На днях Украинская автокефальная православная церковь заявила о желании войти в состав Вселенского Патриархата на правах автономии. Епископат УАПЦ, обращаясь ко Вселенскому Патриарху, подчеркнул, что церковное разделение в Украине произошло «вследствие кризиса церковного сознания, отошедшего от идеала христианского универсализма». УАПЦ просит Вселенского Патриарха не только молиться за лечение раскола в Украине, но и дать лекарства, которые «смогут исцелить раны на теле Украинской церкви».
Проблема в том, что каждая из православных юрисдикций, а это, кроме УАПЦ, еще УПЦ КП и УПЦ МП, отстаивает свою точку зрения и видит это объединение по-своему. На фоне такой разъединенности УПЦ в Украине еще больше усиливаются другие религиозные течения — протестантизм, католицизм, мусульманство...
Подробнее о проблемах украинского православия, роли государства в религиозных процессах, культурном разнообразии украинцев и прочем читайте в интервью с доктором философских наук, заведующим отделением проблем религиозных процессов в Украине, профессором Института философии им. Г.С. Сковороды НАН Украины Людмилой ФИЛИПОВИЧ.
— Людмила Александровна, недавно журнал «Корреспондент» обнародовал перечень 100 самых влиятельных людей Украины. Среди религиозных деятелей первое (30-е в списке) место занял предстоятель УПЦ КП Филарет (Денисенко), митрополит УПЦ МП Владимир (Сабодан) — второе (32-й), кардинал УГКЦ Любомир Гузар — третье (54-й). Принимая во внимания то, что приходов УПЦ МП в Украине больше, чем можно объяснить такую популярность патриарха Филарета?
— Я считаю, что авторитет человека определяет не количество приходов, а внутренняя харизма или гуманитарные последствия его деятельности. Можно привести в пример большое количество людей, связанных с религиозной деятельностью или не связанных, за которыми стоят единицы, но их вес в обществе значительно больше того, который, например, имеет генерал, управляя миллионной армией.
На фоне нынешней безгосударственнической позиции наших руководителей патриарх Филарет выглядит одним из самых больших государственников. Достаточно внимательно послушать его проповеди или обращения — создается впечатление, что так следовало бы выступать самому президенту. Человек убежден, что религия в жизни народа Украины играет доминирующую роль. Я не могу с ним не согласиться, поскольку при всех материальных достижениях, духовные факторы преобладают. Можно быть бедным, но при этом повести за собой массы.
Что касается второго места митрополита Владимира и третьего кардинала Любомира Гузара, то это объясняется теми настроениями, которые существуют в нашем обществе. В частности, это связано с самоидентификацией украинцев, приобщающих себя к той или иной традиции. Сама по себе идея Киевского патриархата, на мой взгляд, еще себя не исчерпала, она очень и очень мощная. Все празднования в последние годы годовщин Крещения Руси возвращаются к истокам Киевской Руси и Киевской митрополии. Поэтому идеи особенности киевского христианства все же присутствуют в нашем обществе.
С другой стороны, возможно, Сабодан физически не так хорошо чувствует себя, как Филарет, и это ему мешает вести активную деятельность. А у кардинала Гузара просто ограничено поле его влияния, ведь греко-католиков все-таки меньше, чем православных. Хотя я знаю многих православных, которые относятся к нему с огромным уважением. Любой мудрый человек, живущий в духовном мире, всегда вызвал особые чувства у украинцев.
— Возможно, люди видят в Филарете какое-то олицетворение самостоятельности?
— Несомненно, он в себе несет идею суверенитета церкви. Как ни удивительно, эту же идею провозгласил и Патриарх Кирилл, пребывая в Украине. Вспомните, как он отстаивал автономию церкви от государства. Хотя такие его выводы направлены скорее на РПЦ, чем на УПЦ. По моим сведениям, ситуация в отношениях между российской властью и церковью непростая. Ясно, что Патриарх такой огромной структуры заинтересован быть независимым от умных или глупых указаний со стороны властей.
— Но во время пребывания Патриарха Кирилла в Украине государственническую позицию русской церкви не заметить было невозможно.
— Я полагаю, там не все так просто. В отношениях между церковью и властью России есть вещи явные и скрытые. Учитывая амбиции Патриарха Кирилла, мне кажется, что он уже долгое время руководит церковью, ведь Патриарх Алексий не имел такого влияния на церковь, как он. Я даже сказала бы, что сегодня русской церкви повезло с ее руководителем, потому что это очень образованный и эрудированный человек. Вопрос в другом: в полной ли мере он является православным? Потому что когда читаешь его проповеди или обращения, там так мало от христианства и так много от риторики светского деятеля и государственника. Хотя я думаю, что Кирилл как мудрый человек вряд ли может быть доволен той властью, которая есть сегодня в России. Он это не может высказать открыто, но...
— В данном контексте нельзя не обойти проблему украинского православия. На ваш взгляд, когда УПЦ удастся преодолеть церковный раскол? Что может стать рецептом выхода из этой ситуации?
— Можно по-разному рассматривать этот вопрос. С точки зрения Вселенского православия, появление любой новой церкви в рамках этого православия рассматривается как раскол. На мой же взгляд, это является позицией и Киевского патриархата, и Украинской автокефальной православной церкви, данный процесс нельзя назвать раскольническим. Я бы его назвала процессом суверенизации определенных интересов той или иной части общества. Если в начале православия было только четыре патриархата, то это не означает, что все следующие появления церквей являются расколом Вселенского православия. Почему-то Московская церковь свое отделение не трактует как раскол, они же как независимое государство в XV веке считали абсолютно правомерным существование независимой церкви. А что изменилось в XXI веке? Православие — это не закостенелая система, которая не может развиваться.
Я считаю, что сегодня речь должна идти не об организационном объединении УПЦ или существовании какой-то структуры как единой институции. Давайте начнем с малого — объединимся в духе, к чему призывают все — и Папа Римский, и Лама, и руководители мусульманских общин. То есть, когда мы своими мыслями и сознанием будем воспринимать другого не как врага, а как брата или сестру. В этом направлении есть определенный прогресс в Европе, где извечные соперники — протестанты и католики, уже не воспринимают друг друга как враги. Поэтому для меня то, что вы назвали «расколом», с одной стороны — трагедия, а с другой — объективная вещь. Было бы странно не ждать от Украины, ставшей независимым государством, субъективизации духовной сферы. Таким образом, рассматривая это как объективный процесс, мы можем рассчитывать на его легализацию, то есть предоставление украинской церкви автокефалии. Когда это произойдет? Наверное, тогда, когда в украинском обществе вызреет критическая масса людей, убежденных в необходимости такой легализации. Будет ли это завтра? Нет.
Вообще относительно всех духовных процессов я человек довольно умеренный. Это же не пойти в обменник и поменять гривну на доллар или наоборот. Здесь нужно будет по меньшей мере два поколения людей. Одно уже родилось в независимой Украине — это 20-летние молодые люди, которые не поражены той бациллой коммунистического мышления, они уважают себя как личности. А любая личность на основе признания своей свободы стремится к свободному, самоуправляющемуся объединению в ассоциацию, без всяких скипетров или подчинений. Объединение в единую поместную церковь произойдет тогда, когда все поймут, что существование на территории Украины двух или трех православных юрисдикций — это абсолютно неестественное явление.
Хотя ждать от украинского русского, что он воспримет нормы украинского православия, не стоит. По этому поводу я давно говорю: давайте для русских сделаем экзархат русской православной церкви, так как существовал украинский экзархат в рамках РПЦ. Ведь я понимаю, что русские вряд ли перейдут на украинский язык богослужения. Здесь должны произойти тектонические изменения в сознании.
Не новость, что Украина — это не Россия. Украинские мозги — это не российские мозги. У нас разная история, психология, реакция. По этому поводу в газете «День» вышла прекрасная статья Оксаны Пахлевской, которая очень четко определила особенности российского и украинского мировоззрения. Украинцы антропоцентричны, то есть во всех своих движениях они ориентированы на личность, а россияне импероцентричны, то есть они постоянно хотят всех собрать в кучу, для них личность не имеет никакого значения. Им все равно, сколько нужно положить людей, главное завоевать Камчатку или Сахалин.
Так исторически сложилось, что мы связаны с россиянами. Поэтому базируясь на своем генетическом происхождении и учитывая свой культурный ареал воспитания, мы должны самоосознавать себя как украинцы. Я, например, знаю одного человека (Виктора Сафиулина, директора одной из украинских гимназий), который является волжским татарином, но большего украинского националиста я в жизни не встречала. То есть человек сознательно пришел к выводу, что здесь в Украине он должен защищать исключительно украинскую идею, тем самым утверждаясь и защищая свою национальную идею.
— Какой процент занимает православие из всех религиозных течений Украины? Этот показатель увеличивается или уменьшается?
— К сожалению, статистика Украины не считает и не отслеживает уменьшения или увеличения количества верующих. Т.е., мы можем сегодня только приблизительно сказать, сколько православных в Украине. Единственно, чем мы достоверно оперируем — это количество зарегистрированных религиозных общин. Таким образом, православных общин в нашем государстве насчитывается около 52%. Очень печально, что удельный вес зарегистрированных общин из года в год уменьшается, за счет протестантских, католических, мусульманских общин. Т.е. говорить сегодня о том, что Украина является православным государством, у нас мало оснований. Но все зависит от нас, какой будет тенденция православия.
Ситуация с разделенным украинским православием во многих случаях вытесняет наших верующих за пределы православия и вынуждает их идти в протестантские, католические, греко-католические или другие общины. Даже в моем семейном окружении, урожденные православные, наблюдая постоянные «бои» между различными православными юрисдикциями, избрали себе католицизм. Это удобно и комфортно, ведь там все стабильно. С одной стороны, это измена своей традиции, но с другой — их можно понять.
— Развиты ли в Украине другие религиозные течения, масонство, секты и тому подобное? Насколько подобные явления присущи украинской традиции?
— В любом обществе всегда существовала тенденция к идеям универсальности. История масонства тянется еще с египетских времен, даже большинство масонских символов тому яркое подтверждение. Масонство — это определенное духовное движение, удерживающее в себе идею внерелигиозности, которая объединяет людей на основе их происхождения, благосостояния, общего представления о происхождении человечества, его будущем и тому подобное. Сама по себе идея, на мой взгляд, имеет право на существование. Христианство в свое время также мечтало о том, что все люди объединятся в одно-единственное мирное обществе.
Мне сложно назвать конкретные цифры масонских лож в Украине, поскольку мы знаем, что это достаточно закрытые структуры. Можно с уверенностью сказать, что «Южнороссийское декабристское общество» начала XX в. — это творение исключительно масонской инициативы. Например, лет пять тому назад, ректор Одесского медицинского университета открыто признал свою причастность к масонам, но в меня это вызывает сомнение, потому что демонстрировать свою масонскую принадлежность не принято. Думаю, что есть у нас масоны и среди руководителей государства. Это можно понять по тому, как они себя ведут. Например, отказ от защиты национальных интересов, это один из постулатов масонства.
Также закрытость этих структур дает основания говорить, что они никогда не станут распространенным явлением. Во все исторические времена подобные движения существовали, и таких людей в обществе было не больше 4-5%, среди них только сотую или тысячную долю составляют масоны.
На определенном этапе истории борются две тенденции: первая — это желание замкнуться в рамках единой нации или религии, вторая — выйти за эти рамки. Давайте вспомним хотя бы середину прошлого века, сколько тогда возникло разнообразных организаций за мир без культурных и экономических границ к светлому будущему, — множество. Сегодня такого уже нет, или им на смену пришли совсем другие. Мне понятны эти идеи, но я их не воспринимаю, потому что выступаю не только за суверенитет личности, но и за суверенитет определенных сообществ. Мне кажется, что чем больше будет различных сообществ, тем более интересной будет жизнь. Однообразие никогда не формирует новые процессы. Только столкновение или взаимодействие различных структур могут породить интересные явления.
Что касается сектантского движения, ничего нового в этом я не вижу, поскольку это движение всегда сопровождалось духовным раздвоением жизни общества. Даже христианство сначала было сектой в пределах иудаизма. Вообще, все религии представали как определенные секты, т.е. отделение от какой-то традиции. Поэтому для меня религиозное развитие — это бесконечные ветви, которые появляются на древе духовного опыта человечества. Современные секты также не свалились нам на голову, это продукт общества, в основе которого лежит много разнообразных традиций.
Можно сколько угодно говорить, что мы безрелигиозные, потому что 70 лет это выбивалось из нас, но чем тогда объяснить религиозное возрождение? А тем, что религиозные чувства закладываются в подсознание еще в детстве. Сегодня 70% украинцев считают себя религиозными. Поэтому в сектах особого будущего нет. Туда идут люди, которые отказываются от предыдущей традиции, или никогда ее не имели, а таких людей очень мало. Вообще, слово «секта» я бы заменила на название «новые духовные течения», ими Украина уже довольствовалась, они стабилизировались еще в середине 90-х гг.
— Какой должна быть роль государства в религиозных процессах? Насколько наша страна сегодня заинтересована в развитии духовной сферы украинского народа?
— В силу своего воспитания и антропоцентричности, я категорически против любого вмешательства государства в духовную сферу жизни. Давайте вспомним Никоновскую реформу середины XVII века в России. Мы же и до сих пор не посчитали, сколько тогда людей было замучено. По большому счету, Никон был тем сектантом, который расколол русскую церковь. В России имеется тот опыт раскола, поэтому, возможно, они так боятся сегодня разделения православия. Нужно отметить, и для государства, и для церкви, очень привлекательно иметь симфонию, которая существовала еще со времен Византийской империи, потому что человек находит поддержку и удовлетворение всех своих потребностей в сильной власти и, наоборот, получает полную сакрализацию своих действий со стороны церкви. Но я думаю, что в первую очередь здесь страдает церковь, ведь в таком случае она теряет свое призвание. Тесные отношения между государством и церковью приводят к тому, что церковь просто перестает быть церковью. Так было во времена Петра I.
Церковь — это не социальный институт, а духовное сообщество с Господом. Мы всегда об этом забываем. Человек, который не находится в традиции, не понимает духовности. Человек не понимает, что только в результате соборного пребывания в храме во время службы, он действительно ощущает единое целое в своем молитвенном обращении к Всевышнему, когда никто не обращает внимания: мужчина ты или женщина, ты на коленях или стоишь, плачешь или рыдаешь. Не всем дано это пережить, у меня даже есть такое подозрение, что не все церковные люди переживают такое ощущение. Более того, даже не все церковные лидеры являются верующими людьми. Здесь нечего бояться, потому что вера — это дар Божий, она кому-то дана, а кому-то нет. Подобные проблемы в церкви всегда существовали, были люди, которые переживали мистические ощущения и религиозный опыт, а были просто «чиновши», которые по традиции приходили в церковь, не понимая, что там происходит. Даже сегодня есть люди, которые понимают истинную природу церкви, а есть те, кто ее воспринимает как социальный институт, благодаря которому можно хорошо приспособиться в жизни, ездить на «Мерседесах», учить своих детей за границей и иметь много «прелестей» от земных утех.
Сама история нам говорит, что духовная и светская жизнь были разделены. Государство должно создавать условия для развития духовности, а не так как у нас, закрывать сельские библиотеки, школы, клубы... Т.е., наше государство не создает условия, а грубо вмешивается в духовную жизнь.
Недавно, я вернулась из небольшого городка Схидница, где не могла не зайти в школу, церковь, библиотеку, поскольку это те центры, на которых всегда держалась духовная жизнь людей. Могу констатировать — все в унылом запустении. Библиотека укомплектована еще в те времена, когда все централизовано поставлялось и навязывалось. Почти ни одной украинской книжки. А, увидев, что они смотрят по телевидению и слушают по радио, волосы просто дыбом становятся.
— Это проблема не только государства, но и общества.
— Я согласна, но информационная сфера полностью вне влияния украинского государства. В своем большинстве СМИ принадлежат неукраиноязычным людям, только единичные случаи составляют исключение. Если бы государство направляло в культуру хотя бы какие-то смешные средства, подписало, например, украинские газеты для библиотек, это уже бы была помощь. Я не знаю, на чем сегодня вообще держится Украина, наверное, это что-то укорененное, возможно, оппозиционное. Но человек не может постоянно жить благодаря собственному иммунитету, ему необходима какая-то пища. Опять же, за все время существования нашего отделения, а это с 1993 года, государство из двухсот книг, которые мы издали, профинансировало только две. Как развиваться украинской науке, книге, вообще, культуре? Я думала над этими вопросами, и вот что пришло мне в голову.
Вспомним начало XX века — украинское возрождение, особенно на территории Западной Украины, которая не была под властью Российской империи. Как тогда украинцы, не имея собственного государства, решали свои вопросы? При помощи мощного просветительского движения. От государства не поступало ни копейки денег. Мой дед, например, построил в своем родном селе народный дом, за неуплату кредита его посадили в тюрьму, но жители села, собрав деньги, выкупили деда. На базе этого народного дома, была создана библиотека. Опять же, за счет чего? За счет самих жителей населенного пункта. Также были созданы украинский театр, школа, активно работал священник. И это были не редкие случаи.
Идею просветительства как будто пытались возродить в независимые годы, но она не взяла на себя те функции, которые имела в Западной Украине в начале XX в. Если каждый хотя бы немножко что-то внес в это общее движение, тогда можно было бы что-то сдвинуть с места. Сегодня каждый живет для себя, не понимая, что есть интересы общины. Причина всему инертность, которая воспитана этими 70-ю годами господства абсолютно чужого для украинцев типа власти. Ведь имперскость приучает человека ни о чем не думать, не беспокоиться, потому что есть «царь-батюшка», который за тебя все решит, даст тебе ложку каши и ты доволен. Украинцы должны переосмыслить то состояние, в котором они находятся, и изменить свои мозги.
— В начале следующего года в Украине пройдут очередные президентские выборы. Не исключено, что, как и на всех предыдущих выборах, кандидаты в президенты будут использовать карту раскола Украины. Действительно, существует ли цивилизационный раскол Украины — на восток и запад?
— Украина разная: существует и запад, и восток, и юг, и север, и центр. Признание статуса восток-запад не обязательно должен быть своеобразной обреченностью. Люди должны осознать, кто они и в какой стране живут, но еще более важный этап — это принятие решений и желание изменений. Все можно переосмыслить и использовать как позитивный фактор в своей жизни. Нужно научиться переделывать негативное в позитивное. К сожалению, этому нас не учат, а сами мы делаем это очень медленно. Даже наша школьная система не учит нас мыслить, жить, а просто дает определенный объем знаний, с которыми мы не знаем, что делать потом. Опять же, необходимо просветительство, ведь знания делают человека более уверенным в жизни.
Кроме этого очень важна солидарность в обществе. Приведу такой пример. В двадцатитысячном американском городе, где живет моя внучка, решили собрать деньги для построения школы в Афганистане. Моя четырехлетняя внучка, стояла и продавала лимонад: с бутылок разливала в стаканчики и с каждого стаканчика получала по пять центов, заработала 12 долларов. И ребенок в таком возрасте отдал эти деньги в общую копилку для афганской школы. Вот именно с таких малых лет начинается общество солидарности. Вы можете представить сегодня такую акцию в Украине? Возможно и нет, но в это нужно верить.
— Вы говорили о смене поколений, а будет ли это поколение качественно новым, которое сможет изменить жизнь к лучшему в Украине?
— Так исторически заложено, что каждое следующее поколение должно быть лучше предыдущего. Поэтому я очень надеюсь на это и очень жду этого. Нам необходимы лидеры, они есть, но их нужно воспитывать, чтобы они не боялись брать на себя ответственность. С другой стороны, с приходом нового поколения много негативных вещей в нашем обществе должны естественно отмереть. Например, очень часто можно встретить ситуации, когда бабушки или дедушки критикуют молодежь. Их можно понять, потому что они ели с алюминиевой ложки, а этим подавай все лучшее и сразу, но смешно же требовать от молодежи начинать свою жизнь с алюминиевой ложки. Старшему поколению нужно признать, что в нашем прошлом было много негативного, от которого нужно отказываться. Как нужно воспитать это молодое поколение? Только с любовью.
