинаково — с высоты холма песочного пляжа или глядя на красивые обводы военного корабля на морском параде. Может, прибрежное море, замечательное солнце и морские парады будут у Украины всегда и действительно не о чем беспокоиться?
К сожалению, исторический опыт свидетельствует совсем о другом. Не многие знают, что оцененные в триллионы экономические потери Украины в связи с аннексией Крыма меньше, чем могут быть в случае потери исключительной морской экономической зоны Украины, которая втрое больше Крыма и имеет значительно больше экономического потенциала. Разворачивающиеся события свидетельствуют о реальных угрозах потери этого потенциала.
Сухие факты. Москва активно реализует новую южную морскую стратегию, которая построена на силе. Россия уже разместила в Крыму береговые ракетные системы «Бастион» и «Балл» с противокорабельными ракетами. ЧФ РФ пополнен новыми кораблями и подводными лодками — носителями крылатых ракет большой дальности. Существенно усилена сухопутная и противовоздушная группировка — создан армейский корпус в Крыму и размещена современная система ПВО С-400 «Триумф». На полуострове развернуты новейшие российские системы дальнего наблюдения и радиоэлектронной борьбы. Осуществляется обновление инфраструктуры советской эпохи, баз хранения вооружения и боеприпасов и других военных объектов. Все это за короткий срок предоставило ЧФ РФ мощные наступательные и оборонные возможности, фактически превратив Крым в непотопляемый авианосец с возможностями проекции силы и нанесения ударов по объектам на значительных расстояниях. Следует отметить, что развернутые в оккупированном Крыму корабли и подводные лодки являются носителями крылатых ракет «КАЛИБР-НК», предназначенных для нанесения ракетных ударов по береговым объектам на расстоянии до 2000 км и больше. Если посчитать общий боевой потенциал российских крылатых ракет, развернутых в черноморско-азовском бассейне, то уже в настоящий момент он в разы превышает возможности флотов всех черноморских стран вместе взятых. Принципиальным является то, что отмеченные активы ЧФ РФ являются исключительно наступательным потенциалом, его наращивание активно продолжается. Уже в настоящий момент руководство вооруженных сил РФ открыто говорит о восстановлении российского преимущества в Черном море, утраченного после развала СССР.
В целом, развитие ситуации c безопасностью в черноморско-азовском регионе все больше становится головной болью не только для Украины и причерноморских стран. Факты — упрямая вещь. А они свидетельствуют о выходе поля угроз за сугубо региональные рамки. К сожалению, грубая сила, а не писаное кровью предыдущих поколений международное морское право, стала решающим фактором российского влияния в регионе. Ползучее силовое перераспределение границ исключительной морской экономической зоны, ограничительно-блокадные действия в Керченском проливе, информационные атаки на средства защиты суверенитета и территориальной целостности Украины на море — это все реалии сегодняшнего дня. А как оценивать одностороннее закрытие Россией Керченского пролива и ограничение габаритов судов многих стран мира, которые направляются через него? Из-за этого проход океанских судов типа «Panamax» в Мариупольский морской порт становится невозможным, что является грубым нарушением Конвенции ОНН по морскому праву 1982 года с миллиардными потерями для бюджета Украины. Если перейти на военную терминологию, то это блокадные действия, характерные для предвоенного состояния.
В современной морской стратегии Кремль делает ставку на запрет доступа/блокирования в соответствующую зону, так называемые А2/ad. Сформированная Россией в Крыму А2/ad не дает возможности кораблям ВМС любой страны заходить в Черное море и действовать в нем без угрозы применения по ним российских сил и средств. Особенностью А2/ad является создание боевых систем, которые включают средства наблюдения и выявления целей, крылатое ракетное оружие берегового и морского базирования и эшелонированную ПВО, усиленные авиацией берегового базирования, средствами РЭБ и другими комплексами (системами). Такая боевая система на закрытом морском театре имеет все преимущества флота, в то же время минимизирует его недостатки и предоставляет возможность воевать в благоприятных условиях. Это, так сказать, стратегия «флота-крепости» с возможностями установления контроля над любым районом моря — от наблюдения и изоляции до морской блокады судоходства и нанесения точечных ракетных ударов по важным (первоочередным) морским и наземным объектам.
Безусловно, все это значительно серьезнее и опаснее, чем полуденное солнце на пляже.
Что же в этих условиях делать Украине, в которой на континентальном шельфе Россия добывает украинский газ, из-за строительства Керченского моста Мариуполь и Бердянск находятся под угрозой стагнации, все без исключения приморские акватории и территории Украины с объектами на них находятся под прицелом российских морских и береговых ракетных систем с подлетным временем, измеряемым минутами?
Во-первых, следует реалистично воспринимать неприятную для Украины картину на море. Это в первую очередь касается политической и военной элиты Украины, которой не следует питать иллюзий, что как-то там само по себе рассосется. Целесообразно думать и реагировать, без соответствующего мышления, активных адекватных действий мы будем обречены только терять.
Во-вторых, как известно, в своей южной морской стратегии Москва делает ставку на наступательные ракетные системы берегового и морского базирования. Корабли и береговые ракетные комплексы рассматриваются в качестве основных ударных платформ, подводные лодки, как правило, действуют на морских коммуникациях против крупных судов и кораблей, а также береговых объектов. То есть если говорить о симметричном ответе Украины, то это будет слишком дорогостоящим и не является реальным. В то же время целесообразно учитывать, что современные большие корабли — крейсера, эсминцы и фрегаты являются уязвимыми для действий так называемых легких сил (боевых катеров), оснащенных противокорабельным оружием. В свою очередь, крылатые ракеты не являются эффективными для борьбы с катерами, которые имеют малую радиолокационную (тепловую) заметность, высокую скорость и маневренность. То есть следует искать несимметричный ответ.
В-третьих, с учетом предыдущих пунктов целесообразно определиться с собственной военно-морской стратегией и целесообразными задачами ВМС. В настоящий момент де-факто эта стратегия строится на предположении, что действиями по суше возможно защитить прибрежную полосу и в случае вторжения с моря остановить продвижение противника вглубь территории. Опыт подсказывает, что этот постулат является ошибочным, так как центр безопасностной турбулентности находится вообще не на берегу и даже не вблизи него — блокадными или другими действиями на море возможно критически повлиять на экономику прибрежных регионов и достаточно быстро дестабилизировать их даже без вторжения с моря. Последние события в Керченском проливе убедительно свидетельствуют о реальности такого сценария. То есть нам крайне нужна стратегия, которая направлена на защиту морских коммуникаций и нейтрализацию угроз в ближней морской зоне Украины, где действуют суверенные права государства. Соответственно, главная задача Военно-морских Сил Украины заключается в установлении контроля над исключительной морской экономической зоной и обеспечении свободы мореходства. Контроль означает господство — именно это является основой успеха любых действий на море, без этого не бывает эффективной противодесантной обороны и других действий на закрытом морском театре. То есть противодесантная, противоминная и противоподводно-диверсионная оборона является важной, но второстепенной по отношению к контролю над морем задачей.
В-четвертых, из осознания главной и других задач должны выстраиваться программы закупки морских платформ и вооружений. Катерная концепция, концепция легких сил, москитная концепция — называйте как угодно, учитывая критерий эффективность — стоимость, москитный флот выглядит наиболее приемлемым для ближней морской зоны подходом среди всего многообразия разговоров о крейсере или карманном фрегате, которым является проект 58250. Именно поэтому нам крайне нужна сбалансированная группировка из трех видов скоростных катерных платформ: патрульно-ударные с крылатыми ракетами, противоминные и амфибийные. Речь идет не о шлюпках или баркасах, а о боевых единицах, которые оснащены ракетным или/и другим морским оружием, быстроходны и маневренны, с достаточными мореходностью и радиусом действия. В указанные платформы могут также входить малые патрульные корветы водоизмещением до 400—500 тонн. Своеобразное несимметричное анти-A2/AD, обычно в тесном взаимодействии с другими силами и средствами Вооруженных Сил Украины.
В-пятых, целесообразно провести аудит всего того, что мы имеем для защиты на море. Это нужно для формирования дорожной карты перехода от состояния ограниченных военно-морских возможностей к состоянию перспективных. С одной стороны, в настоящий момент в ВМС Украины находится пять десятков разнообразных морских платформ, но подавляющее большинство из них являются не только устаревшими, но и абсолютно ненужными в современном морском противоборстве, потому что являются вспомогательными судами, которые держатся причала и вытягивают и без того недостаточные ресурсы на свое содержание, из другого — практически ничего, что нужно для защиты государства от реальных угроз с моря. Вот такие дела: флот есть, а возможностей мало. Хорошой новостью являются достигнутые международные договоренности относительно пополнения ВМС Украины соответствующими патрульными платформами, следует как можно быстрее реализовать их, а также закупить патрульно-ударные катера за рубежом — это огромный блок работы для военных моряков, которые должны иметь полномочное представительство в Киеве. С этим не нужно медлить — следует вспомнить арабо-израильскую войну 1967 года и другие конфликты на море. Безусловно, Украина должна возродить свой кораблестроительный потенциал, без этого трудно надеяться на успех. ОК, скажет любознательный читатель, а где взять средства для флота нужного боевого потенциала? Ответ очень прост: научиться действовать на опережение, так как экономические потери только индустрии Мариуполя от построения Керченского моста соразмерны с созданием национального катерного флота, который крайне необходим, чтобы никто не вставлял палки в колеса морской экономики Украины.
Наилучший способ обеспечить мир — быть сильным. На море это всегда актуально. Сейчас для Украины — как никогда.
Вот такие советы власти. А украинцам пожелания как можно быстрее стать нацией морской, а не только прибрежного государства. Мы все от этого только выиграем.
