О том, способна ли ныне правящая элита выработать и реализовать национальную стратегию развития, не спровоцировав при этом обострение существующих общественных конфликтов, рассуждает директор Центра социальных исследований «София» Андрей ЕРМОЛАЕВ:
— Для того, чтобы стратегия власти была сложена как конструкция, а тем более реализована в политике, необходимо, чтобы та часть элиты, которая получила мандат доверия, умела сочетать интересы разных социальных групп на неконфликтной основе. Реализация этих интересов за счет частичных взаимоуступок, за счет превентивных инициатив власти в отношении интересов тех или иных групп, составляет основу эффективной политики. Эту же стратегию потом можно выдать как документ. Но я хочу подчеркнуть, что сам по себе документ стратегией не является. Нельзя реализацию документа называть реализацией стратегии. Кстати, в этом проблема мистификации пятнадцати лет: у нас политики, не зная, что предложить обществу и что делать, апеллируют к бумаге: мол, у нас там записано, почему мы это не реализовываем?
И вопрос второй: каковы основания для того, чтобы считать политику существующей власти национальной и стратегической? На мой взгляд, нынешняя власть не является властью национальной — не в смысле юридическом, а в смысле: способны ли они представить интерес всей нации. Они так и остались фрагментом элиты, представляющей только часть общества. И сейчас очевидно, что эта часть тает на глазах. Кроме того, нынешняя правящая элита не ставила перед собой задачу выработки стратегической политики, потому что она считала, что ее виденье страны, ее взгляды — это и есть ответ на вопрос о стратегии. Они, на мой взгляд, в этом смысле очень похожи на Емельяна Пугачева, который считал, что сам его приход к власти — это и есть благо для народа.
И последнее: потеря доверия граждан к власти связана не с тем, что власть представляет обществу плохие документы, а в том, что эта фрагментарная элита, представляющая только часть населения, продолжает апеллировать только к этой части. Она до сих пор в глазах большинства избирателей выглядит не источником формирования нации и не источником формулирования национальной стратегии, что является миссией любой элиты, а источником новых конфликтов. На мой взгляд, очевидно, что не стоит сейчас на повестке дня вопрос вступления или не вступления Украины в НАТО (мы не вступаем в НАТО в понедельник), не стоит на повестке дня вопрос о срочной федерализации или, наоборот, борьбе за унитарность, потому что это тоже не решается за один день. Но эти вопросы именно потому и обострены, что общество оказалось раскачано и взволнованно этой локальностью, частичностью и ненациональностью элиты. В данном случае, повторюсь, я имею в виду то, что правящая элита остается «маленькой партией большой страны», которая пытается приватизировать право говорить от имени всей страны, не считаясь с ее интересами. И мне кажется, что в той логике, которая была избрана новой властью, к сожалению, нет выхода. То есть тот путь, который был предложен, — тупиковый и для самой правящей элиты и для общества. Он будет только обострять как мифологические, так и реальные противоречия в стране. И это уже начали чувствовать не только политические силы-оппоненты, но и сами избиратели. И эта озабоченность и отражается в падении рейтинга власти. Понятно, что с точки зрения логического выхода из этого тупика в ответ и политиками, и экспертами предлагается: нужно искать путь для нового национального примирения. Но здесь мы должны признать, что это новое примирение должно каким- то образом ответить на вопрос о роли и значении помаранчевых событий. Потому что помаранчевые события на первом этапе воспринимались как путь к единению нации, а разворачиваются как новый национальный конфликт. И новое примирение должно, во- первых, ответить на вопрос: а что реально означали помаранчевые события? И во-вторых, оно не должно быть консервативно, а должно продолжать те задачи и те преобразования, которые были важны для общества год назад и являются важными сейчас. И, в конце концов, они должны привести к тому, чтобы самые конфликтные вопросы — НАТО, ЕЭП, язык — превратились в вопросы развития, а не передела страны.
