27 ноября, пока Президент Ющенко прихорашивался перед походом на «Интер», братья Кличко готовились получать премию имени Мухаммеда Али, а Конституционный Суд обнародовал вердикт относительно недействительности регламента Верховной Рады, в Киеве произошло во всех смыслах знаменательное событие. К статуе Владимира Ульянова-Ленина, стоящей на Бессарабке, все-таки прилепили новый нос и новую руку, и все это торжественно открыли глазам народа на торжественном митинге под красными знаменами. Почетное право открыть обновленного Ильича было предоставлено кандидату в президенты, первому секретарю ЦК Компартии Украины, молодому отцу и счастливому молодожену Петру Симоненко.
Разумеется, было сказано немало слов о том, что восстановление памятника Ленину символизирует растущее сопротивление народных масс национализму в Украине (вопреки, кстати, известному ленинскому мнению, что национализм притесняемой нации — это явление исторически прогрессивное). Естественно, говорилось о будущей победе трудового народа над буржуями и, опять-таки, националистами. Тем временем возле коммунистического митинга расположились пикетчики из КУН, УНП, «Свободы». И тут... Впрочем, процитирую корреспондентку УНИАН Ксеню Лесив, которая была на месте событий: «Именно в это время двое людей из УНП швырнули в родоначальника большевизма пакеты с красной краской. Краска любимого цвета коммунистов расползлась по постаменту.
Лидер КПУ, который после недавней женитьбы успел обрасти несколькими подбородками, продолжал перечислять заслуги Ленина перед украинским народом, в то время как его сторонники, схватив злостных «маляров», тягали их по асфальту, били ногами и кулаками. За несколько секунд симоненковцы превратили двух своих оппонентов в кровавое месиво.
Но Петр Николаевич был невозмутим:
— Спокойно, товарищи, сейчас выведут этих негодяев на чистую воду!.. — сказал он. — Вот, посмотрите, такое будет и дальше, пока будет оставаться сегодняшняя власть. Она говорит, что на нашей светлой земле нет места ничему советскому...
— Не отпускай гада! — кричали сторонники «всего советского». — Собака! Его нужно убить. Бандера проклятый!..
Представители милиции, которых было здесь сотни, не особо мешали вершить самосуд».
Те, кто был на месте событий, подтверждают: описание произошедшего верно.
Так что возникают логические вопросы.
Первый. На митинге присутствовали молодые, и не очень, коммунисты с военной выправкой в форме Красной армии и ВЧК. Они, мол, охраняли Ленина (то есть его новый нос) от «буржуазных националистов». Интересно, подпадает ли эта «братва» под конституционный запрет незаконных военных формирований? И вообще — кто они такие, «охранники Ленина» в форме, свободно чувствующие себя в центре украинской столицы?
Второй. Произошло жестокое избиение двух человек. Сняты ли с должностей допустившие это избиение офицеры милиции? Остановлены ли те, кто их бил? Нет? Так, может, министр внутренних дел Юрий Луценко взял под контроль эту ситуацию? Нет?
Из второго вытекает третье. Кому служит милиция, допускающая избиение в центре столицы Украины откровенными врагами независимости и свободы тех, для кого украинская независимость и свобода — не пустой звук? Что, «милиция — с народом»? С каким? С советским? Так, может, нам нужна другая милиция?
Теперь четвертый. А что гарант Конституции, который столько говорит правильного о независимости, свободе и Голодоморе, о необходимости преодолевать тоталитарное и колониальное прошлое? Вспоминает ли он свой собственный лозунг: «Не словом, а делом!» тогда, когда произносит очередную речь, а людей бьют именно за действенные акции против тоталитарно-колониального наследия?
И последний вопрос. Стоит ли теперь дискутировать, чем принципиально отличаются Степан Бандера и Роман Шухевич от Юрия Костенко и Олега Тягнибока? Правильно, первые не боялись идти за Украину под пули и под неправый суд, а вторые не рискуют причинить вред своему драгоценному здоровью (столь нужному нации!) в возможной стычке со сторонниками тоталитаризма. Так стоит ли и дальше верить этим, говоря научным языком, симулякрам патриотизма?
А теперь о вещах, так сказать, метафизических, то есть философско-мировоззренческих. Монумент Ленину в центре Киева — это неоспоримый символ. А символы — это не только важные вехи на пути человека, нации, человечества, но еще и указатели в будущее. На какое же будущее указывает нам бессарабский Ильич? Риторический вопрос. Символична и дата, выбранная для открытия нового ленинского носа коммунистами, — накануне траурного Дня памяти жертв Голодомора и за несколько дней до празднования годовщины референдума о независимости. Тем самым КПУ откровенно плюнула в лицо украинской нации. Не в первый и, ясное дело, не в последний раз. Но ведь, если мы молча утремся, не станет ли это еще одним символом малороссийского повиновения?
Или, быть может, в Украине должны стоять монументы Ленину, потому что это наша история? Тогда стоит поставить и монументы Гитлеру, тем более, что Ленин ни разу не был на украинской территории, а Гитлер все-таки несколько раз здесь был. Скажете, как можно сравнивать, ведь Ленин — это не Гитлер, и является символом чего-то совершенно иного? А чего именно? Людей в мире под красными знаменами марксизма-ленинизма истреблено значительно больше, чем под красными знаменами гитлеризма, правда, одни больше налегали на истребление классов, другие — наций, но и те, и те боролись за победу социализма в его тоталитарных вариантах...
Правда, Ленин — не Гитлер. Владимир Ульянов, потом назвавшийся Лениным, родился и вырос в небедной дворянской семье, получил неплохое образование, провел молодость в культурно развитой интеллектуальной среде, никогда не голодал, более того, не имел потребности зарабатывать на проживание. Жизненный путь и уровень интеллектуального развития Гитлера был совершенно иным. Познав бедность смолоду, Гитлер с его хаотическим и неосновательным самообразованием попал на фронт Первой мировой войны, где солдат учили убивать врагов и быть безразличными к смерти. Ничего похожего в жизненном опыте Ленина не было: за военными действиями он наблюдал издали, изучал их по картам большого масштаба, не глотая ядовитый газ во время вражеских атак. Поэтому остервенелость Гитлера еще как-то можно понять (не оправдать, конечно, нет, но понять); а вот остервенелость Ленина, готового пожертвовать 9/10 населения Российской империи (куда входило тогда и большинство украинских земель) для победы мировой революции, — очень сложно.
Впрочем, кажется, определенная популярность Ленина или привычка к нему в наши дни (интересно, что на пикете не было представителей либеральных партий — неужели им столь безразличны символы тоталитаризма?) объясняются подсознательными установками и мировоззренческими ориентирами, тянущимися по инерции еще со времен российского имперского деспотизма. Ведь века всеобщего политического и духовного бесправия имели следствием подсознательное убеждение не только правящей верхушки, но и значительной части интеллигенции и простонародья в том, что человеческие свободы мало стоят, их на хлеб не намажешь. А поэтому деспотизм наиболее эффективно преодолевать еще более деспотическими методами, без какой-либо деликатности, включительно с уважением к человеческой жизни. Похоже, популярность Ленина — в том числе и посмертная — среди весьма значительных слоев постсоветского общества объясняется тем, что лидер большевиков соответствует массовым представлениям о «справедливом народном царе», действующем жестокими методами и не жалеющем ни своих, ни врагов, но делающем это во имя благих целей, которых, возможно, где-то и когда-то удастся достичь.
Поэтому и стоят в посттоталитарной, постколониальной и постгеноцидной Украине монументы Ленину. И не только стоят — еще и новый нос нам показывают. Случайно ли то, что лишь в Донецке их аж около 40 — различного калибра бюстов и статуй вождя большевиков во главе с действительно монументальным памятником Ленину на площади Ленина? Может быть, если мы по примеру Албании снесем их, а нынешнюю Компартию поставим на должное место, то и Европа будет уважать нас — хотя бы на албанском уровне! — и мы сами совсем иначе будем чувствовать себя?
Впрочем, снесенные монументы творцу первого в мире тоталитарного государства, у которого учились и Муссолини, и Гитлер, и Пол Пот, стоило бы заменить другим памятником этому персонажу — одним-единственным на всю Украину. Ведь Ленин — это действительно не Гитлер. После первого тяжелого инсульта в 1922 году, который на несколько месяцев сделал для него невозможным раздувание мировой революции, вождь большевиков, похоже, начал задумываться над тем, о чем раньше никогда не думал. Он объявил об «изменении всей нашей точки зрения на социализм» — мол, суть его в том, что это «строй цивилизованных кооператоров». Он резко выступил против великодержавного русского шовинизма в красных одеждах.
Наконец, впервые в жизни Ленин сказал, что наивысшей ценностью является не коммунизм, не партия, а «простые человеческие жизни». Но было уже поздно. Тоталитарный монстр-партия не покорился своему творцу, и Ленина вскоре разбивает второй тяжелый инсульт. Паралич половины тела, временная потеря речи и способности писать. Но зато была возможность задуматься о вечном. И, более-менее овладев собой, за полгода до смерти Ленин, как свидетельствовал сталинский секретарь Борис Бажанов, честно признал: «Мы провалились».
Такой бы памятник вождю большевиков где-то и поставить в людном месте: в инвалидной коляске, с парализованной половиной лица и надписью на постаменте, как резюме собственного жизненного и политического пути, как символ неэффективности якобы простых и эффективных тоталитарных решений и строгого запрета в дальнейшем искать такие решения: «Мы провалились. В. Ульянов-Ленин».
Возможно, так оно и будет. А пока что Ленин снова показал нос украинской свободе и независимости.
