Прежде всего, сегодня церкви хотят избежать раскола в украинском обществе. Религия как социальный институт обеспечивала единство общества. Точно так же, как семьи осуществляли возрождение общества, экономика — материальное обеспечение, политика — управление, а вот религия давала ощущение единства, реальное осознание того, что «мы» — «едины». Сегодня в Украине нет единой Церкви, влияние конкретных церквей — незначительно, и, казалось бы, нет никаких предпосылок для реализации этой, когда-то основной, функции религии. Но в конце 1990-х был сформирован Всеукраинский совет церквей и религиозных организаций, 19 коллективных членов которого — это 90% верующих в Украине. Этот совет, функционирующий на основе консенсуса и постоянной смены председателей, с середины 2000-х стал настоящей гражданско-общественной самоорганизацией церквей «сверху». ВСЦиРО как единое целое стоит на защите интересов не только церквей и верующих, но Украины и всех ее граждан. Был свидетелем не одного заседания, когда старая власть спрашивала у Церкви: какие у вас есть просьбы? Где-то снизить цену на коммунальные услуги для храмов? Где-то решить вопрос с землей? Постоянным шоком было то, что церкви определялись с приоритетами иначе, и ставили вопрос о соблюдении прав всех граждан, о необходимости внедрения конституционных норм в правовом и социальном государстве. Однажды один из достойников вспыхнул и прямо спросил ВСЦиРО: «Вы что, берете на себя функцию быть адвокатами всего общества?». Представители церквей и религиозных организаций (под последними понимаются мусульмане и иудеи) без раздумий ответили: «Именно так!». Единство социальной позиции самих церквей, отработанное десятилетиями, подтвержденное испытаниями последних месяцев — это то, что является золотым капиталом для общества и часто последним нашим оружием против всех попыток разделить украинцев не только религиозно, но и «цивилизационно», «провинциально», «против всех». Следовательно, первой задачей для церквей будет само удержание единства, и в этих условиях ни о каком активном участии в самих политических баталиях не может быть и речи.
Кроме того, все церкви прошли собственный путь к аполитичности. УПЦ не может забыть травму 2004 года, когда политическая агитация травмировала верующих, и социальная реабилитация Церкви даже до сих пор еще не завершена. Конечно, в 1999-м эта церковь вообще негласно поддержала Симоненко, за что потом имела большие проблемы в 2000 году. Эти две исторические ошибки четко закрепили рефлекс: никакой активной или пассивной агитации. Исключительно мягкое участие через присутствие самого кандидата в церковно-символическом поле, через его ответственность. Опять-таки, все это отразилось на эффективности. После 2010 года УПЦ не получила практически никаких преференций, ей с помпой передавалось то, что и так давно принадлежало, а в целом ПР не оправдала никаких надежд УПЦ: ни ее собственные интересы, ни интересы всего ВСЦиРО не удалось продвинуть никакими титаническими усилиями. Конечно, симпатии верующих будут и так на стороне «своих» кандидатов, среди которых хорошо известна фамилия только Порошенко. Как настоящий православный, он понимает, что Церковь — это не камни, а люди. Поэтому на вечное строительство все новых и новых храмов старается деньги не давать, ожидает от Церкви радикально новой социальной активности, которую готов поддерживать, — о чем неоднократно отмечал как непублично, так и с трибун разных форумов (например, год назад сорвал овации на съезде Ассоциации христиан-профессионалов). Конечно, часть людей, находясь в матрице боязни «всего чужого», могут поддержать Добкина, но здесь ПР сама вырыла себе яму: даже включение десятков православных активистов в президиум партии не может перечеркнуть тот факт, что для законопроектов церквей ПР не нашла время все те три года своего нераздельного правления. Следовательно, агитации не будет, а все остальное зависит от кандидатов.
УГКЦ сама пришла к аполитичности не только из-за требований социального учения Католической церкви, которых она придерживается больше, чем Ватикан (прошлые президентские выборы это наглядно доказали, когда поддержку ЮВТ не удалось продвинуть ни на йоту и давление извне вызвало лишь противоположную реакцию греко-католиков). УГКЦ доверяет гражданскому обществу и находится в согласии с ним. Отказываясь благословлять создание Объединенной Оппозиции и другие акты политиков, УГКЦ формировала те когорты активистов, которые на момент Майдана имели идеалы, принципы, навыки социальной работы. Эти активисты не применяли силу, а стали золотым фондом для сотворения того величественного организма, солидарного с жизнью Майдана, который так удивил мир. Точно так же УГКЦ планирует действовать и в дальнейшем: воспитывать новые поколения граждан, объединять активистов, работать на Украину, а не на политикум. Только если УГКЦ увидит единый политический класс во главе с лидерами, которые руководствуются исключительно моральными идеалами и принципами, жестко формируют правовое государство, тогда поддержит и политическую элиту так, как Патриарх Грузинский Илья в свое время поддержал реформы Саакашвили. Следовательно, агитации не будет, по крайней мере, на этих выборах — точно.
УПЦ КП открыта к поддержке патриотических сил и будет ли такой же Тимошенко, — вопрос. Конечно, Тимошенко любит УПЦ КП как силу во время избирательных кампаний. Ее технологи почему-то верят, что УПЦ КП имеет влияние на миллионы верующих. С одной стороны, это так, и к голосу Патриарха Филарета часть украинских православных прислушивается. Но в целом позицию Церкви при выборе учитывает всего лишь 4% населения. Правда, если это Западная Украина, и если очень постараться, то можно было поддерживать и СДПУ(о), что когда-то было во Львове и Тернополе со стороны УПЦ КП и УАПЦ. Сегодня времена чудес прошли. Народ сам хочет определяться. И при заоблачном рейтинге доверия к церквям (почти 80%) выбор украинец хочет сделать сам. Ну, и кроме того, практика уже не раз доказала: рассчитывать на поддержку именно УПЦ КП, «вытирая ноги» об УПЦ — это верный путь к проигрышу. УПЦ КП — не единственная религиозная сила, которая может развернуть большую агитационную кампанию в интересах Тимошенко. К этому процессу постараются подключить протестантов. Но тогда возникает вопрос номер один: есть ли хоть намек на достойную память погибших героев Небесной Сотни? Есть много хороших качеств, за которые Тимошенко любят религиозные лидеры (умение решить оперативно вопросы с землей или помещением, и тому подобное). Но разве ради таких лидеров из прошлого погиб племянник одного из глав украинского протестантизма Александр Хроненко? Для того чтобы потом нам всем пришлось еще революции делать? Здесь церкви должны понять: Украина может стать по уровню экономического развития вторым Сингапуром, по уровню политического — второй Германией Европы, если ориентироваться на будущее, а не на прошлое, на идеалы, а не на манипуляторов. И в религиозной сфере нужно не пытаться в очередной раз купить УПЦ КП и других союзников, не начинать войны против других церквей, а посмотреть реально на существующую уже симфонию церквей с обществом (а не с государством) как на свершившийся факт. Непризнание реалий XXI века может привести лишь к одному: к полной катастрофе для всех.
В целом, политическая элита должна понять: церкви и религиозные организации как единое целое — это надежная опора для Украины, это сословный позвоночник гражданского общества (не случайно именно УПЦ, УПЦ КП и УГКЦ инициировали движение «1 декабря»). Никакие проценты и никакая власть не стоят того, чтобы поломать этот позвоночник. Наоборот, сегодня всем нужно искать ответ на вопрос: что я могу ответить на вопросы, которые годами задает ВСЦиРО? Что я могу сказать христианским активистам? Где моя модель отношений для уже сформированного треугольника: государство — гражданское общество — церкви? Готов ли я смириться с тем, что украинские церкви лучше знают, что нужно им самим, имеют принципиальные позиции относительно того, что нужно Украине?
