Недавно в Киеве состоялась Международная научная конференция «Свобода религии и национальная идентичность», организованная Международной академией свободы религий и убеждений, Комитетом ВР Украины по вопросам культуры и духовности, Украинской ассоциацией религиеведов, Госкомитетом по делам религий, НАН Украины и Международным центром права и религиеведения. Тема конференции привлекла внимание ученых, юристов, людей церкви, ведь она была посвящена одной из наиболее актуальных и в то же время очень сложных проблем современного мира — возможно ли обеспечить право человека на свободу совести, в частности, на свободу религии, не разрушая при этом его национальную идентичность? Почти все докладчики отстаивали право человека свободно исповедовать ту или иную конфессию, принадлежать к той или иной церкви, а также право менять свои религиозные убеждения. Хотя это и может, по мнению участников конференции, привести к потере того лица, которое формировалось веками и базируется, в значительной степени, на вере предков. Иными словами — к формированию другой национальной идентичности, к отождествлению себя с другим — с признанием права на свободу совести. Против этого активно выступает, в частности, Русская православная церковь. Так Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский, считает, что «современные международные стандарты (между прочим, и формулировка принципов свободы человека) по сути своей являются исключительно стандартами западными и либеральными», т.е. неприемлемыми для православия.
Кстати, очень жаль, что на конференции не было озвучено мнение украинского православия по поводу дилеммы «религиозная свобода contra национальная идентичность». На мой вопрос организаторы сообщили, что приглашения были разосланы, в частности, в Духовную академию УПЦ МП, но православное духовенство так и не приняло активного участия в работе конференции.
Католическую церковь представлял на конференции кардинал Вальтер Каспер , руководитель Папской комиссии по вопросам христианского единства, который тогда находился в Украине. Его доклад начался словами: «Прежде всего хочу сказать, что Католическая церковь в последние десятилетия вновь и вновь высказывает свое высокое уважение к православию, к его культурному значению». Относительно проблемы свободы совести монсеньйор Каспер убежден, что «основным и самым важным элементом каждой христианской культуры является признание достоинства человеческой личности. Поэтому сознание национальной религиозно-культурной идентичности включает осознание основных прав свободы личности, к которым в первую очередь относится свобода вероисповедания. Это важнейший вклад, который сделало христианство в европейскую культуру и в культуру человечества и который будет делать и в будущем… Уверен, что важнейшей предпосылкой мира в нашем все более взаимосвязаном мире является примирение между религиями и, не в последнюю очередь, примирение между церквями. А это возможно только тогда, когда все признают свободу отправления культа и будут избегать любого принуждения и дискриминации в делах религии». Право на собственную свободу вероисповедания не может быть поводом для нетерпимого и агрессивного отношения к другим религиям и церквям. Особенно это касается исторически обусловленного убеждения большинства. В любом случае дорога к миру идет через открытый и конструктивный диалог между церквями.
Председатель Госкомитета Украины по делам религий Виктор Бондаренко остановился на некоторых итогах религиозной политики в Украине за годы ее независимости. Украинский закон о религиозных организациях и свободе совести обеспечил осуществление больших сдвигов в обществе — свободное становление и развитие церквей, которые стали важными субъектами общественной жизни страны, содействовал восстановлению разрушенных во времена советской власти церковных структур, возвращению церквям репрессированного имущества и обеспечил религиозное спокойствие. Однако сегодня созрела необходимость в новом законе, который бы радикально уменьшил количество зон и территорий, где все еще господствуют чиновники, исключил бы недопустимые нарушения религиозной свободы (чаще всего — местной властью). По мнению г на Бондаренко, новый закон долженрасширить функции Госкомитета по делам религий, а именно, — предоставить ему возможность контролировать деятельность местных администраций в сфере религиозной жизни.
Коул Дьюрем (США, Международная академия свободы религии и убеждений) в своем выступлении коснулся не только темы религиозной свободы, но и идентичности. По его словам, исторический опыт Соединенных Штатов засвидетельствовал, что религиозная свобода может стать центральным элементом американской национальной идентичности, а также — обеспечить фундамент стабильности в обществе, значительно более стойкий, чем тот, который обеспечивается, например, государственной церковью.
Виктор Еленский (Отделение религиеведения Института философии НАН Украины, гл. редактор журнала «Людина і світ») отметил, что «сегодня нельзя говорить об окончательном смещении религий в частную сферу — они проявляют достаточную витальность на политической и общественной сцене, в сохранении старых и предоставлении новых идентичностей человеческих сообществ». Не подтвердились также прогнозы относительно конца «эры национализма». «На самом деле в современном мире совсем немного людей, которые бы не чувствовали своей принадлежности ни к одной религии, ни к одной нации. Эти принадлежности остаются очень важной составляющей личностной идентичности миллиардов жителей планеты». Между тем связь с верой родителей потеряла свой фатальный характер. Мы являемся свидетелями постепенного движения от церкви национальной к церкви свободного выбора, в которой не рождаются, но к которой присоединяются в результате собственного решения.
По мнению г на Еленского, на протяжении второй половины 90-х годов прошлого века религиозная свобода в Украине «кристаллизируется как практически единственная свобода, соблюдение которой является вполне реальным, а не только декларативным, что, впрочем не исключает наличия ее нарушений». Соблюдение Украиной гарантированных Конституцией религиозных свобод получает относительно неплохую оценку также со стороны западных аналитиков. Ведь ни законодательная, ни исполнительная власть Украины не прибегали к масштабному наступлению на религиозные меньшинства.
Ситуация в Украине объясняется, среди прочего, тем, что украинские типы религиозной культуры в общем достаточно толерантны к иноверцам. «Нужно также отметить относительную слабость украинского национализма и отсутствие в нем жесткой конфессиональной идентификации, что серьезно подрывает возможности установления религиозной монополии, — украинский национальный миф значительно меньше связан с религией, чем, скажем, сербский, польский или грузинский. Хотя ситуация напряжения между религиозной свободой и правом на сохранение собственной идентичности, важной составляющей которой часто является религия, действительно существует.»
Президент Украинской организации религиеведов доктор Анатолий Колодный затронул одну из наиболее болезненных проблем современной украинской жизни — единство и независимость православия. На этапе национального возрождения «национально ориентированными силами Украины делается попытка использовать религию как средство духовного возрождения украинского этноса». Этим они стремятся преодолеть те факторы, которые в течение веков служили денационализации украинцев. Это содействовало бы также возрождению украинской культуры — ведь еще недавно религия была фактически выведена из сферы составляющих культуры народа». Г-н Колодный считает, что только независимые религиозные институты могут содействовать вхождению нации в мировое общество. «Между тем формирование и функционирование национальных церквей в наше время не имеет ничего общего с какой-то конфессионально-церковной автаркией или религиозным шовинизмом, не приведет к ограничению свободы вероисповеданий. Мы живем в такое историческое время, когда отстаивание идеи «единственно справедливой веры», какой-то вымышленной «канонической территории» зримо отходят в прошлое, а поликонфессиональность государств и наций является объективной реальностью, с которой необходимо считаться.»
Людмила Филипович (Отделение религиеведения Института философии НАН Украины) подчеркнула, что «до недавнего времени такие словосочетания, как религиозная свобода или свобода религий, национальная или религиозная идентичность отсутствовали в нашей лексике». Сегодня наше общество обсуждает новые проблемы, среди них одной из наиболее актуальных является соотношение свободы религий и национальной идентичности. Реальность ХХ века — югославская и арабо- израильские войны, события 11 сентября 2001 года — свидетельствуют о кризисе, который переживают все идентичности; о сложности, а иногда и неспособности противостояния их стандартизации и унификации, американизации и глобализации. Человек и как личность, и как этнический носитель, и как верующий определенной конфессии противостоит угрозе потерять свою многоликую идентичность, не желает приносить свою этнорелигиозную специфику в жертву европейскости или всечеловечности. Более того — осознание своей европейской или всечеловеческой принадлежности невозможно без ощущения в себе этнического начала.
Д-р Филипович считает, что «в Украине свобода религии утверждалась как составляющая или производная свободы совести — нормы советского законодательства. Поэтому она не стала, как на Западе, результатом осознанной необходимости, не выступила следствием долговременной борьбы за право исповедовать избранную религию. Религиозная свобода, как и независимость государства, наступила несколько неожиданно для большинства украинцев… Поэтому до сих пор религиозная свобода часто воспринимается как курьез, как случайность, как слабость власти, как хаос в образовании и воспитании. Традиционные религиозные свободы в Украине не имеют такой исторической основы, как в США или отдельных европейских странах. И сегодня, если кто выступает за свободу религий, то почти всегда имеет в виду свою церковь».
Таким образом, у нас свобода религий чаще всего понимается не как неотъемлемое право любого человека на любое верование, не как свобода выбора, а как разрешение на существование какой-то религиозной общины. Коллективная идентичность выступает первичной и доминирует над индивидуальными определениями — как этническими, так и религиозными. Исходными являются не права и интересы отдельной личности, а интересы общины. До сих пор никто не принимает во внимание право личности на религиозное самоопределение, а тем более — право менять свободно, без давления, без принуждения, свои религиозные убеждения. «Верующий человек как таковой отсутствует для правового поля.» Так, скажем, по украинскому законодательству право на альтернативную военную службу имеют только члены соответствующей религиозной общины. В этом смысле границы религиозной свободы в Украине урезаны до минимума, далеки от международных стандартов. Именно поэтому так часто возникают конфликты и проблемы, в частности, вопросы национальной идентичности — в Украине господствует мнение о несовместимости религиозной свободы и национальной идентичности.
Но все-таки — сохранение национальной идентичности или обеспечение человеку полной религиозной свободы? Здесь, по-видимому, как и во многих других действительно важных проблемах, бинарная логика, простые «да» или «нет» проявляют свое полное бессилие. К тому же национальная идентичность, так же, как самоидентификация личности, — это не застывшие, неизменные во времени и в пространстве понятия. Под давлением времени, обстоятельств, с развитием образованности и контактов между народами идентичность личностная (а, значит — и национальная), безусловно, меняется; иногда постепенно и незаметно, иногда — скачкообразно. Вспомните хотя бы, как изменились за последние десять лет украинцы, даже те из нас, кто безоговорочно и искренне идентифицировал себя с советской властью и атеизмом. Не стоит забывать и о том, что украинцы никогда не были одноцветным монолитом, в том числе в конфессиональном плане. Сегодня же, по данным Госкомитета по делам религий, почти каждая вторая религиозная община в стране — не православная. Очевидно, что без толерантности, уважения к чужому выбору, без религиозной свободы нам не обойтись. Есть, правда, другой выбор — религиозные войны всех против всех и «зачистки».
