Каждое поколение элиты (да и общества в целом) имеет свои особенности, свой характер, обусловленные спецификой времени его становления и социализации, в частности, различный заряд социальной энергии. Одни поколения оставляют яркий след в истории, роль других ограничивается несколькими малозаметными штрихами. И распространенное представление о том, что приход нового поколения в политику по определению приводит к изменениям в лучшую сторону, — на самом деле устойчивое заблуждение. В таких случаях вероятны и консервация status quo, и даже ухудшение ситуации.
Характер и своевременность смены поколений элиты общества во многом определяет темпы и характер его развития. Поэтому интересно взглянуть на сегодняшний и завтрашний день украинской политики с поколенческой точки зрения.
Поколенческая структура украинской политической элиты во многом сходна с российской, поэтому в нашем случае вполне применима классификация, предложенная известным социологом Ю. Левадой. Он выделяет такие поколения советской и постсоветской элит:
революционное (1890-е года рождения);
послереволюционное (1900 — 1920 года рождения);
военное (1920 — 1928 г. р.);
послевоенное (1929 — 1943 г. р.);
поколение застоя (1944 — 1968 г. р.);
поколение перестройки (те, кто родился после 1969 года).
Даже при беглом взгляде на историю СССР очевиден разный потенциал политической активности этих поколений. Послереволюционное, придя в большую политику в 1930-х годах, удержалось там до середины 1980-х: символическими временными рамками его «политической жизни» можно считать «большой террор» 1937 года и горбачевскую кадровую революцию середины 1980-х. То есть речь идет о полувековом доминировании в советской политике тех, кто родился в 1900-е и 1910-е года; тех, кто воплощал в жизнь «сталинский проект» мировой сверхдержавы.
Следующее за ним — военное поколение. Время его социального становления совпало с Великой Отечественной войной.
Послевоенное поколение, напротив, оказалось политически сильнее и значимее своих непосредственных предшественников. Именно оно подготовило и осуществило перестройку, именно эта возрастная группа составляла костяк «шестидесятников» — поколения, сформулировавшего новый, «демократический проект» развития общества. Кстати, наличием собственного проекта развития общества, учитывающего специфику настоящего и устремленного в будущее, и определяется политическая состоятельность той или иной возрастной когорты элиты общества.
В Украине роль этого поколения была еще более значимой, «шестидесятники» фактически «выносили» нашу независимость.
Существует давно выявленная социологией закономерность — поколения «послепереломные» обладают наибольшим потенциалом социальной активности, в то время как «мирные» и, что интересно, «переломные» поколения обычно значительно пассивнее, их представители в массе своей гораздо более безразличны к проблемам переустройства общественной жизни. Пассивность «мирных» поколений — прямое следствие благополучия времен их становления. Что же касается поколений, время социализации которых совпало с масштабными общественными кризисами, то пережитая социальная травма определяет своеобразный минимализм их политических и социальных запросов. Подтверждение этому можно найти и в российской истории, и в опыте других стран, достаточно вспомнить Шлезингера с его циклами американской истории.
В украинской политике все 11 лет независимости доминировало и продолжает доминировать послевоенное поколение, подтверждая приведенную выше закономерность. Его представители чувствуют себя вполне уверенно — вне зависимости от их политических взглядов. Достаточно назвать Леонида Кучму, Леонида Кравчука, Ивана Плюща, Александра Ткаченко, Александра Мороза, Владимира Горбулина, Евгения Марчука, Александра Омельченко, Геннадия Удовенко, Анатолия Зленко, Ефима Звягильского, Станислава Гуренко — и это далеко не полный список.
Большинство из них демонстрируют не только политическое долгожительство, но и завидное умение держать удар, подниматься из политического небытия. Большинству присуща личностная масштабность и самодостаточность: практически все являются мощными фигурами, нетривиальными индивидуальностями, настоящими «политическими тяжеловесами».
Люди, выросшие в трудных послевоенных условиях, прошедшие своеобразный тест на выживание, оказываются гораздо сильнее идущих за ними, росших в условиях благополучного быта, стабильного общественного развития, что и объясняет силу подобных генераций. Отметим еще одну особенность: внутриукраинская ротация элиты традиционно проходила в направлении от провинции к центру, от села к городу, и большинство политиков рассматриваемой генерации послевоенной поры, входя в активную общественную жизнь, вынуждены были не только бороться с суровостью времени, но и преодолевать сопротивление в значительной степени другой культурной среды. Соответственно, уровень социальной закалки у украинских «политических долгожителей» — еще тот.
Необходимо отметить, что это поколение, в общем-то, реализовало свою сверхзадачу: обеспечение перехода от УССР к независимой Украине. Вопрос независимости Украины перестал быть темой для дискуссии.
Вслед за послевоенным поколением в украинской элите идет поколение «застоя». В украинской политике на первых ролях немало его представителей (Виктор Медведчук, Анатолий Кинах, Владимир Литвин, Виктор Ющенко, Владимир Семиноженко, Юлия Тимошенко, Сергей Тигипко), однако в целом это поколение пока не определяет политическую повестку дня, не выдвинув собственного проекта общественного развития. Не зря о политиках, относящихся к этой генерации, говорят как о сугубых прагматиках. Несмотря на внешнюю активность, перспективных планов развития страны и значимых в масштабах всего общества идей неутилитарного характера они пока не предложили. Логика их сегодняшнего поведения заключается в продолжении политической традиции, заложенной старшим поколением.
Более того, отметим, что некоторым их тех, кого в Украине традиционно номинируют как перспективных реформаторов, уже под 50! Инерция возраста, в свою очередь, снижает способность к инновативному поведению. К тому же уменьшается число единомышленников, способных стать опорой реформатора, — политические команды формируются обычно из ровесников, людей идейно близких, имеющих сходные ценности и установки. То есть в ситуации, когда сегодняшние «реформаторы» (кавычки употреблены исключительно для обозначения условности клише такого рода) получат простор для реализации своих смелых планов по переустройству общества, которые, впрочем, еще внятно не сформулированы, реформы просто могут быть не обеспечены соответствующим человеческим потенциалом.
Следующее за поколением «застоя» поколение «перестройки» по некоторым признакам — определенный аналог военного поколения. Важная черта подобных поколений — упомянутый выше минимализм социально-политических целей. Их представители взрослеют во время всеобщего кризиса, и поэтому боязнь неустроенности и неуверенность в завтрашнем дне становится доминантой их социального поведения. Отсюда предел социальных устремлений — достижение приемлемого уровня жизни для себя и своей семьи, развитие собственного, желательно не очень большого и не очень заметного бизнеса. Причем это свойственно даже наиболее предприимчивым и мобильным «девяностникам». Действительно, представители данного поколения, в общем-то, успешные в различных сферах общественной жизни (бизнес, наука и др.), в активную политику, за редким исключением, не идут. Немногие представители этой генерации, пришедшие в большую политику, скорее обеспечивают «престолонаследование»: «дети» — распорядители и гаранты «отцовских» капиталов. Это поколение индивидуалистов-прагматиков, социальная энергия большинства из которых направлена на обустройство собственной жизни, а не на решение глобальных задач.
Как результат — в украинской политической элите назревает серьезный поколенческий разрыв. Пока у власти поколение «отцов», поколение «детей» стареет, а в сегодняшней Украине неотвратимо взрослеет (стареет) уже даже поколение внуков. Очень может быть, что на первые роли выйдут сразу правнуки, минуя состарившихся на скамейке запасных детей и внуков. Соответственно, ни о какой преемственности политического и управленческого опыта говорить не приходится. Между тем у каждого поколения элиты свое историческое время, в которое оно может в полной мере раскрыть свой потенциал, в которое его запросы совпадают с ожиданиями общества. Если это время упущено, политическое поколение уже не состоится как реформаторская сила, хотя отдельные его представители, быть может, найдут себя в новых реалиях.
Доминирующее сейчас в элите послевоенное поколение естественно занято больше поддержанием существующего порядка вещей, в решение этой задачи вовлекается и поколение «застоя». Поколения «перестройки» в политике практически нет. Основное следствие этого — отсутствие в Украине ныне и на ближайшие 5 — 10 лет перспектив появления качественно новой политической элиты, способной реформировать сложившуюся систему общественных отношений.
Кстати, с этой точки зрения можно по-новому интерпретировать и результаты последних парламентских выборов. Социально активная часть населения требует реформ, но отнюдь не горит желанием их осуществлять. По большому счету, ее устраивает существующий порядок вещей. В сложившейся ситуации вряд ли оправданы прогнозы успешной реализации планов любых кардинальных общественных трансформаций.
Заметим, правда, что описанная «поколенческая» зависимость не носит универсального характера. Развитые общества создают механизмы, ослабляющие зависимость от фактора поколения. В первую очередь, речь идет об отлаженных механизмах ротации элит, стабильных общественных институтах, традициях, процедурах, функционирующих независимо от упомянутых демографических особенностей. Однако Украина как государство еще очень молода, и соответствующие механизмы либо не эффективны, либо вообще не созданы.
Итак, в течение ближайших 7 — 10 лет очень вероятно сохранение нынешней ситуации медленных реформ. На наш взгляд, время поколения, способного осуществить радикальное переустройство украинского общества, еще не пришло. Первым действительно реформаторским поколением украинской политической элиты сможет стать «постперестроечное» — те, кто родился после 1982 года, нынешние первоклассники независимой Украины. Но для того, чтобы это поколение «выстрелило», нынешняя элита должна обеспечить формирование и институциональное оформление механизмов ротации элиты, заложить основы прогрессивной общественной идеологии. Однако велика опасность, что это поколение не сможет этого сделать, и безвременье в Украине затянется.
