Этого человека обычно узнают по голосу, который звучит в программах «Украинское измерение» на Первом национальном радио. Среди информационных шумов эфира, которые зачастую глушат смысл, Роман Коляда регулярно открывает сокровищницу национальных, культурных и духовных ценностей. Среди его гостей ученые, музыканты, литераторы, все те, кто является теми кирпичиками из которых состоят стены интеллектуального и духовного храма. С Романом КОЛЯДОЙ — директором радио «Луч», журналистом, музыкантом, диаконом — мы поговорили о трансформации журналистики, опасности поверхностных призывов и борьбе с провинциальностью.
«ПОСЛЕ НЮРНБЕРГСКОГО ПРОЦЕССА ВЕШАЛИ НЕ ТОЛЬКО ТЕХ, КТО СТРЕЛЯЛ, НО И ТЕХ, КТО ПИСАЛ»
— Пан Роман, мы с вами общаемся в годовщину исчезновения Георгия Гонгадзе, заказчики убийства которого до сих пор не наказаны, хотя с того дня уже минуло 15 лет. За это время многие журналисты превратились из принципиальных борцов за справедливость и привлечение к ответственности Леонида Кучмы в лояльных к олигархам авторов. Стала ли все-таки более ответственной журналистика за эти 15 лет?
РОМАН КОЛЯДА
— Подобные рассуждения я начинаю всегда с себя. Тем более что мой приход в медиа приблизительно совпал с датой исчезновения Георгия Гонгадзе. По мере того как менялась украинская журналистика менялся и я. То есть начиная с позиции человека, который считал, что мое дело эта учеба, искусство, музыка, а все остальное не мое дело, и заканчивая человеком, который приглашает к себе людей в эфир непосредственно с Майдана, когда они еще пахнут дымом. Этой перемене я радуюсь. Не факт, что можно говорить об украинской журналистике категорически — «мы». Потому что так же, как украинское общество в значительной мере расслоено и разделено на какие-то группы, то же самое можно сказать о журналистской братии. Если рядовой электорат меняет свои симпатии искренне в результате размышлений или под воздействием гречки, то же самое происходит и в случае с журналистами, только в их случае это более печально. Сегодня этот журналист писал статьи против одного человека, а завтра пишет против другого. Все это потому, что мы не можем говорить о независимой журналистике в чистом виде в условиях финансирования тех или иных каналов или изданий олигархами.
Всегда есть более низкий и более высокой порог, между которыми этот журналист ходит. Мы помним эти истории с парадами увольнений с телеканалов, которые происходили и в 2004-м, и в 2014 годах. Тогда находились люди, которые не шли на компромисс с собой, достигая упомянутого порога, и увольнялись. То есть был предел компромиссов. Хотя я знаю людей, которые в 2002 году говорили, что у любого вопроса есть своя цена. Тогда я таким позициям удивлялся. Впоследствии я приучился воспринимать такие позиции коллег, как часть ландшафта. То есть как то, с чем ты не можешь лично ничего сделать. Потом у меня произошел перерыв в журналистской деятельности, и я уже вернулся на радио во времена Януковича. Как ни странно, я начал делать на украинском радио передачу «Украинское измерение» и при этом чувствовал себя достаточно свободно. Для меня самого это было открытием. Это говорит о том, что много чего решает человеческий фактор даже в условиях авторитаризма. Даже в жестких условиях находятся люди, которые умеют остаться честными. Можно быть в тылу врага, но проводить свою политику. Если говорить о журналистике в целом, то очевидно, что она могла сделать больше. Но при условии, если бы журналисты говорили «да, да» или «нет, нет».
Журналист как посредник между реальностью и читателем, зрителем или слушателем несет ответственность как зеркало этой реальности. Тем более, если он сознательно идет на эти преступления, как это делают в соседнем государстве Киселев и компания. В таком случае давайте помнить, что после Нюрнбергского процесса вешали не только тех, кто стрелял, но и тех, кто писал. Тех, кто продумывал информационные стратегии, и тех, кто был исполнителем этих стратегий. Так что нужно помнить, что за то состояние, в котором находится общество, в настоящий момент, помимо самого общества ответственны и журналисты, как его часть, на которую возложены соответствующие функции.
— Действительно, сильные медиа разделены между теми, кто «заказывает музыку», то есть олигархами. При этом в Украине продолжается война, а на телеэкранах фигурируют такие фамилии, как Симоненко, Королевская и другие.
— Я на днях был на мероприятии, посвященном запуску Общественного вещания. Там выступал Виталий Портников, который очень четко сформулировал, что коммерческие телеканалы будут обслуживать интересы олигархов. Точка. С другой стороны, если избиратель видит того или иного депутата на телеканале «Рада», то он прежде всего должен спросить себя, что он сделал для того, чтобы этот персонаж был или не был на экране. Ведь это мы их выбираем. К величайшему сожалению, не все наши сограждане умеют выстраивать собственную систему ценностей. И вряд ли в настоящий момент кого-то можно в этом обвинять, помня 70-80 лет негативной селекции. Всех, кто мог решать абстрактные вопросы общего уровня сознания и системы ценностей, клали в котлованы. Тем более сейчас лежит ответственность на тех, кто умеет думать и имеет возможность говорить, то есть влиять на мнение общественности. Поэтому я так ценю возможность общения с аудиторией. Если вам гарантируют перед выборами кусок хлеба с огромным куском сала, бегите от этого человека. Это такой простой рецепт выживания в информационной войне. Если обещают что-то на блюдечке «с голубой каемочкой», то это значит, что вам врут. Только тогда, когда человек структурировано излагает предложения, тогда есть шанс, что он действительно хочет что-то сделать.
«НУЖНО НЕ ДОПУСТИТЬ АБСОРБАЦИИ КАЧЕСТВЕННО НОВЫХ СИЛ СТАРОЙ СИСТЕМОЙ»
— Влияние на выбор людей не всегда осуществляется гречкой или салом. Существуют и более тонкие средства — манипуляция информацией. И журналисты в этом плане стали не только трансляторами пиарных технологий, но и их частью.
— Манипуляция общественным вниманием действительно происходит. И происходит регулярно. Но давайте не будем забывать, что влияние на мнение общественности может быть и позитивным. Я хотел бы, чтобы в стране в конечном итоге была единая информационная политика, а не только ее министерство. Это министерство вроде бы что-то делает, но иногда видишь, что должна была бы быть проведена более широкая разъяснительная работа о тарифах, о прокуратуре, о полиции. Полиция — это, кстати, более-менее удачный пример того, как проводится разъяснительная кампания. Но то, что касается того же Антикоррупционного бюро, то в обществе очень мало осведомленности. Даже по поводу той же децентрализации копья в обществе ломаются на уровне эмоций, голословных утверждений. Людей, которые способны точно все разъяснить, очень мало. В таком случае простому потребителю информации из СМИ хочу сказать — если в конкретный момент кто-то кричит о какой-то якобы совершенной истине, то вам стоит в этот момент оглянуться. Вокруг появится что-то, что будет альтернативой таким утверждениям. Для того, чтобы научиться отличать вброс от адекватных месседжей, нужно научиться анализировать.
— Есть политики, которые призывают даже к Майдану 3.0.
— Противоядие здесь единственное — холодный ум. Первое, что нужно сделать в этом случае, — это остановиться. Если же вас зовут на Майдан под лозунгом «нет времени объяснять», то нужно остановиться дважды. Потому что можно бороться против недостатков системы, можно бороться против негативных явлений, которыми поражен наш государственный механизм, но нельзя бороться против государства Украина. Когда раздаются крики, что кто-то отчаялся и можно только все снести начисто и построить что-то заново, то этим людям просто негде будет строить. А такие пустоты всегда будут заполняться заранее заготовленными «беженцами», зелеными человечками или кем-то другим. Эти пустоты заполнятся мгновенно, ведь за подобным сценарием стоят конкретные намерения конкретных, в основном враждебных, сил. Поэтому нужно осознать, что как только будет все разрушено, то строить нам уже не придется. В чем титаническая сложность? В том, что мы пытаемся сделать со своим государством, — строить и при этом не вестись на поверхностные лозунги. Сейчас у нас есть фундамент, на котором можно строить государство. И я лично знаю людей, в том числе среди волонтеров, которые попали в ту же систему МВД. Есть пример, когда подросток убегает от старого милиционера к новому полицейскому. Это парадокс, но это факт, который доказывает существующий кредит доверия к новым полицейским. Главное это доверие не потерять, не допустить абсорбции качественно новых сил старой системой. Это сверхсложный процесс — выстроить новую систему и постепенно вытеснить ею старую.
«УКРАИНСКИЙ НАРОД ОСОЗНАЛ СВОЮ СУБЪЕКТНОСТЬ»
— Вы коснулись темы новых полицейских. Полицейские патрули — это поверхность, а «ментовская» система намного глубже. И именно ее привлекают, в том числе и в провокациях. Есть, например, много вопросов к событиям 31 августа под Верховной Радой. Вам не кажутся подобные реформы фасадными?
— Я считаю, что меняется не только фасад. Вещи, которые происходят с той же антикоррупционной прокуратурой или с госзакупками (сейчас проголосован относительно этого еще один закон), — все это посягает уже на внутренности системы. Самым сложным этапом будет судейская система. Пока суды будут выпускать тех, кого взяла новая полиция или прокуратура, то толку не будет. Вот это сегодняшнее затишье на фронте мне напоминает периоды затишья на Майдане. На Майдане было так же — затишье, а затем эскалация. Все это тогда напоминало дьявольскую игру. Тогда я сформулировал для себя личный духовный принцип, что я не могу постичь все количество игроков на этой шахматной доске и всех их намерений, но для меня понятно только то, что народ, а не толпа с инстинктами, осознал свою субъектность и стал участником игры, мнение которого невозможно проигнорировать. Второй момент, который я осознал, что нужно играть ту часть партии, которую задумал Бог. Объясню — в любой игре есть игрок, который играет партию Бога, то есть справедливости, даже если он внешне слабый. Вот таким игроком в нашем случае выступает народ, которого пытаются обмануть, который бедный, но он на самом деле победит. Это осознание меня лично укрепляет, когда вспоминаю те ночи, когда казалось, что все потеряно, но вдруг открывались ворота Михайловского монастыря, и люди там спасались от «Беркута». Сейчас что-то подобное происходит на Востоке. Есть те, кто торгует в условиях войны и будут торговать в аду. Есть те, кто выполняет свой военный долг, как они его понимают — с автоматом или крестом в руках. Есть те, кто будет сидеть в своем доме и проклинать всех. Последние, к сожалению, и голосуют за гречку. Есть кукловоды со стороны врага, которые будут использовать наши слабые звенья. И если говорить о нашей государственной независимости, то сначала мы должны стать независимыми как народ, то есть нарастим мышцы — станем сильными изнутри.
— Вам не кажется, что независимость нам формально упала на голову в 1991 году. Людей, которые погибли за нее в лагерях, осталось немного, и в основном граждане Украины просто оказались не во всем готовыми к принятию и строительству государственности?
— Я не совсем согласен, что независимость упала на голову. Независимость мы получили в результате более чем трехсотлетнего процесса. Другой вопрос, что люди, которые остались на момент обретения независимости, не были годны этот груз понести. Подчеркиваю не недостойны, а негодны.
— Мы вроде бы обрели независимость, но остался синдром провинциальности, который подкрепляло российское телевидение, российские звезды, журналисты и политики. Украинцы вместо того, чтобы смотреть в середину, искать остовы в себе, оглядывались даже не на мир, а на «старшего брата».
— Это одна из самых больших проблем постколониальной культуры. Как только происходит осознание культурной самодостаточности, сразу отпадает синдром «меньшего брата», то есть комплекс неполноценности. Для того, чтобы осознать свою культурную самодостаточность или основания для этой самодостаточности, нужно этого захотеть. Не верю я, что люди которые говорят «дайте мне что-то и я стану культурно самодостаточным», действительно на это способны. «Дайте мне» — это именно тот патерналистский комплекс, который в конечном итоге проявляется в «дайте дешевой колбасы» или «дайте готовый культурный продукт». Нет. Мы должны сами продуцировать культурный продукт. Если ты творческая личность, то пойди и сделай это в буквальном смысле, а если нет, то пойди и поинтересуйся, создай запрос на свое. В Украине проходит множество культурных мероприятий, но существует проблема с потребителями. К сожалению, на многие подобные мероприятия ходят одни и те же люди. То есть нет пока ощутимого развития запроса. Но я убежден, что это вопрос времени.
