Военные аспекты отступления из аэропорта, его необеспеченность внешней поддержкой еще требуют детального анализа специалистами. На данный момент ясно одно — военно-стратегическое положение Украины серьезно ухудшилось. Следствием этого будет более сложная дипломатическая экспозиция. Что и нашло отражение в решениях встречи в Берлине министров иностранных дел в нормандском формате. Фактически украинскому министру пришлось согласиться с тем, что предлагал Путин в своем письме Президенту Порошенко. Тяжелое вооружение будет отводиться, если вообще будет, от фактической линии фронта, то есть в заведомо невыгодных для украинских войск условиях. К тому же с очевидной потерей территории.
Следующий аспект — психологический. Украинская армия терпит унизительные поражения. Большей частью не из-за недостатка в вооружениях и тыловом обеспечении, хотя эти факторы присутствуют, а из-за отсталой системы командования, управления подразделениями. И, наконец, из-за некомпетентности высших командиров, часто скованных необходимостью выполнять не непосредственные боевые задачи, а соответствовать политическим установкам.
Наши военные проблемы лежат в первую очередь в политической и стратегической плоскости. Президент Порошенко публично заявил, что военного решения проблемы Донбасса не существует. Формально вроде бы так, на самом деле, это крайне опасная тенденция, которая фактически в стратегическом смысле разоружает страну, лишая армию воли к победе. Если военного решения не существует, то зачем жертвы в обороне нашей территории. Все равно не победим. Перенос центра тяжести на дипломатическое решение конфликта, снижение веса военной составляющей делает украинскую позицию на переговорах заведомо ущербной. Чем не замедлит воспользоваться Путин.
Поставим себя в положение наших союзников-партнеров. Они за Украину и дипломатически нас, насколько могут, поддерживают. Однако их поддержка имеет весьма определенные и видимые пределы. Если украинская армия и руководство страны не в состоянии обеспечить ее оборону, командование некомпетентное, а политическое руководство не может мобилизовать страну на отпор агрессии, то следуют для нас очень неутешительные выводы.
Во-первых. Если Украина вынуждена будет пойти в том или ином виде на московские условия, то возникает реальная перспектива, что она все-таки попадет в зону российского влияния. Как следствие, возникнет опасность серьезного изменения ее политического курса.
Во-вторых. Из предыдущего следуют сомнения в необходимости дальнейшей помощи, в первую очередь, в финансовом отношении.
В-третьих. Серьезно усилятся позиции той части европейского истеблишмента, который требует пересмотра санкций или их прекращения и большей ориентации на сотрудничество с Россией. Не следует недооценивать такую возможность. Пока это по большей части маргинальная часть европейской политики, но приближаются выборы в Германии и Франции, их результат может быть весьма обескураживающим для нас.
В-четвертых. Как продолжение предыдущего. Военные неудачи украинской армии усиливают позиции наиболее агрессивной части российских правящих кругов. Несомненно, что личный рейтинг Путина еще больше возрастет с вытекающими из этого политическими последствиями.
В-пятых. Активизируется пророссийская агентура и внутри Украины. В первую очередь оппозиционеры из осколков Партии регионов. Есть такие и среди правящей коалиции. Последние до поры до времени помалкивали, теперь обязательно осмелеют.
Об этом еще рано говорить, но возникает стойкое ощущение реанимации призрака Брестского мира. Большевики тогда тоже говорили о передышке, но ничего хорошего из этого не вышло. Почему-то верховный главнокомандующий слишком мало внимания уделяет кадровому составу высшего командования. Слишком много у нас паркетных генералов и слишком мало настоящих и закаленных в боях. Пора бы и над этим подумать. Страна и армия не хочет нового Бреста, даже если он называется Минскими протоколами. Если власть этого не понимает, то возникают вопросы уже к самой власти.
После потери Сингапура в 1942 году Черчилль решил уйти в отставку. Король не согласился, и после этого премьер произнес свою знаменитую фразу: «Можно проиграть все сражения, кроме последнего». Осталось только определить, какое сражение является последним.
