Осенний сезон политической активности в Украине обозначился острой полемикой по поводу грядущего подписания соглашения о формировании единого экономического пространства. Каковы аргументы за единое экономическое пространство? Об этом — в интервью с первым заместителем директора Национального института проблем международной безопасности (до 2001 г. — Национальный институт украинско-российских отношений) Анатолием ГУЦАЛОМ.
— На фоне активно меняющейся международной обстановки украинско-российские отношения выглядели «заторможенными» до той поры, пока не «грянул гром» подписания соглашения по ЕЭП. Что же произошло за эти полгода, которые прошли с момента провозглашения инициативы «четырех»?
— Глобальные геостратегические сдвиги и масштабная военно-политическая активность в мире привели к смене приоритетов национальных внешних политик, в том числе Украины и России. С одной стороны, повысился уровень значимости в мире консолидационных процессов. С другой, зона внимания основных политических игроков переместилась в Центральную Азию, на Ближний и Дальний Восток. У ведущих мировых держав изменилась и система приоритетов относительно Центральной Европы, в том числе и Украины. Для России (частично и для ЕС) сегодня она важна, прежде всего, как транзитный коридор в Западную Европу. В свою очередь, для США этот регион стал объектом повышенного внимания в контексте поиска дополнительных рычагов геостратегического влияния на «старую» Европу.
И наконец, политика стала явно доминировать над экономикой. При таких раскладах, когда на повестке дня проблемы войны и мира, экономические вопросы теряются. Но экономическая сфера сегодня является наиболее значимой и важной составляющей в процессах развития украинско-российских отношений. 12 лет мы стремились к тому, чтобы экономику оторвать от политики и, казалось, уже были близки к успеху... Теперь же волею «глобального рока» политики вынуждены соизмерять свои действия и внутри страны с течением мировых военных и политических процессов. Одновременно крупные проекты, в том числе экономические, рассматриваются сквозь призму возможного изменения силового баланса в мире.
Если это все помножить на начавшуюся уже предвыборную горячку и консолидацию известных политических сил (по принципу «против кого будем дружить?»), тем более, что появилась возможность опять «подружиться против России» — внимание к проекту ЕЭП становится вполне объяснимым.
— Но можно ли говорить о «потерянности» экономических вопросов на фоне упомянутого интереса к ЕЭП, как и к российскому участию в газотранспортном консорциуме, к использованию нефтепровода Одесса — Броды?
— Дело не в количестве сказанного и написанного, а в его качестве. А с этим есть серьезные проблемы. Перечисленные вами сферы и конкретные проекты совместного приложения усилий Украины и России как раз и попали под «каток геополитизации». Прежде всего их реализация жестко обуславливается необходимостью отвечать «европейским и стандартам ВТО». Концептуально и стратегически это оправдано. Однако есть и обратная сторона процесса. Сонм недобросовестных украинских политиков и экспертов откровенно паразитирует на «европейском выборе». Экономические проекты с их легкой руки превращаются в сугубо политические. Но, учитывая двенадцатилетний опыт двусторонних украинско-российских отношений, подобное способно разрушить любое выгодное начинание. Ведь отсутствуют даже попытки так называемых независимых СМИ и аналитических центров обратиться к экономическим рассчетам, разве что только констатировать, что объем торговли с ЕС растет. Но глубинные причины этого явления, по сути, выходят далеко за рамки отношений Украины и России.
— В чем же они кроются?
— Речь идет, во-первых, об особенностях становления украинского государства и его позиционирования в мире. И здесь необходимо признать, что сложилась явная неадекватность украинского восприятия Запада и Востока. Фактически наблюдается очень низкий уровень критичности к Западу и одновременно сверхподозрительность в отношении России. Причины, вероятнее всего, кроются в особенностях формирования украинской национальной идентичности. Этот процесс шел, с одной стороны, в направлении отрицания имперского (советского и российского) прошлого, с другой — в русле «возврата» в Европу (не особо вникая в то, что в социокультурном контексте украинский социум сегодня ориентирован на ценности, в основном присущие разве что Европе XVII — XVIII вв.).
Во-вторых, интеллектуальный тон в украинском информационном пространстве задают журналисты, аналитики и эксперты, сформировавшиеся и профессионально состоявшиеся благодаря западным грантам. Они и усвоили определенную политическую лексику, в которой в изобилии присутствует полный набор стереотипов. И наконец, во внешней политике находят свое отражение такие характерные для украинского социума черты, как закрытость, консервативность, индивидуализм.
— Как все это проявляется на практике?
— Неприемлемость наднациональности — характерный образец не столько заблуждения, сколько консервативности. В том, что касается постсоветского пространства, МИД жестко отстаивает архаичную политическую линию, основанную на принципах нейтралитета и внеблоковости Украины. При этом почему-то забывают, что, по сути, создание любого союза (альянса) или же коалиции требует формирования единого органа, который в оперативном режиме способствовал бы реализации задач, ради которых страны и объединяются. Однако как только речь заходит о «европейском векторе», у многих в Украине эта критичность сразу же снимается. А ведь современные Европейский Союз и Североатлантический альянс — это классические образчики транс- и наднациональности, своеобразная Мекка глобальной бюрократии. Но это совершенно не пугает.
Поражает огромное количество стереотипов, к которым апеллируют в Украине как политики и журналисты, так и эксперты. К примеру, расхожим стал тезис о невозможности одновременного участия Украины в интеграционных проектах на Западе и Востоке. Живучесть стереотипов основана не на доказательной базе, а коренится в бессознательном стремлении общества уединиться и отгородиться от остального мира. В отношении Европы эти предубеждения блокируются наглядным благополучием «старого света», а потому и замалчиваются.
Что же касается наших отношений с Востоком, то такого рода «бессознательные погружения» можно было бы компенсировать активной интеллектуальной работой.
— В чем же видится выход?
— Рецепт универсальный: необходимо активно информационно и интеллектуально подпитывать сферу отношений между государствами и народами. Необходимо формировать критическую массу незаангажированных аналитиков, способных в реальном времени анализировать ситуацию на постсоветском пространстве в интересах его развития и процветания. Необходимы мощные интеллектуальные проекты с участием ученых и экспертов обеих стран. А наработанные ими материалы должны лечь в основу проектов политических, социальных и экономических. К сожалению, пока наблюдается обратное: уже после принятия «судьбоносного» решения оказывается, что его необходимо не только интеллектуально насытить, но и позитивно отобразить в общественном сознании. Однако в таком случае чуда не происходит.
Вопрос об интеллектуальной среде поддержки не такой уж и тривиальный. Еще шесть лет назад, когда формировался Национальный институт украинско-российских отношений, мы столкнулись с реальным дефицитом экспертов по вопросам России и двусторонних отношений. Западное направление исследований оказалось доходней и потому желательней. И если в госструктурах ситуация за эти годы как-то исправлялась, то в сфере деятельности независимых центров, за редкими исключениями, наблюдался интеллектуальный штиль либо явная политическая заангажированность. А разрозненные мероприятия, проводимые под эгидой отдельных политических, административных или коммерческих структур в сугубо конъюнктурных интересах, погоды не делают.
— Не праздный вопрос об отношении ЕС к идее ЕЭП. Судя по отдельным высказываниям некоторых евробюрократов, не все в Европейском Союзе приветствуют ЕЭП...
— Думаю, что и в этом случае не обошлось без «катка геополитизации». С одной стороны, после войны в Ираке ЕС находится в определенной растерянности перед лицом собственной беспомощности серьезно влиять на ход мировых процессов, в том числе и в Центральной Европе, часть которой вскоре станет уже ее внутренним пространством. В этой связи и Украина вступила в коалицию по стабилизации ситуации в Ираке вразрез с мнением «старой» Европы, чем означила своеобразный вызов ЕС. С другой стороны, при всей его экономической выгодности для ЕС, возможно, ЕЭП пугает некоторых еврочиновников монополией на энергоносители, трудностями разыгрывать противоречия энергодобывающих стран (России, Казахстана) и стран-транзитеров (Украины, Беларуси) для решения как экономических, так и политических вопросов.
Вместе с тем необходимо обратить внимание и на некоторые «технические» вопросы. Прежде всего, это бросающаяся в глаза гиперболизация украинскими СМИ т.н. «негативных настроений» представителей ЕС относительно идеи ЕЭП. Мне кажется, некоторые просто срезонировали на демонические сценарии некоторых украинских политиков. А в условиях отсутствия принятой и зафиксированной «на бумаге» политической линии Евросоюза всякий чиновник ЕС в достаточной мере волен свободно изъяснять свою точку зрения. Вместе с тем уж больно много безадресных ссылок на якобы негативное мнение структур ЕС, что попахивает откровенной тенденциозностью.
— И все же нет дыма без огня. Не является ли происходящее косвенным свидетельством того, что грядут некие кардинальные повороты в мировой политике, которые потребуют внесения корректив в украинскую внешнюю политику, в том числе и в европейском направлении?
— Несомненно. Происходящие в мире процессы свидетельствуют о смене приоритетов в глобальных и региональных объединительных процессах. Во главу угла уже ставится способность эффективно воевать и бороться с терроризмом (а не соревноваться в политкорректности), возможность мобилизовать ресурсы для ликвидации последствий терактов, природных и техногенных катастроф, а также гарантии стабильного доступа к энергоресурсам (с учетом истощения мировых запасов нефти). Развитие кризисных процессов в мире будет существенно истощать ресурсы, что усилит борьбу за обладание ими. А это выдвигает более жесткие условия к выстраиваемым альянсам и коалициям.
Закономерно, что и ВТО, и ЕС сегодня все больше по своей внутренней организации напоминают пирамиды, в которых те страны, которые находятся на верхних уровнях, решают свои проблемы за счет нижних. Поэтому для Украины вопрос, вступать или не вступать в те или иные интеграционные структуры, сегодня должен трансформироваться в иное русло: способно ли вступление приблизить ее к реализации жизненно важных национальных интересов?
А здесь уже есть над чем задуматься. Особенно над тем, чем Украине может в будущем обернуться непродуманное движение к ЕС и ВТО по принципу «попасть любой ценой»? Уж больно много иллюзий на почве иждивенческих настроений взросло в Украине относительно Европы. Прежде всего необходимо расстаться с иллюзией, что мы интегрируемся в ЕС. Интеграция — процесс взаимный, а не односторонний. Более того, современные интеграционные процессы в мире основаны на подобии — отсюда и тезис об общих европейских ценностях. Для Европы мы ИНЫЕ, прежде всего по социокультурным (в узком понимании, ментальным) параметрам. В экономическом аспекте мы интересны Европе только в связке с Россией, да и то приоритетно по вопросам энергообеспечения.
Вместе с тем проект организации жизни европейского социума даже на этом фоне не теряет своей актуальности и привлекательности. Более близкого и привлекательного для украинцев проекта социальной организации просто не существует. Однако необходимо четко разграничивать внедрение европейской модели и интеграцию.
— Чем же привлекателен в таком случае проект ЕЭП?
— По крайней мере, двумя аспектами. С одной стороны, мы интегрируемся с ресурсно состоятельными странами. С другой — нам нет потребности прилагать титанические усилия по подстройке друг под друга. В условиях развития кризисных процессов это чрезвычайно важно. В этой связи ЕЭП для Украины — не только приоритетный, но и жизненно важный проект. Вот только необходимо сознательно и здраво двигаться в направлении формирования собственных интересов и собственного места в нем, адекватно учитывать аналогичные интересы партнеров, а не направлять общественную энергию на борьбу с самим собой и подобными тебе...
