Слава Богу, мы уже месяц как живем в 2009 году. Год Быка, о чем за газом как-то и забылось. Эту мощную рогатую скотину в прошлую, уже новогоднюю ночь, все как-то и не почтили, потому что шутили и ссорились о газе, этой невидимой ценной субстанции, существование которой, как оказалось, можно доказать только тогда, когда ее нет. А тем временем стоит вспомнить о Быке. Например, в прошлом году Быка со мной случилась такая символическая история.
Я тогда снимала свою программу «Проти ночі», и как-то ночью с этой целью оказалась в ночном клубе, в отдельном небольшом зале, где проходил стриптиз для женщин. Мой друг и оператор мужского пола не был допущен в зал, должен был снимать меня там, в том страшном зале, издалека через стекло, а поэтому никто не мог прийти мне на помощь в случае, если эти трое мачо, которые извивались перед присутствующими дамами, начнут сбрасывать с себя серебристые бикини и тянуть тебя на подиум, где они разыгрывали с разгоревшимися от искушения чьими-то женами сцены неуемного секса. Чужие жены сидели там вполне легально — периодически туда заглядывали охранники их мужей и передавали сообщения о том, сколько еще можно развлекаться, а когда уже бежать к поданым «мерседесам». Мне же, честно сказать, можно было и не переживать — потому что со стриптизерами было договорено, что мне лично они не будут демонстрировать свои прелести близко к очкам. Оператор пообещал, что в случае нарушения договоренности он прибежит сюда со сподручным штативом и разнесет всю эту хибару. Итак, сюжет мы сняли о том, что движет этими ребятами, когда они выбирают себе такую работу. Но для меня интрига была в другом — в том, что в жизни все из одного резервуара выливается, а в другой вливается, т.е. — связано невероятными невидимыми, как газ, путами. Самый старший из стриптизеров, самый опытный и наиболее востребованный посетительницами, вел двойную жизнь. Страшная тайна окутывала эту удивительную судьбу — и если бы кто-то узнал его правду, я даже не представляю, как бы его били и как бы плевали ему в глаза разгневанные граждане. Больше всего боялся этого он сам. Дело в том, что этот голый красавец в своей настоящей жизни был заведующим животноводческой фермой под Киевом. Только ночью он снимал с себя фуфайку, шапку-ушанку и натягивал на свои идеальные бедра серебристые стринги...
В прошлый год Быка я искала подходящую ферму, чтобы снять там новогодний сюжет с каким-то выдающимся быком, поэтому оказалась именно там, где руководителем хозяйства был мой полуночный знакомый. Я не сразу узнала его в дяде, который шел цепкими ногами хозяина по опилкам между стойлами, говоря языком сельского начальника, «рішав питання» и строго осматривал подчиненных тетей, которые высыпали с поклонами навстречу. Тети тихо нахваливали мне на ухо своего шефа — и какой он хозяин, и какой добрый, хотя с виду страшный, и как он танцует: «Вот никто так в селе не умеет, как наш Василович! И представьте — неженатый!» Я чуть не умерла от натуги, чтобы не заквакать от смеха — потому что знала точно, что в селе так не умеет никто. А Василович, который услышал последние слова, смотрел на меня глазами собачки, которая присела под кустом по большому делу, и безмолвно посылал отчаянные просьбы молчать. Мы тогда сняли шикарный сюжет о быке. Я сказала стенд-ап, стоя около мощного рогатого животного — одного на всех здешних коров, их повелителя, который принадлежал всем и никому конкретно, а поэтому не знаю, был ли он когда-нибудь действительно счастлив. Я сказала, что год будет, безусловно, хороший и все обязательно будут счастливы — просто нужно для него открыться. Что-то такое. А потом мы в углу хлева ели домашнюю колбасу, пили вкусный самогон, тети пели песни, а Василович мне тихо открыл душу: он пока не тот стриптиз, как только встретит ту, на которой сможет жениться ...
Прошло какое-то время, как мне позвонил охранник из студии и сказал, что к нам рвется странный мужчина со свиньей... Я прибежала на телецентр, потому что всегда отвечаю за своих чудаковатых посетителей. Это был стриптизер. Т.е. Василович. Он привез запеченного поросенка и все, что к нему полагалось. Потому что, говорит, помнил, что у нашего продюсера Зои день рождения. Но была у него еще одна причина. Он стоял и улыбался как-то не так, как хорошо умел, — сексуально, а — как счастливые дураки бывало не могут удержать рот, который блаженно разъезжается по щекам. Потому что женился! Т.е. — кто-то полюбил его, именно когда он был в шапке и фуфайке! Просто так. И он приехал доложить, что бросил ночной клуб, женился и переехал в другое село. Нет теперь двойной жизни. Она теперь у него, наконец, одна!
Мы должны сожрать все просто здесь, на студии, чтобы отпраздновать тот день, когда наш друг избавился от всех своих страхов. После праздника осталась целой только свиная голова, которая держала в зубах пучок петрушки и, кажется, с большим интересом рассматривала маленькими поросячьими глазками этот глупый человеческий мир. Свиньи — они же привыкли, что так заканчивается их жизнь, поэтому лишены страха и не ищут себе того, не зная чего. А люди — те наоборот. Они будут ночами лазить по жерди в серебряных трусах, строить из себя хулиев иглесиисов, и безумно бояться себя настоящего, и не верить, что ты такой возможный...
История эта, возможно, немного и не комильфо. Но, во-первых, говоря о жизни, нужно быть бесстрашным — потому что уже с попытки выбросить из этого рассказа невыгодные для показа чужому глазу детали с человеком как раз и начинается то ненастоящее, что не дает ему быть счастливым. А, во-вторых, как я уже говорила, — все в жизни из одного резервуара выливается, а в другой вливается. И стоит задуматься об этом. Все это было ровно 12 лет назад — в такой самый, как ныне, Год Быка.
Тогда и случилась эта история о том, как одному мужчине повезло.
Уже после этого Рождества, оскверненного круглосуточными разговорами о газе, услужливая память напомнила мне эту историю именно в тяжелое мгновение размышлений о том, как вдруг стало гадко жить в липкой лжи, терпеть мелких и очень неинтересных людей, которых случайно жизнь, как пена, выбросила со дна на поверхность жизни, да так высоко, что вынужден с ними считаться, как невмоготу больше мириться с их немногими мыслями, терпеливо наблюдать, как мудрые люди старательно пытаются ответить на их глупые вопросы, как больше не хочется растрачивать свою жизнь в ожидании, пока эта пена уляжется опять на дно, и заново — отмывать руки от их вялых и влажных рукопожатий и отчищать от грязи свои древние иконы... Получилось слишком длинное предложение, а мог бы еще и получиться очень тяжелый и неприятный текст. И лучше было остановить это описание тех послерождественских размышлений, которые я думала было написать в номер, и — внести веселое настроение в эту исповедь перед тобой, читатель, историей о том Василовиче, которого я видела в стрингах. Потому что, слово чести, она почти обо мне и о тебе.
Скажу только, что свои тяжелые размышления я теперь завершила простым и счастливым решением: я не смогу, конечно, переехать навсегда в другое село, но в этом году Быка ну ничто больше нормальному человеку не мешает ограничиться только лучшим и настоящим, как сказал когда-то мой любимый Черчилль.
