— На одной из пресс-конференций вы заявляли, что «вся власть в ВР должна перейти к парламентскому большинству». И что все остальные — оппозиция. Но как быть с 40 % избирателей, проголосовавших за левые партии? Не рискованны ли такие эксперименты с представительной ответственностью?
— Никто никого не лишает депутатских мандатов, и избиратели голосуют не за председателя комитета, а за депутата. Поэтому здесь нет никаких проблем с точки зрения избирателя и с точки зрения демократии. А уж кого выбирать председателем Верховной Рады, председателями комитетов — это решают депутаты большинством голосов. И это закономерно. Если мы сегодня имеем в зале всего 235 народных депутатов, а подписали соглашение, кажется, 247 (кто-то болен или находится на службе), то это уже подавляющее большинство. А согласно 91-й статье Конституции, все решения в парламенте, кроме Конституции, принимаются большинством в 226 голосов. Таким образом, мы совсем не нарушаем ни Конституцию, ни регламент, ни интересы избирателей. Избиратель проголосовал за коммуниста, и тот сидит в зале, голосует, выступает. Никто его этого не лишает. Мы только не можем допустить, чтобы большинство принимало решение и несло полную ответственность, а руководили ОНИ. Это не логично.
— В связи с организацией парламентского большинства вполне логично встает вопрос о новом руководстве ВР. Вы, по мнению многих политиков и политологов, являетесь одним из самых вероятных кандидатов на эту должность. В чем, на ваш взгляд, состоит роль спикера в странах развивающихся демократий?
— Председатели, или спикеры, часто превышают свои полномочия. В нашей Конституции четко определены права и полномочия спикера. Его основная задача — обеспечить работу Верховной Рады и принятие законов. Взаимоотношения с парламентами других стран, взаимоотношения с другими ветвями власти — это вопросы политически-правовые. Но, к сожалению, во многих преобладает еще большевистско-коммунистическая ментальность, и каждый хочет захватить себе всю власть. Вы видите, как это сейчас делает Александр Ткаченко. Он уже перешел всякие регламенты. В то время, когда обсуждается вопрос об отстранении его от ведения сессии, он говорит о квартирах (о двух квартирах депутата Карпова. — Авт. ), ставит на обсуждение вопрос об образовании каких-то комиссий. То есть он или уже растерялся — где- то я чувствую это, — или уже махнул рукой и на Конституцию, и на регламент, так как одной рукой держит эти документы, а другой — ведет другую политику. И он не исключение.
К Александру Николаевичу я никогда враждебно не относился. И сейчас не отношусь. Я только хочу, чтобы он не говорил то, чего не должен говорить. Если он прибегает к каким-то литературным исследованиям и приводит пример, что нашел в каком-то документе две или три ошибки... Об этом, конечно, можно говорить. Но не ему — с его языком, его уровнем культуры, с его интеллектом... И дело не в том, что человек он недалекий, невежда, — он даже этого не знает. Он всем говорит, что они до него не доросли. Если человек уже перешел такую грань, что потерял способность к самооценке, то это ниже «ватерлинии». Мне стыдно сидеть в этом зале, когда этот человек начинает поучать, читать кому-то морали. Но, я повторяю, он не исключение.
Мы уже не отступим от задачи отобрать у левого лагеря руководство в Верховной Раде. Политика и политическая борьба имеет свои законы. И если ты проиграл, то лучше всего смириться с этим. Я могу об этом говорить, потому что я не цеплялся за кресло.
— Существует версия, в частности о ней говорил Александр Ткаченко, что смена руководства ВР может снять вопрос о референдуме. События, инициируемые парламентским большинством, свидетельствуют о том, что эта версия имеет право на существование. Что вы думаете по этому поводу? Ваши аргументы «за» или «против» такого развития событий?
— Я не склонен так много внимания уделять референдуму. В Швейцарии референдумы проводятся почти ежемесячно, и все к этому привыкли. У нас первый референдум состоялся в 1991 году. Это второй референдум за 10 лет. Пусть народ выскажет свое мнение. Сейчас можно говорить что угодно: например, назвать народ «стадом баранов» (видите, до чего дошли — кем уже только не обзывают этот бедный народ, которым манипулируют, как хотят, а потом называют дураком). Пусть народ скажет, но это совсем не значит, что завтра эти решения станут поводом для выполнения. Нужно думать о механизмах, последствиях. И за это будет нести ответственность Президент и другие в соответствии с Конституцией. И каждый будет думать, можно ли такие действия осуществить сегодня или же лучше завтра, послезавтра... Поэтому я к референдуму отношусь спокойно. Если в Конституции есть норма, что инициативные группы имеют право собирать подписи в пользу проведения чего-то, то почему мы должны мешать людям? Можно критиковать вопросы, вынесенные на референдум, но не посягайте на право народа высказывать свою волю.
— Идея двухпалатного парламента — один из доминирующих вопросов, вынесенных на референдум. Однако не исключено, что введение такой структуры породит много новых проблем: угроза регионализации страны, недовольство Совета Европы и Евросоюза, если Верхняя палата будет состоять из «назначенных» губернаторов и т.д. Стоит ли игра свеч?
— Я говорил о том, что это вопрос непростой, что его следует изучить: провести «круглые столы», конференции. Поляки говорят, что для них двухпалатный парламент — это благо. А французы (я говорил со многими) не могут никак двухпалатный парламент преобразовать в однопалатный. Это каждая страна решает в соответствии со своими возможностями. Поэтому я не могу говорить, что я «против» или «за». Я заявляю, что этот вопрос нельзя решать с ходу.
— Наверное, было бы большим преувеличением назвать крепким и стабильным недавно сформированное под явным давлением обстоятельств парламентское большинство. И если в действующем составе парламент не устраивает Президента, то не проще ли было бы просто распустить его — без референдума, нестабильного большинства и, возможно, новой спикериады?
— Я поддержал бы это мнение, если бы был убежден, что следующий парламент, его состав будут другими. Ситуация в стране сложная, и на ее фоне будут избраны другие фамилии, но суть, душевное состояние, позиции, идеологии будут такими же. У меня нет оснований верить в то, что после роспуска действующего изберут лучший парламент. И думаю, что у вас также. Так для чего это делать, если можно (а мы уже видим, что можно) собраться, пообщаться, обсудить и принять решение — и работать до 2002 года, а потом идти на выборы.
— Почти ни у кого не вызывают сомнения положительные решения вопросов, вынесенных на референдум. В связи с этим, существует ли угроза заострения противостояния между парламентом и Президентом, инициировавшим этот референдум? Или, может быть, наоборот, под страхом удара «топора», о котором говорил Президент, парламент станет слишком уж послушным и лишится своей нормальной для демократичного общества функции противовеса исполнительной власти?
— Для меня принципиально, чтобы парламент работал. Если он будет работать, принимать конструктивные законы, создавать условия для жизни людей, для предпринимательства, защищать национальные интересы Украины — какие могут быть претензии к парламенту? Он тогда не переходит в оппозицию — он включается в работу. И будет ли референдум, не будет ли — это уже большого значения в таком случае не имеет. Послушный или непослушный парламент... Мы не относимся к категории людей, которые чего-то боятся. Мы же видим, какая сейчас ситуация в стране. Смотреть горько. В том числе и на то, что творится сейчас в Верховной Раде. Поэтому необходимо сойтись на чем-то и работать.
— И в завершение о будущем Кабинета В. Ющенко. Существует мнение, что если персонально Ющенко и его кабинет желают состояться как реформаторы, им придется столкнуться с интересами определенных финансовых и политических группировок. Как бы Вы могли это прокомментировать?
— В этом заключена большая правда. Потому что за 9 лет жизни независимой Украины сложились соответствующие группировки — политические, клановые, корпоративные, финансовые и др. — и они занимают определенные ниши. И правительству, которое хочет реформировать экономику, по моему мнению, не надо начинать с борьбы с этими группировками. Я всегда придерживался мнения, что если начинаешь с борьбы — успеха не добьешься. Необходимо выяснить ситуацию — кто в чем имеет интересы, противоречат ли эти интересы интересам Украины, законно ли они заслужены и т.д. Если начать с этого — всегда можно успокоить общество и поставить всех в правовое поле. Если начать борьбу — каждый имеет силу, и каждый будет свою силу испытывать на другой силе. Это приведет к обострению. От этого ни бюджет лучшим не станет, ни авторитет премьера. Но в одном я его поддерживаю: он хочет, чтобы все служили Украине. И я этого хочу.
