На днях в Киеве планировался тендер по реализации квот на ввоз в Украину 200 тыс. тонн тростникового сахара-сырца. Наше государство (некогда один из самых крупных экспортеров сахара в мире) и в этом году было вынуждено провести аукцион, на котором лоббисты-импортеры боролись между собой, отталкиваясь от минимальной цены лота (60 евро за тонну сырца) с шагом в 5 евро. Можно с уверенностью сказать, что запланированные 200 тысяч тонн до 15 сентября попадут в Украину (уже сейчас поданы заявки на покупку 400 тыс. тонн сахара-сырца). Как раз к тому времени, когда в стране «созреет» свое производство свекличного сахара. Президент СП «Укринтерсахар», заслуженный экономист Украины Евгений ИМАС не перестает удивляться такой «логике» и в интервью «Дню» приоткрывает другие нюансы «сахарной кухни», о которых чиновники предпочитают молчать.
«УМЕРШИЙ» ЭКСПОРТ
— Уже не первый год на украинском рынке наблюдаются цикличные «скачки» цен на сахар. Причем с каждым годом производители сахара жалуются все больше. Что все это значит?
— Знаете, в советские времена мы смеялись над тем, что неожиданно для муниципальных служб в январе выпал снег, а снегоуборочные машины не были готовы, нечем было колоть лед, не было песка и соли, а была традиционная проблема: снег выпадал из года в год неожиданно и все время — зимой. Вот такие же «неожиданности» ежегодно возникают на рынке сахара весной и летом. Это смешно для профессионала и, вы правильно заметили, очень горько для производителя. Еще в 1991-м Украина производила из сахарной свеклы 5 млн. тонн сахара и, параллельно, завозила и перерабатывала 2,5 млн. тонн сахарного сырца. То есть в общей сложности в нашей стране производилось порядка 7,5 млн. тонн сахара.
Последние несколько лет Верховная Рада каждый год принимает закон о завозе сахарного тростника в размере 200 — 300 тыс. тонн. И на сегодняшний день мы производим, перерабатываем и реализуем (плюс контрабанда) на внутреннем рынке около 2,5 млн. тонн сахара. Безусловно, становится понятно, что со всех внешних рынков нас просто выкинули. И первым это сделал наш северный сосед — Россия. Сделал без особого напряжения: россияне разрешили у себя завозить неограниченное количество сахарного сырца. В Государственной Думе РФ, к слову, просто смеются над тем, что в Украине принимают специальный закон о сахаре. Можно, конечно, принимать отдельные законы о соли, о зерне и т. д., но лучше — создать один — о сельском хозяйстве, в котором по блокам прописать то, в чем действительно нуждается АПК. Так вот, если проанализировать динамику, то в начале 90-х Россия потребляла около 4,8 млн. тонн свекольного сахара, из которых сама производила порядка 1 млн. 900 тыс. Сегодня РФ импортирует 4 млн. тонн сахарного сырца. При этом, если в 1996-97 годах производительность сахара из свеклы упала до 1,2 млн. тонн, то сегодня этот показатель вырос до 2 млн.
Могу сказать абсолютно ответственно, что три года назад на совещании в Барселоне, где присутствовали все мировые экспортеры и производители сахара, один из самых крупных «сахарных» бизнесменов России заявил приблизительно следующее: Украины, как мирового производителя и экспортера сахара, больше не существует.
Многие боятся, что отмена квот на импорт тростникового сырца «задавит» производителя сахарной свеклы. Но, позвольте, каждый год объемы производства сахарной свеклы падают, из года в год мы завозим еще меньше сахара-сырца, а в России дела обстоят наоборот: за счет импортируемого сырца они восстанавливают свои сахарные заводы и у них, естественно, растут объемы перерабатываемой сахарной свеклы.
НЕСВОЕВРЕМЕННЫЙ ИМПОРТ
— А разве импорт тростникового сырца не бьет по нашим производителям свеклы?
— На первый взгляд, да. Однако на самом деле бьет не импорт, а абсолютный непрофессионализм и неумные головы тех чиновников, которые принимают решение об импорте сырца. На протяжении последних восьми лет два раза в год мы пишем письма в правительство, поднимая вопрос о ввозе сахарного сырца не в июле, а в феврале. Поскольку сахарный сырец в основном завозится в Украину из Латинской Америки, а урожай тростника там приходится на январь — начало февраля, то самый дешевый сахарный сырец в мире на Нью-Йоркской и Лондонской фондовых биржах можно купить в феврале — марте месяце. К июню, а тем более, к июлю — цена продаж увеличивается практически на 30 — 50%.
И вот который год кряду (текущий — не исключение) наши парламентеры принимают закон об импорте сырца в конце июня. Пока правительство принимает постановление, пока мы организовываем тендер — получается конец июля. Завозить же сырец Украина начинает в августе. А уже 15 сентября у нас есть сахарная свекла. То есть мы не просто импортируем сырец по цене, которая в полтора раза больше мировых цен в феврале, мы делаем это едва не в самый неудачный момент.
Таким образом, вместо того, чтобы понять, что 15 сентября появляется первая сахарная свекла и наши лучшие заводы (которых в начале 90-х было 192 и из которых сегодня работает 100, а реально девяностодневную нагрузку имеет — 50 — 60; остальные работают от 10 до 30 дней в году) приступают к ее переработке. Украина импортирует сырец, переработать который можно было до этого. Можете представить себе стоимость производства, которое простаивает 11 месяцев в году, и понять настроения производителей сахара и сахарной свеклы. Я уже не говорю о себестоимости произведенного продукта.
— Сколько теряет государство на запоздалом импорте?
— Принято говорить — приобретает. Мы гордимся, что тендер на квоты по сырцу (начиная от 60 евро за тонну, плюс 5 евро шаг, плюс 20% накрутки по НДС) дает около $15 млн. выручки. А то, что можно было бы купить сырец в феврале, и заработать в десять раз больше — никого не интересует. Плюс, опять же, если в начале 90-х из 192-х заводов 39 могли перерабатывать сахар-сырец параллельно со свеклой, то технологически способных на это сегодня осталось 10 — 12.
Кстати, еще вопрос: кто, собственно, выигрывает от такого запоздалого импорта? На аукцион допускаем всех (в том числе и россиян). Вряд ли кто- то станет спорить, что финансовый ресурс российских компаний гораздо внушительнее, а значит — конкурентоспособнее, чем украинских. Позвоните в Одессу и вы узнаете, что в тамошнем порту уже стоят корабли трейдеров, которые привезли сырец якобы для транзита в Россию. Посмотрим, не осядет ли этот сырец в Украине после 15 июля? Лично я убежден в обратном. Конечно, Россия — это наш добрый сосед, у нас там братья и сестры, но у нас вроде бы отдельное государство со своими интересами. Я говорю не об абстрактных национальных интересах, а о конкретной экономике.
Мало кому известно, к примеру, что сегодня россияне покупают наши сахарные заводы. По этому поводу могу сказать, что строительство завода, мощности которого позволяют перерабатывать до 6 тыс. тонн сахарной свеклы в сутки (у нас таких шесть по Украине) стоит $150 — 190 млн. Россияне их покупают по полмиллиона, по миллиону долларов. И мы говорим, что мы защищаем собственный рынок и собственных производителей. Мы, сравнивая с началом 90-х, не даем в течение восьми лет 85% минеральных удобрений в землю. Еще лет пять и в земле произойдут качественные структурные изменения.
«ОТКАТ», ЛОББИ И КОНТРАБАНДА
— То, о чем вы говорите, очень сильно похоже на лоббирование интересов России в Украине.
— Нелепо отрицать, что в процессе принятия закона о квотировании импорта может быть «распределение квот» по парламентским фракциям. Я уже не говорю о «гашении долгов и выдачи кредитов».
— «Прыжки» цен на сахар — тоже результат конкретных интересов?
— В это сложно поверить, но одного человека или единой структуры, которой бы это было выгодно, и которая могла подстроить всю пирамиду под себя, под перепады экономических температур, на сегодняшний день нет. Хотя в отдельных случаях можно говорить об интересах отдельных людей. Нет такого депутата, который бы не рассуждал о государственных интересах, но чуть ли не в каждой парламентской фракции есть человек, который «через кума или жену» связан с рынком сахара. Понятно, что таких людей страна и балансы по стране вряд ли интересуют. А правительственная чехарда просто не дает успеть вникнуть во все нюансы этого рынка другим чиновникам. Однако хаос в сельском хозяйстве не столько целенаправленный, сколько следствие неразумной политики.
Судите сами, начиная с сентября, в лучшем случае, до 15 — 20 ноября, у нас идет переработка сахарной свеклы. В этот период сельскохозяйственному производителю не хватает финансового ресурса, оборотных средств. Естественно, что фермеры и заводы берут эти деньги в банках короткими кредитами (поскольку даже среднесрочных им никто не дает), максимум — на 90 дней. Потом во время урожая и его переработки сахар приходится продавать по бросовой цене. Кстати, мы много лет добивались, чтобы правительство утвердило точно рассчитанную цену, которая заинтересовала бы производителя, в 2 370 грн. за тонну. В момент сбора урожая, так как сахара много, цена на него не превышает 2 100 грн. за тонну. По закону так продавать нельзя, но идет обусловленное конъюнктурой рынка и необходимостью возвращать кредиты нарушение законодательства: фактически продают по 2 100 грн., а на бумагах пишут 2 370 за тонну сахара. Здесь же, кстати, уместно сказать и об уклонении от налогообложения, самые «невинные» проявления которого можно наблюдать на украинских трассах: людям выдают зарплату сахаром (естественно, без пенсионных отчислений), а те, в свою очередь, его продают (логично, без уплаты налогов).
К январю цена на сахар, как правило, достигает установленной правительством отметки в 2 370 грн. за тонну, а в феврале- марте она становится — 2,5 — 2,6 тыс. грн. Сегодня в магазинах цены на сахар — от 4 000 до 5 000 грн. за тонну (опт идет от 3,7 до 3,8 тыс.) Это, к слову, как раз тогда, когда людям нужно готовить консервацию на зиму. Возникает правомерный вопрос: почему бы не загружать производственные мощности заводов, начиная с февраля, как это делают во всем мире?
— Есть и не менее интересный: что вы можете сказать о контрабанде сахара?
— Это отдельная тема. Не буду называть это контрабандой, но в течение четырех-пяти лет подряд (до прошлого года) умный президент Лукашенко, имея всего четыре сахарных завода и умело используя Ашхабадские соглашения государств СНГ, завозил в свою страну сахарный сырец, перерабатывал, ставил печать, что это его собственность (для этого сырец должен был проити более 50% производственного цикла, но белорусы ограничивались 20%) и беспошлинно ввозил в Украину. Скажите, с какой сахарной свеклой мы можем против этого противостоять? А ведь тоже самое делала Молдова. И только после пяти лет крика мы добились от правительства Кинаха, чтобы это дело прекратили.
Помимо этого, насколько мне известно, в течение семи последних лет в Украину ежегодно контрабандой завозится от 350 до 600 тыс. тонн сахара (как правило, белого, тростникового) из России, Молдовы, Польши и т. д.. Понятно, что цена этого сахара в полтора-два раза меньше, чем цена отечественного из сахарной свеклы.
— Объемы контрабанды вы назвали внушительные: достойные «политической крыши»?
— Я не политик, я — экономист. Но, думаю, что вы не далеки от истины. Без «политических крыш» теневой бизнес, очевидно, не обходится. Здесь, на мой взгляд, вопрос больше этический. Пока в сознание чиновника, который хочет заработать деньги себе в карман, имея право разрешения на импорт сахара, не будет заложена ответственность, ситуацию преломить не удастся. Ведь объяснить, что воровать деньги из другого кармана — нехорошо, без жестких заслонов со стороны правительства и публичных наказаний, — невозможно.
— Степень сознательности чиновников прогрессирует? В каком направлении?
— Не могу сказать, что нет. Но, хотя я и оптимист, думаю, что до пресечения подобных схем пройдет еще лет 10 — 15.
— А каковы ставки, скажем прямо, «отката» от контрабанды чиновникам?
— Вы понимаете, что мне это может быть известно. Но, к нашему общему сожалению, сказать могу только то, что уже говорил в 1991-м: «Честного бизнесмена в Украине может обидеть каждый!»
ГОРДОСТЬ СТОЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ
— Вы описали плачевную ситуацию, в которой находится отечественный производитель сахара. Он готов быть принятым в ВТО?
— Процесс принятия в ВТО объективный и, если говорить глобально, необходимый для Украины. Что же касается сахарной отрасли, то при тех объемах, которые производятся сегодня в Украине — ничем особым мы не рискуем.
Исправить ситуацию можно, еще раз подчеркну, только разумной политикой государства и не только в плане законодательства. Нужно просто открыть книги и вспомнить, как сто лет назад работали наши предки: весной правительство всегда давало кредит сахарникам, а к январю они этот кредит гасили. А, скажем, заново построенный сахарный завод на пять лет освобождался государством от налогообложения. Это было абсолютно нормально и взаимовыгодно. Бабка Мария в 1913-м сапкой собирала урожай в 350 тонн свеклы, а мы сегодня собираем 220 тонн и гордимся этим...
У нас очень много говорят о возможностях эффективного использования Госрезерва, о защите национального производителя и интересов государства. В постсоветской действительности я бы очень хотел понять, что такое «государственные интересы», а что такое «частные». Имеется, наверное, ввиду, что государственные интересы — это социальная защита населения. Но тогда получается, что правая рука не знает, чем занимается левая. Во всех статистических отчетах пишут, что 90% всей продукции АПК производится частниками. А государство настаивает на праве защищать свои интересы, частные, судя по всему, его не интересуют, хотя и платят определенные налоги.
— Вам известны объемы сахара, которые находятся в Госрезерве?
— Это закрытая цифра, для служебного пользования. Но мы можем предположить, что она составляет 5-10% от общего объема произведенного сахара, который, кстати, можно использовать как интервенцию, чтобы не создавать паники и ажиотажного спроса. Для этого, уловив момент самых дешевых цен, Госрезерв должен закупить некий объем, а летом его продать по все той же цене, которая определена правительством (2 370 грн. за тонну). Это элементарно. Ведь деньги на проведение подобных операций имеются и в правительственном резерве, и у НБУ, который может дать Госрезерву кредит. Ничего сложного с точки зрения экономики и проводок постановлениями тут нет.
