Ликвидация независимости Крымского ханства в 1783 году и включение Крыма в состав Российской империи — событие не столь далекого прошлого, как может показаться. А поскольку чуть более четырех лет назад Россия вновь захватила Крым, легко понять, что любое упоминание о его первой аннексии затрагивает и животрепещущие вопросы современности.
Участники недавней дискуссии (19 апреля 235 лет тому назад Екатерина II подписала манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамань и всей Кубанской стороны под Российскую державу») в Крымском доме в Киеве и не притворялись, что ведут лишь академическую беседу о делах минувших. В этом разговоре прошлое переплелось с настоящим, или, точнее, слушателям напомнили, что это прошлое пока что и не думает заканчиваться.
Основными участниками дискуссии (основными — поскольку в так или иначе в ней участвовали все собравшиеся, числом около сорока человек) были заместитель главы меджлиса крымскотатарского народа Ильми Умеров, ректор Таврийского национального университета Владимир Казарин, кандидат исторических наук Гульнара Бекирова и представитель Украинского института национальной памяти Богдан Короленко. Вел это мероприятие программный директор Крымского дома Алим Алиев, но в ход беседы он вмешивался довольно редко.
РИСУНОК ВИКТОРА БОГОРАДА
Тон разговора задал Умеров, проведя явную параллель между событиями второй половины XVIII века и 2014 года. Там и здесь Крым поначалу получил формальную независимость (по условиям Кючук-Кайнарджийского договора 1774 года Крымское ханство становилось независимым от Османской Порты), де-факто войдя в сферу влияния России, а затем был официально поглощен ею.
Он же процитировал популярное выражение последних лет: «Россия присоединила Казань в 1552 году, Астрахань — в 1556, Крым — в 1783 году, 1860, 1917, 1944, 2014... Что-то Крым плохо присоединяется».
Гульнара Бекирова поставила первую российскую аннексию Крыма в один ряд с депортацией крымских татар середины ХХ века. «Масштабная трагедия, которую современники не чувствовали», — так она охарактеризовала это событие. По словам Бекировой, это положило начало «латентному геноциду» татар со стороны России, который продолжается до сих пор. «В течение ста лет после аннексии народ был принужден думать только о выживании», — отметила она, добавив, что люди «покидали свою землю от отчаяния и унижения», причем пик эмиграции татар пришелся на время после Крымской войны 1853—1856 годов. «Без 1783 не было бы 1944 года», — резюмировала Гульнара Бекирова.
Богдан Короленко пошел еще дальше в проведении аналогий между екатерининскими временами и сегодняшним днем. По его словам, тогда, как и сейчас, аннексия Крыма была лишь частью более масштабного плана — в данном случае «греческого проекта», то есть возрождения Византии (которое так в проекте и осталось). «Черта авторитарных держав: судьба собственных граждан для них не имеет значения», — заметил Короленко, пояснив, что Крым для империи Екатерины имел значение лишь как военная база, а внешняя политика державы определялась придворными играми. Так, «греческий проект» был актуален лишь до тех пор, пока за ним стоял могущественный князь Потемкин. После того как благосклонность Екатерины была завоевана новым фаворитом Платоном Зубовым, внешняя экспансия империи переориентировалась в другую сторону — на завоевание Персии. Конец этим дворцовым игрищам положила лишь смерть Екатерины в 1796 году.
Другую параллель с нынешними временами Короленко усмотрел в том, что и в 1783 году Крым был «залит деньгами». В XVIII веке Потемкину удалось коррумпировать крымскую верхушку — и религиозную, и политическую во главе с последним ханом Шахин Гиреем, что и обеспечило легкое поглощение Крыма Россией. В веке XXI татарскую элиту Россия купить не смогла, но это и не потребовалось — были подкуплены высшие лица автономии. Короленко полагает, что основную роль в аннексии полуострова Россией сыграл именно этот фактор, поскольку в так называемом референдуме участвовало около 40 процентов его населения.
Историк поставил и другой вопрос: что делать после предполагаемого возвращения Крыма? «Мы не можем прийти туда неподготовленными», — подчеркнул Короленко.
Но как к этому подготовиться в ходе дискуссии, предложений не поступило. Хотя, как известно, в этом направлении сегодня активно работает общественное движение «Сила права», возглавляемое крымчанином Андреем Сенченко. Организация уже представила на обсуждение общественности законопроект «О прощении», а в скором времени анонсировала к представлению еще один законопроект под названием «О переходном периоде». Данные документы как раз призваны дать ответ — что делать с нашими территориями после деоккупации?
Ильми Умеров проинформировал собравшихся, что, хотя большинство крымчан и далеки пока от антимосковских настроений, недовольство на территории полуострова растет: уже с 2015 года Крым превращается в «захолустный регион» России, обещанные инвестиции в него не поступают, роста зарплат и пенсий либо нет, либо далеки от ожидаемых. Такие настроения сейчас господствуют на полуострове.
Присоединение «Блистательной Тавриды», как называли в конце XVIII века Крымский полуостров, к Российской империи — одна из наиболее масштабных, коварных и глубоко продуманных военно-политико-дипломатических спецопераций в те времена. Собственно говоря, «присоединение» — слово в этом случае не совсем точное; намного лучше понял саму суть дела Александр Чацкий в произведении «Горе вот ума» Грибоедова, который абсолютно справедливо говорил о «временах очаковских и покорении (!) Крыма». Именно о покорении Крыма, на момент действия нашего рассказа — официально независимого государства, признанного таким основными европейскими государствами, одним из этих государств — Россией, и будет идти речь дальше. Отметим только, что когда для Чацкого «времена покорения Крыма» были синонимом чуть ли не седой древности («Дела давно минувших дней...», как писал Пушкин), то для нас, современных украинцев, и тем более для наших сограждан, которые проживают в Крыму, эта история является самым живым, вовсе не оторванным от жизни интересом. Потому что события 70—80-х годов XVIII века, которые завершились изданием Манифеста Екатерины II от 8 апреля 1783 года о включении Крыма, Тамани и Кубанского края в состав Российского государства — это яркий пример, который демонстрирует всю «обворожительность» имперской машины в действии. Было привлечено все: использование военной силы (или угроза силой), подкуп, шантаж, дипломатические приемы и лицемерие. А конструкция и «программа» этой машины изменились за 220 лет не так уж и сильно, как убедится читатель
(Игорь СЮНДЮКОВ «Имперская машина в действии. Екатерина ІІ и покорение Крыма» из книги «Повернення в Царгород» — серия «Библиотека газеты «День». Киев, 2015 г.)
