Не стоит мучить себя сомнениями. Парламентского большинства в недавнем его понимании больше нет ни в политическом, ни в физическом смысле слова, какие бы иллюзии ни питали на этот счет его адепты. После массового отступничества отдельных большевиков и целых большевистских фракций, утверждения о наличии 231 формального депутатского заявления о членстве выглядят малоубедительно. Во-первых, точного списка обращенных уже давно никто не видел — возможно, кроме главного жреца большинства Степана Гавриша. И вряд ли Степан Богданович сможет воспользоваться таким слабым аргументом в жарких теологических спорах о сущности бытия этого депутатского объединения. А во-вторых, сами по себе заявления о вступлении или выходе из большинства ничего не означают. Данное образование не легализовано в правовом поле, что подтвердил своим решением в прошлую среду регламентный комитет Верховной Рады. Оно является всего лишь продуктом политических договоренностей между депутатами. А значит, ни одно заявление о членстве не является юридическим документом. Это всего лишь политический обряд — декларация, которая может быть аннулирована в любой форме, в том числе и путем публичного устного заявления. Гораздо важнее в определении «конфессионной принадлежности» депутата его мирские деяния, которые выражаются в результатах голосований.
ПОЛИТАРИФМЕТИКА
За неимением прямых документальных свидетельств, проанализируем сложившуюся внутрипарламентскую ситуацию, исходя из субъективных критериев. Проще всего пересчитать тех, кто не входит в парламентское большинство. Во-первых, это действующая оппозиция: «Наша Украина» (100 мандатов), КПУ (59), СПУ (20) и БЮТ (19). Итого 198 депутатов. Также неучастие в коалиции задекларировали 16 членов группы «Центр» непосредственно при ее создании. О своем выходе недавно также объявили трое представителей фракции НДП- ПППУ. Кроме того, приостановили свое членство в ПБ народные аграрии Владимира Литвина и двое депутатов из «Деминициатив», но их мы пока не считаем, — приостановка не является выходом. Остаются 18 внефракционных, включая трех руководителей Верховной Рады. Двое из них — Александр Зинченко и Адам Мартынюк — являются оппозиционерами по сути. Еще восьмерых можно отнести к «отступникам» по результатам ключевых голосований. Таким образом, действующей власти в парламенте ныне системно оппонируют 227 депутатов.
Но и остальных 223 народных избранника отнюдь нельзя назвать твердой опорой власти. Нестабильные аграрии, колеблющиеся депутаты из НДП-ПППУ, конъюнктурно настроенные представители «Деминициатив», молчаливо выжидающие «Союзники», слабо прогнозируемые внефракционные... В лучшем случае, в «последнем и решительном бою», если таковой приключится сегодня, коалиционные силы смогут выставить против своих оппонентов от 200 до 210 штыков. А это количество никак не является большинством от 450. То есть сам термин «большинство» уже неприменим к структуре, координируемой Степаном Гавришем. Увы, для проведения своих решений через сессионный зал провластному объединению опять нужно будет искать временных союзников.
СУДЬБА КОАЛИЦИИ
Смысл парламентско-правительственной коалиции заключался в свое время в формировании Кабинета министров депутатским большинством, что якобы гарантировало их солидарную ответственность за социально-экономическое развитие страны. Возможно, гарантировало бы и дальше, если бы не целый ряд «но». Изначально большинство создавалось «в добровольно-принудительном порядке», что вызывало некоторую напряженность в депутатских рядах. Отсутствовала реальная программа, объединяющая их совместные действия. Не было учета мнений отдельных депутатов, «хромала» содержательная работа с правительством и реальная координация. Большей частью имитацией стала и сама «коалиционность» кабинета Януковича, — так называемые квоты и предложения фракций часто лишь реализовывали решения, принятые вне стен парламента. А последнее утверждение Верховной Радой программы действий правительства, которое сделало невозможным его отставку по воле парламента в течение года, вообще можно считать моментом неформального разрыва коалиционных договоренностей. В отношениях законодательной и исполнительной властей исчез фактор взаимной ответственности. Правительство оказалось оторванным от большинства. Депутатские группы потеряли возможность контролировать своих выдвиженцев угрозой отзыва. В конце концов, растворилось и само большинство, призванное законодательно обеспечивать стратегию действий Кабмина, а вместе с ним исчезла и ответственность депутатов перед министрами. От могучей коалиции осталось лишь громкое название.
В то же время некая логика объединенных интересов все же осталась и по-прежнему удерживает значительную часть депутатского корпуса в единой кабминовской упряжке. Одним из сдерживающих факторов является бюджетный процесс. Именно он не позволяет, в частности, скатиться в откровенную оппозицию фракции Народной аграрной партии. Маскируясь «приостановкой» прописки в большинстве, она пытается сохранить свое влияние на правительство для защиты не только бюджетных интересов своих членов, хотя говорить о возможности восстановления ее активного участия в коалиции вряд ли возможно. Торговля своим «большевистским» статусом позволяет и другим бизнес-группам отстаивать свои экономические интересы. Самый яркий пример — публичный демарш группы Ярославского, закончившийся отменой решения о передаче в уставный фонд ОАО «Укрнафта» госпакетов ЗАО «Укртатнафта» и НПЗ «Галычина» и возвращением «блудных сынов» в лоно коалиции: шантаж сработал. Выжидательная позиция группы «Союз» и голосования отдельных внефракционных депутатов показывают, что нельзя сбрасывать со счетов и желание некоторых сыграть в обеспечение возможностей будущего влияния через нынешнюю поддержку «единого» кандидата в президенты. Что же есть на сегодняшний день в парламентском активе премьера? Первый столп — СДПУ(О) и близкая к ней «Единая Украина», которая еще в момент создания присягнула на верность коалиции в тонкий момент распределения бюджетных денег. В связке с ними можно рассматривать и «Деминициативы», не желающие оказаться со своими крупными бизнес-интересами в заложниках бурного избирательного процесса. Второй опорой власти остаются «Трудовая Украина» вместе с молчаливой группой «Союз», хотя их позиция по многим вопросам далека от однозначности. Наконец, фракция «Регионы Украины», априори являющаяся главным парламентским оплотом Виктора Януковича и, соответственно, лишенная права на политические маневры. Этот триумвират все еще является мощной политической силой, но его недостаточно для системной поддержки правительства, а тем более для проведения крайне важной для власти политреформы. Трио должно трансформироваться в квартет, и недостающего исполнителя остается искать только на левом фланге. При этом и КПУ, и СПУ уже не раз демонстрировали вполне «конструктивное» поведение. Однако союзниками власти они могут быть ровно настолько, насколько это им будет выгодно в борьбе за сокращающийся левый электорат и за расширение своих общественных симпатий. То есть они будут стремиться реализовать свои комбинации, что делает их очень опасными партнерами.
КРИЗИСЫ БЕЗ МЕНЕДЖМЕНТА
Итак, нынешняя коалиция проживет ровно столько, сколько судьбой будет отпущено времени нынешнему Кабмину. Но спокойно опереться на нее премьер уже не рискнет, — не очень-то надежна. Укрепить властную опору мог бы только Президент.
Налицо провал парламентских сценариев влияния власти на ход избирательной кампании, в первую очередь, завершения политреформы. Более того, послушная ранее «массовка» ударяется в импровизации и грозит окончательно выйти из под контроля. Почти единогласное решение Верховной Рады о создании следственной комиссии по расследованию обстоятельств отравления Виктора Ющенко ясно показало, что подобного рода эксцессы не столько дестабилизируют предвыборный процесс, сколько вызывают обратный эффект консолидации. Политиков объединяет испуг и порожденное им желание глубже разобраться в приводных механизмах подобных событий, поскольку рано или поздно они могут коснуться любого сектора парламента. Режиссер парламентского театра приложил немало сил к тому, чтобы насадить среди полномочных представителей народа ощущение постоянного страха: за себя, свих близких, свой бизнес. И получил ответную реакцию — стремление избежать непредсказуемых сюжетных поворотов, а то и вовсе избавиться от опасного постановщика. Симптоматично создание под куполом Верховной Рады собственной структуры, призванной контролировать соблюдение законности в ходе предвыборной кампании. Ведь парламентский вердикт о легитимности результатов будущего народного волеизъявления значит гораздо больше, чем даже выводы международных наблюдателей. И не исключено, что именно отечественный парламент может стать правовой опорой оппозиции в случае постэлекторального общественного кризиса.
План блокирования сессионной работы до окончания выборов, очевидно, призван нейтрализовать эти угрозы. Власть привыкла, что оппозиция сама загоняет себя в угол неадекватным поведением в сессионном зале, но на этот раз «Наша Украина» с союзниками избрали прямо противоположную тактику. Потому заявления премьера о дестабилизирующей роли парламента выглядят не так убедительно, как ему, наверное, хотелось бы.
НОВЫЕ ПАРЛАМЕНТСКИЕ ФОРМАТЫ
Власть опасается не открытой парламентской площадки для ведения электоральных войн, а появления плацдарма для новой консолидации внутри Верховной Рады. Она опасается сепаратных переговоров и стремится развести всех по разные линии фронта, чтобы с обеих сторон бойцы действовали по принципу «стреляй прежде, чем выстрелят в тебя», а каждый перебежчик считался предателем. Всех заботит, что будет после этих выборов. Слишком уж велик для многих соблазн «двойной игры», слишком существенны результаты сражения и слишком многое приходится ставить на одну карту. Для большинства представителей большого бизнеса неприемлема формула оппозиционности. Они могут высказывать несогласие с отдельными действиями будущей власти, но не готовы уходить в оппозицию. А значит, попытаются обеспечить возможность взаимопонимания и относительно мирного сосуществования с новой элитой при любом исходе президентской кампании.
Переформатирование парламента после выборов неизбежно. Президент с мощными полномочиями, которые дает ему нынешняя Конституция, объективно станет новым системообразующим фактором в украинском политикуме. Он останется таковым даже в случае гипотетической реализации политреформы. Назначение силовиков — это только один из рычагов. В системе отношений с парламентом у него по-прежнему будет исключительный по эффективности механизм практически непреодолимого президентского вето. Многие законодательные новации могут быть надежно заблокированы, что опять заставит депутатов прежде всего искать общий язык с главой государства. Значит, неизбежны новые провластные альянсы, новые фракционные объединения и, возможно, новое большинство.
А на сегодняшний день возможность создания новой парламентской коалиции, которую уже предрекают некоторые оппозиционеры, представляется несколько преждевременной, хотя и не беспочвенной. Валерий Пустовойтенко, например, давно лелеет надежду сделать свою фракцию НДП-ПППУ вместе с фракцией НАПУ и группой «Центр» ядром какого-нибудь крупного объединения. Но даже он признает, что до выборов о реализации его мечты говорить не приходится. Сейчас на повестке дня остро стоит проблема устойчивости Верховной Рады к внешним воздействиям и способности ее руководства удерживать ситуацию под контролем. Возможно, Владимиру Литвину стоит серьезно отнестись к словам Степана Гавриша о том, что большинство должно опираться именно на спикера. При этом новый смысл обретут и слова о нерушимом украинском Капитолии, произнесенные Владимиром Михайловичем на открытии нынешней сессии. Пока парламент под его руководством демонстрирует достаточно стабильную работу. Даже в условиях бойкота «четверки» внутренний расклад позволяет выходить на позитивные решения 240—250 голосами. Такую конфигурацию принято называть ситуативным большинством, но именно она и обеспечивает дееспособность высшего законодательного органа.
Депутатские альянсы возникают для решения конкретных задач, и фракционные рамки для них порой бывают слишком тесны. Эта тенденция в условиях, когда парламентариям навязывают жесткую дисциплину взамен осознанного выбора, может привести к созданию новых, нетрадиционных коалиций. В большинстве фракций давно ощущается нехватка сознательной работы при выработке коллективных решений, причем во всех лагерях. Узкофракционные интересы в условиях пика политической борьбы довлеют над интересами конкретных людей, связанных жесткими обязательствами перед соратниками. Смена фракции при этом является только сменой зависимости. Выходом может быть поиск партнеров за рамками своих парламентских ячеек и выработка новых общих механизмов свободной реализации собственной политической воли. Политический процесс внутри парламента нуждается в новом содержании, не зависящем от сиюминутной предвыборной ситуации, интересов популярных кандидатов и воли президента. Для этого даже не нужна политреформа. Потенциал Верховной Рады уже сейчас может быть реализован через те созидательные механизмы, которые способны наполнить пространство под куполом этим новым содержанием.
