Ведем нынче разговор так, будто мы находимся в замкнутой культуре, полностью оторванной от мира. Кажется, что существует лишь российский горизонт. Это большая стратегическая ошибка, ведь Украина по воле судьбы, по воле геополитических обстоятельств и исторической эволюции оказалась действительно на цивилизационном разломе в момент окончательного оформления новых реальностей современного мира — с одной стороны, западная евроатлантическая цивилизация с ее демократической моделью, а с другой — восточные цивилизационные конфигурации, в большей или меньшей степени автократические.
Иными словами, мы всегда должны учитывать, что Украина сегодня (после почти 20 лет независимости!) в который раз стремится выбороть демократический путь развития в крайне неблагоприятных условиях. И эти неблагоприятные условия существуют как со стороны России, так и со стороны Европы, так и внутри самой Украины.
ВОПРОС РОССИИ
Пребывание на этом цивилизационном разломе, который предвидел еще Сэмюэл Хантингтон в своей книге «Столкновение цивилизаций», — это действительно вызов: вызов благородный, но вместе с тем и драматичный. Да, Россия на самом деле объявила Украине войну. Но Россия объявила войну Украине не только как Украине: Россия объявила войну Украине как последнему плацдарму демократического движения на постсоветском пространстве, за исключением Балтийских стран. На территории Украины Россия ведет войну против европейской модели развития и против демократического мира вообще.
Эта пока что холодная война будет иметь разные формы — и формы безобразные. Ведь ведется эта война в условиях реальных политических и экономических угроз как демократическому миру, так и самой России, — угроз, которые Россия вместе с демократическим миром могла бы успешно маргинализировать. Но борьба России против западной модели цивилизации в этих условиях ослабит и Запад (который частично окажется в энергетической ловушке), и саму Россию, которая вместо модернизации очутилась сегодня в петле устаревших имперских схем, непродуктивных моделей их консервации. И здесь понимание политической проблематики должно быть неотделимым от понимания проблематики культурной.
В отношениях России с Европой, вопреки видимым диалогам и соглашениям, в частности газовым, наступил новый период. С Россией произошло невозможное. Россия не только потеряла весь Восток Европы. Россия потеряла Балканы. Для российской ментальности это крах всей мифологической схемы «братства православных народов», которые почему-то непременно должны противостоять миру западного христианства. В этом суть проблемы. Мир западного христианства победил в этом противостоянии, поскольку реализовал проект интеграции. Россия же потеряла не только православную Болгарию — она теряет Сербию, которая до недавнего времени вела себя на Балканах как этакая «мини-Россия», с соответствующими геноцидами и депортациями. Но теперь Сербия стремится не только в ЕС, а и в НАТО. Поэтому Россия, великая не по потенциалу, а по размерам страна, которая не может справиться со своими территориями, страна, перенасыщенная сегодня агрессивными и часто взаимоисключающими идеологиями (попытка интеграции в условиях культивирования ксенофобии!), буквально сходит с ума от фантомных болей утраченных пространств.
РОССИЯ НЕ КОНТАКТИРУЕТ С МОДЕРНЫМ МИРОМ
Если на вступление в Европу выстроилась очередь, то от России убегают все. Даже бывшие центральноазиатские республики (кроме самых слабых, что тоже показательно) тем или иным способом пытаются спастись от этого сомнительного «братства». То есть Россия не может ждать добровольных альянсов — ее последним аргументом остается «принуждение к дружбе». И чем больше фантомных «республик», рожденных фантомными болями, тем более нестабильна внутренне Россия и политически, и культурно. Ведь нынешняя Россия слеплена из разных цивилизационных фрагментов, которые фактически не контактируют между собой, которые разрывают Россию изнутри, которые не позволяют ей добиться модерного варианта культурной идентичности.
Сегодняшняя Россия живет в ХІХ столетии, говорит американский политолог Роберт Каган. А это делает невозможной полноценную коммуникацию России с модерным миром. Рано или поздно такое положение вещей может вообще привести к катастрофическим последствиям — и не только для России, но и для соседних с нею стран. Поэтому экс-советник президента Путина по экономическим вопросам, уволенный за «вольнодумство», Андрей Иларионов называет такую ситуацию «третьим распадом Росси». Такая Россия, превращенная, по словам Иларионова, в «ханство», может удержать свою обособленную цивилизационную модель только путем подавления любых проявлений демократии внутри страны, а также идеологической и милитарной агрессии за ее пределами. Это, собственно, и есть то явление, которое российский писатель Виктор Пелевин называет ДПП (НН): «Диалектика Переходного Периода (из Ниоткуда в Никуда)».
Кстати, отдельным ответвлением этого разговора мог бы стать и тот интересный аспект, что именно Россия сейчас приводит к смерти русское православие. В 2004 году Россия развязала многополюсную агрессию против Украины, в 2008 году пошла войной на Грузию, в 2009 году начала явное давление на Беларусь. Из исторически политизированного русского православия, которое Петр І окончательно превратил из Алтаря в продуцента идеологем для Трона, сегодня полностью выветриваются остатки моральной автономии. Подполковнический тон Патриарха Кирилла с его филиппиками против Запада и проповедями несуществующего «братства» — это последние гвозди в гроб этого «братства». Еще несколько лет — и станет очевидным интеллектуальное поражение восточного христианства против христианства западного. Ведь западному христианству с его многовековой философией, доктринальной и моральной традициями противопоставляется кагэбистская лексика «сверху» и истерика полуграмотных вчерашних коммунистов «снизу». В этом смысле официальная Россия разрушает саму идею православия, которое сможет спастись как вера, а не как государственная идеология, только в национальных церквях. В одном Патриарх Кирилл прав: то, что он называет «Киевской Русью», — это действительно «уникальный цивилизационный проект». Уникальный по методам своего самоуничтожения.
ЕВРОПА ИЩЕТ СВОЮ НОВУЮ ИДЕНТИЧНОСТЬ, А УКРАИНА — СВОЮ
Проблемная ситуация и со стороны Европы. Украина после оранжевой революции реально начала процесс евроатлантической интеграции в момент, когда, во-первых, было потеряно драгоценное время (почти 15 лет!), а во-вторых, тогда, когда сама Европа, расширяясь на восток, переживает активный, но не безболезненный процесс своего собственного пересоздания. Ведь Европа — это цивилизационный проект, значительно более сложный, чем цивилизационный проект Америки, который уже, по сути, состоялся, поэтому может только развиваться и совершенствоваться. Европа находится в процессе поиска своей новой идентичности, которая все время трансформируется с входом новых стран в эту динамичную реальность.
Проще всего сказать: Европа осуществляет пророссийскую политику. А что сделано со стороны Украины для создания институциональных и культурных механизмов понимания украинской ситуации? За все годы независимости в украинские посольства посылали послами ответственных, компетентных людей только в те страны, которые считались особо важными, — скажем, США или Израиль. Страны Европы — за редчайшими исключениями! — очевидно, важными не считались, поскольку в этих странах нередко украинский дипкорпус состоял (и часто сегодня состоит) из случайных, а потому и бездействующих людей, для которых дипломатическая миссия становится своего рода каникулами продолжительностью в несколько лет.
Такое «украинское» дипломатическое пространство в культурном понимании является филиалом российского дипломатического пространства — с неминуемыми отрицательными последствиями. Отсюда — отсутствие культурной стратегии, отсутствие промоционных инициатив, отсутствие реакций на публикации, на научные события и т.п., а главное — отсутствие понимания необходимости такой деятельности. И мне как человеку, слава Богу, не причастному ни к каким политическим структурам, по-человечески и профессионально непонятно, почему — даже при министрах проевропейского направления — в этой сфере не было проведено радикальных системных изменений. Ведь это ключевой пункт для создания в Европе проукраинского лобби в положительном смысле этого слова — так, как это делает Россия, так, как это делает Польша, да и, в общем-то, все без исключения страны, строящие за границей положительную систему понимания, знания и восприятия соответствующих реальностей.
Вот поэтому, с моей точки зрения, чтобы понять, что мы должны делать в самой Украине, нужно последовательно выстраивать европейскую перспективу взгляда на Украину. И не можем также себе позволить подвергать критике только российскую позицию. Эта позиция отвечает интересам России — так, как их понимает нынешнее руководство этой страны. Мы же должны, прежде всего, обратить взгляд на себя.
УКРАИНА ЕВРОПЕЙСКАЯ ИЛИ ПОСТСОВЕТСКАЯ ЕВРАЗИЙСКАЯ?
Итак, о какой Украине идет речь? Как правило, говорим о миллионах проблем. Не будем, однако, забывать, что Украина парадоксально находится в лучшей ситуации по сравнению с Россией. Ведь Украина не разделена на разные некоммуникабельные между собой компоненты, как Россия. Наше общество разделено всего лишь на две некоммуникабельные (!) реальности: потенциально европейская Украина и Украина постсоветская, или же евразийская. Эта последняя часть общества, конечно, крайне агрессивна и опасна для европейских перспектив Украины, но она будет отмирать в силу своей полнейшей несостоятельности отвечать на вызовы современного мира.
Другое дело — Украина потенциально европейская. Она еще очень незрелая и часто непоследовательная, однако это, собственно, цивилизационный проект, имеющий кардинальный геополитический вес. Но здесь нужно обратить особое внимание на интеллигенцию этой потенциально европейской Украины. Собственно говоря, именно здесь следует искать основную проблему. Должны констатировать, что эта интеллигенция в большой степени нестойкая в своих европейских ориентациях, непоследовательная, а часто и просто коррумпированная. И это еще одно трагическое последствие тоталитарной системы, которая именно в украинском контексте уничтожила почти всех интеллектуалов, способных на оппозицию к власти. Вчерашний коллаборационизм и сегодняшняя склонность к коррумпированным отношениям с властью украинской интеллектуальной элиты крайне усложняет Украине путь к гражданскому обществу.
Посмотрите на Польшу. Польша на протяжении двух столетий последовательно отстаивала европейскую природу своей культуры через борьбу за независимость. С самого начала распада коммунистической системы польская интеллектуальная элита пошла в структуры власти, протестная элита коммунистических времен держала руку на пульсе всех политических трансформаций страны. И сегодня мы говорим: как нужен Ежи Гедройц, как жаль, что нет Яцека Куроня... Но есть Адам Михник, но Марек Сивец стал одним из ведущих европейских политиков, а Польша в ближайшие годы будет очень важным игроком на политическом поле западной цивилизации. Основная причина — в последовательности польской интеллигенции в защите европейских стремлений польского народа — и европейских ценностей вообще.
У украинской интеллигенции этой последовательности нет. Эта интеллигенция фактически разделена на три группы. Одна часть защищает идею Европы, но в сугубо риторических терминах. Вторая часть считает, что вообще будущее Украины не с Европой и не с Россией, а «у себя», в какой-то туманной цивилизационной нише — это проект, невозможный для реализации, но прекрасно работающий на другую «обезоруживающую» идеологию — идеологию «многовекторности». И лишь небольшая часть интеллигенции обладает достаточным культурным и даже институциональным опытом для развития «европейского пути» Украины. Но работа этой интеллигенции осложнена размытостью идентитарных параметров общества, с одной стороны, а с другой — бездеятельностью государственных органов в плане практической имплементации теоретических постулатов евроатлантической интеграции.
УКРАИНА НЕ РЕАГИРУЕТ АДЕКВАТНО НА РОССИЙСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ДЕМОКРАТИЮ
Общественно-политическое поведение определенной части интеллигенции, на которой лежит ответственность за евроатлантический вектор интеграции, часто слишком амбивалентно. Скажем, наблюдается довольно ощутимая невнимательность к проблемам, так сказать, европейской России, которую сегодня представляет лишь узкий спектр российской интеллигенции. В Росси чуть ли не каждый день происходят убийства защитников человеческих прав, убийства представителей нерусских национальностей. Эти кричащие факты почти не вызывают в нашем обществе резонанса. Или же кто-то проявляет симпатию к объективно преследуемым представителям оппозиции — например, нацболам, — забывая при этом, что речь идет об идеологии, несовместимой с демократией.
В Росси есть экстремисты на содержании Кремля и экстремисты (типа «Северного братства»), считающие политику Кремля слишком мягкой по отношению к «нечисти, нежити, неруси». То есть недостаточно, чтобы организация имела антипутинский, антикремлевский код, чтобы оказаться по одну сторону баррикады с демократическими силами.
В Украине необходим прицельный мониторинг этих процессов, связь с российскими социологическими центрами (например, «Центр «Сова» или тот же «Левада-Центр»), которые отслеживают, в частности, динамику расизма и ксенофобских движений в Росси. Недооценка явления (взять хотя бы неофашистский неоеврасизм) не только множит очаги политической опасности в Украине, но и подрывает изнутри механизм созревания демократической ментальности украинского общества.
А что говорить о стратегии «окультуривания» общества в плане его знания принципов демократии, проблематики и жизни демократического мира? Официально провозглашенный курс на евроатлантическую интеграцию вызвал системное наступление России на Украину. И вызвал также «системную» растерянность Запада, который видит со стороны Украины европейскую риторику, но никак не стратегический план интеллектуальной трансформации собственного общества, еще абсолютно посттоталитарного по многим своим параметрам.
В этом смысле для меня является однозначным, что в огромной степени именно украинская интеллигенция в ответе за нефункциональность механизма развития европейской Украины. Пока что можем говорить лишь об отдельных эффективно действующих сегментах этого механизма. Скажем, каждый номер газеты «День» — это мини-антология европейского мышления, в которой точно и остро расставлены акценты, необходимые для формирования европейской ментальности украинского общества. И речь идет, обратите внимание, не только о политологических акцентах, а собственно, об интеллектуальных содержаниях демократии. Подобную политику осуществляет журнал «Український Тиждень» — тоже оригинальный, динамичный и интеллектуально насыщенный проект.
Но что могут отдельные газеты и журналы против телевидения, ставшего лабораторией, в которой культивируются все токсичные посттоталитарные бациллы?! Человек, воспитанный на сюжетах о бандитском Петербурге и о доблестных чекистах, никогда не станет гражданином (и не только Украины, а вообще никакого государства) и никогда не станет европейцем. Единственный мир, который виден с экрана нашего телевидения, это все та же Россия, последовательно и агрессивно противопоставляющая себя европейской модели цивилизации. И я опять же не понимаю, каким образом были выпущены из рук рычаги, регулирующие эту проблему. Без органа, который реально станет гарантом политической, научной, информационной корректности телевидения, пока что не стоит и мечтать о Европе.
УКРАИНУ ОБЪЕДИНЯТ ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ
Советская власть — это геноцид плюс плебеизация всей страны. Имеем дело сейчас с результатом этого шизофренического эксперимента над человеком. Поэтому я с большим скепсисом отношусь к лозунгу «давайте объединяться» и т.п. Объединиться можно лишь на основе четко определенных критериев. Если главным вектором нашего мышления и нашей деятельности действительно станет евроатлантическая интеграция, это будет конкретная работа на объединение Украины. Ориентированные на демократию, по-современному мыслящие граждане есть не только на западе и в центре Украины, а и на востоке, и даже на юге, независимо от того, на каком языке они разговаривают и какое происхождение имеют. Поэтому объединение возможно именно на основе демократических ценностей.
Что же касается стратегического плана развития государства, то опять же — это план интеграции Украины в Европу. Если мы выполним по пунктам все интеграционные требования ЕС, это и будет путь к европейской Украине и в то же время — к украинской Украине, в которой будет обеспечена защита также всех других национальностей, включая русскую. Ведь именно Европа — это пространство реализации наций, то есть — по польской формуле — содружество «равных с равными, свободных со свободными». Это и есть «европейская идея». И в этом плане «украинская идея» — это закономерно также и «европейская идея».
Что же касается конкретного предложения, то действительно, исходя из фактически нескрываемых угроз войны, с которыми Россия обращается к Украине, необходимо созвать международную конференцию, пригласив на нее политических руководителей Запада. Вообще любой следующий круглый стол или конференция должны проходить в присутствии журналистов — не как статистов и «техников» видео, а как отдельного голоса этой дискуссии. Ведь журналистика — это один из основных рычагов реальных демократических преобразований. На такую эвентуальную конференцию необходимо также пригласить тех же Збигнева Бжезинского, Андре Глюксмана, Адама Михника, Вацлава Гавела и других знаковых личностей — то есть ту интеллектуальную элиту Запада, которая всегда поддерживала Украинское государство как государство европейское.
Не имея сил вызвать на поединок страны НАТО и ЕС, Россия угрожает холодной, а может, и горячей войной против демократического мира на территории Украины. Чем слабее интеллектуально будет становиться российская политика, тем агрессивнее она будет милитарно. А это угроза для всего цивилизованного мира.
Доклад представлен на круглом столе Национальной академии наук, Конгресса украинской интеллигенции, Международной ассоциации украинистов «Уроки українського державотворення: здобутки і втрати».
Оксана Пахлевская является профессором украинистики Римского Национального Университета «Ла Сапьенца».
