Что может сделать Европейский Союз более сплоченным и интересным для других государств? Бывший французский премьер-министр Мишель Рокар констатирует, что перед сегодняшней Европой стоят намного большие задачи, чем просто стремление к экономическому благополучию. По его мнению, континент может стать менее уязвим к вызовам сегодняшнего мира, если население объединится вокруг общечеловеческих ценностей, культурного и интеллектуального наследия. Рокар делает вывод, что успех в случае достижения ЕС поставленных гуманитарных целей может послужить в будущем примером для подражания всему миру. Очевидно, что свой вклад в воплощение идеи европейского политика может сделать и Украина, которая провозгласила (хоть пока что и безрезультатно) приоритетным курс на евроинтеграцию.
Экономика и политика были ненадежными союзниками в процессе Европейского объединения. С того момента, как угледобывающая и сталелитейная промышленности в Европе слились в попытке предотвратить будущие войны на континенте, «Европейский проект» часто руководствовался экономическими интересами для продвижения вперед. Теперь, однако, новые члены вступают, главным образом, по политическим и геостратегическим причинам. Для такой смены мотивации необходимы изменения самооценки ЕС, изменения, которые стоят выше идей, распространяющихся в настоящее время при подготовке будущей конституции Союза.
Конечно, экономическое процветание, которое принесло Европейское объединение, вне всякого сомнения манит новых членов. Но привлекательность ЕС простирается намного дальше финансовых вопросов. Поскольку Союз — это также огромная территория, на которой правит закон.
В связи с этим соседей ЕС магнитом тянет к этой территории мира и процветания. Первое расширение в 1973 г. произошло за счет Великобритании, Ирландии и Дании, и было осуществлено, главным образом, по экономическим соображениям. Но все последующие волны расширения были проведены, в основном, если не исключительно, по политическим причинам.
Греция является хорошим примером. После «диктатуры полковников» Греция стремилась к международной реабилитации через членство в Европейском Сообществе, чья санкция, в свою очередь, помогла укрепить новый хрупкий демократический режим. Модернизация, происходящая в настоящее время в Греции, многим обязано членству этой страны в ЕС.
Многое из этого верно и в отношении Испании и Португалии. Получившие отказ в то время, когда в странах все еще правили фашистские диктатуры, их кандидатуры были приняты тогда, когда в них сменился режим. В случае с Грецией на карту была поставлена демократическая консолидация. В самом деле, с экономической точки зрения вступление в Европу и необходимость конкурировать с мощной экономикой Германии или Франции, были рискованными, но это было необходимым условием для укрепления демократии.
Принятие следующих трех расположенных неподалеку стран — Швеции, Финляндии и Австрии — создавало меньше экономических проблем. Они стремились к членству, главным образом, по геостратегическим причинам: чтобы укрепить свою безопасность. Нейтралитет удерживал их от того, чтобы стать кандидатами в то время, пока существовал Советский Союз. Как только это стало возможным после распада СССР, они присоединились к ЕС.
Заинтересованность кандидатов на вступление в 2004 г. является аналогичной. Только в случае с Мальтой ее главный интерес в членстве — доступ к крупному общему рынку — экономический. Для Кипра членство, кроме всего прочего, является средством к тому, чтобы выйти из тупика, в котором оказались турецкая и греческая общины острова. Что касается восьми стран, недавно освободившихся от советского господства, их приоритетом является укрепление демократии. Три балтийских государства и Словения также хотят закрепить свою недавно возрожденную национальную государственность.
Разумеется, потенциал ЕС в стимуляции экономического динамизма, который больше всего проявляется в Ирландии и Греции, привлекает новых членов. Но Иракский кризис предоставил странам Восточной Европы возможность подтвердить то, что безусловным приоритетом для них является стратегическая стабильность, поэтому отношения с Соединенными Штатами для них важнее беспокойства о Европейской политической солидарности.
Таким образом, возникает следующий вопрос. Хотя есть логика в том, что все европейцы хотят построить крепкое нерушимое основание для окончательного и вечного мира в Европе, и в том, что мы прагматично объединяем наши рынки, этих обязательств недостаточно для того, чтобы питать энергией Союз с 25 членами. Нужна более глубокая общая цель.
У 25 наций Евросоюза абсолютно разный исторический опыт, географическая ситуация и стратегическая чувствительность. Таким образом, наиболее превозносимая цель в настоящее время — определение и проведение общего курса внешней политики, кажется, слишком амбициозной для ее достижения. Можно оплакивать этот факт, но лучше приспособиться к нему и принять идею о том, что Европе потребуются десятилетия для того, чтобы в ней сложилось единое мнение по большинству вопросов — и не в последнюю очередь по поводу отношений с Соединенными Штатами.
Но необычное сообщество, основанное на интеллектуальном и культурном наследии, которое объединяет европейцев вокруг признанных и принятых ценностей, ничего от этого не теряет. Именно благодаря этому Европа может сплотиться вокруг своей цели — идея, которая может стать мощным резонансом в мире, разрываемом религиозной нетерпимостью и фанатизмом.
Многие ценности Европы — уважение к человеческой жизни, желание защитить слабых и угнетенных, равноправие женщин, обязательство по отношению к власти закона — возникли в ходе длинной истории, в которой влияние Христианства было очень существенным. Европа также нашла продуктивное равновесие между церковью и государством.
В Европе суверенитет принадлежит людям, а не вытекает из власти. Свобода слова является безусловной также, как религиозная свобода. Женщины не страдают от некоего, предназначенного им Богом, низшего статуса по отношению к мужчинам. Политическое представительство должно быть плюралистическим. Светские власти не должны зависеть от какого-либо религиозного органа власти или относиться к нему.
Все эти ценности являются принятыми столпами политической и организационной стабильности в сегодняшней Европе. Они были извлечены из христианства, а не дарованы церковью. Эта часть нашего наследия берет свое начало в веке Просвещения и вырастает из старой борьбы за торжество Разума.
Укрепить эти ценности и убедиться, до какой степени они являются общими, — это необходимые условия для зарождения новых ценностей и достижения Союзом индивидуальности и сплоченности, которые однажды позволят нам предложить европейские мирские ценности всему миру .
