Судебный процесс по делу Кучмы снова на точке замерзания. Зал заседания, где проходило рассмотрение жалобы адвокатов экс-президента, которые опротестовывают возбуждение против него уголовного дела, покинул потерпевший Алексей Подольский.
«Я считаю, что судья нарушила мои права, — заявил в комментарии «Дню» пан Алексей. — Мы хлопотали о перенесении рассмотрения дела, чтобы иметь возможность ознакомиться с ним. Все мои ходатайства были отклонены. Тогда я выступил с ходатайством об отводе судьи, но и оно было отклонено. По ее мнению, для этого нет оснований. Выходит так: Печерский суд уважает права Кучмы, поэтому срочно рассматривает его дело, а мои права на ознакомление не уважает. У суда что, своя Конституция?»
Покидая зал заседания, Алексей Подольский отметил, что он категорически против того, чтобы рассмотрение дела продолжалось без него. Впрочем, по его мнению, решение сегодня не вынесут. Потому что таких, как у него, ходатайств еще несколько. Зато вопрос №1 сегодня — это отвод судьи, при участии которой не возможно адекватно продолжать заседание.
К слову, Алексей Подольский также рассказал «Дню», что Александр Мороз и Александр Ельяшкевич не присутствовали на рассмотрении дела. Последний вообще не признан потерпевшим. А Александра Мороза не информировали должным образом — информация о рассмотрении дела была послана по ошибочному адресу и на имя Морозова.
Соответственно, судьбоносное «дело» получает все новые неожиданные повороты.
Текст ходатайства Алексея Подольского об отводе судьи в деле Пукача содержит немало важных фактов. Публикуем его на страницах «Дня». Убеждены, что он дополнительно прояснит «темные стороны» самого громкого дела последних десятилетий.
Абсурд украинской судебной системы, которая сегодня не имеет никакого отношения к Правосудию, требует от меня обращаться с отводом судьи А.В. Мельника к нему самому. Обращаться к этой властной персоне даже тогда, когда я лично абсолютно уверен, что именно этот Андрей Владимирович Мельник совершил действия, содержащие признаки уголовного преступления. Преступления, имеющего непосредственное отношение к делу Алексея Пукача, где я признан потерпевшим, а Мельник — председательствующий судья. К тому же, я фактически вынужден рассчитывать на то, чего по определению не существует в природе: на остатки совести у такой субстанции как заместитель председателя Печерского суда, которым является все тот же А.В. Мельник.
9 февраля 2000 года (когда до моего избиения оставалось ровно 4 месяца, а Георгию Гонгадзе — семь месяцев и семь дней жизни) в Киеве на Майдане Незалежности было совершено покушение на жизнь народного депутата Украины Александра Ельяшкевича. Неизвестный неожиданно ударил потерпевшего по голове, вероятно кастетом, о чем свидетельствует характер ранения и перелом носа в области переносицы. По показаниям врачей А. Ельяшкевич чудом остался жив, ведь, как правило, удары подобной силы и именно в это место головы носят летальные последствия.
Сразу в своем первом заявлении в правоохранительные органы и в показаниях следователю депутат А. Ельяшкевич обстоятельно настаивал на том, что преступление против него совершено по заказу Леонида Кучмы, который в то время был Президентом Украины. Символично, что украинское общество узнало об обвинении Л. Кучмы со стороны А. Ельяшкевича лишь из передачи радио «Континент», где именно тот Георгий Гонгадзе, которого со временем убили для удовлетворения того же Л. Кучмы, единственный из всех журналистов всех украинских СМИ предоставил прямой эфир пострадавшему депутату, который лежал в больнице. (Как здесь не вспомнить заявления А.Подольского, адресованные правоохранителям и 10, и 12 июня 2000 года, где он через часы после избиения называет заказчиками преступления Президента Кучму и министра Кравченко. Наконец, заявление еще живого Георгия Гонгадзе, адресованное М. Потебенько, где он просит у Генерального прокурора Украины защиты от так называемых «орлов» Кучмы-Кравченко, которые уже летом 2000 года начали охоту на него).
Что же объединяет преступления против А. Ельяшкевича, А. Подольского и Георгия Гонгадзе?
Во-первых, мотивы заказчика, которого они разоблачали и которому мешали воплощать коррупционную политику. Ведь тогда — в 2000 году — все вышеупомянутые Граждане были захвачены единым делом: они последовательно, доказательно, а главное — бескомпромиссно, разоблачали системную фальсификацию второго избрания Л. Кучмы на должность Президента. В то же время, каждый из них: А. Ельяшкевич в Верховной Раде Украины, Г. Гонгадзе в радиоэфире и на страницах «Української правди», А. Подольский в изданиях общественного объединения «МИ» и «Української перспективи», методами своей профессии и идеологической силой своих убеждений боролись с преступными попытками Леонида Кучмы узурпировать в Украине авторитарную власть по результатам фальсификации народного волеизъявления.
Во-вторых, после обнародования известных пленок М. Мельниченко, где есть уже доказанные экспертами доказательства мотивации и причастности Л. Кучмы ко всем трем преступлениям, связь между этими делами увидели даже за пределами Украины. (Здесь сознательно не цитирую известные записи, чтобы публично не тиражировать звериный антисемитизм, маниакальную ксенофобию и матерную манеру непубличного общения Л. Кучмы на темы его политических оппонентов, иностранных политиков-«друзей» и рядовых Граждан Украины.)
Именно эта связь побуждала Парламентскую Ассамблею Совета Европы неоднократно, настойчиво и категорически рекомендовать Украине всесторонне и объективно расследовать тесно связанные конкретные преступления против Г. Гонгадзе, А. Ельяшкевича и А. Подольского. Даже Верховная Рада Украины была вынуждена прислушаться к Европе и своим Постановлением (от 10 января 2002 года) поручила правоохранительным органам Украины беспрекословно выполнить рекомендации ПАСЕ: «1. ...Начать специальное расследование дела по избиению народного депутата Украины А. Ельяшкевича, заместителя председателя Комитета Верховной Рады Украины по вопросам финансов и банковской деятельности. г. Киев.
2. Предусмотреть в Государственном бюджете Украины 500 тыс. гривен для проведения экспертами, которых определит Совет Европы, экспертиз «таращанского» тела и записей разговоров в кабинете Президента Украины в отношении Г. Гонгадзе, А. Ельяшкевича и А. Подольского».
Вместо этого — 11 лет попыток Прокуратуры, милиции и СБУ сфальсифицировать все три дела с целью освобождения заказчиков от ответственности и справедливого наказания.
Что же касается дела А. Ельяшкевича, здесь к фальсификации успели приобщить и Печерский суд. Приобщить именно Вас, господин Мельник.
Сначала в марте 2002 года на телекамеры прозвучали обещания министра МВД Юрия Смирнова в течение двух недель раскрыть дело Ельяшкевича. Прозвучали именно в то время, когда А.Ельяшкевич блокировал трибуну Верховной Рады с требованием выполнить резолюцию ПАСЕ и привлечь к уголовной ответственности президента Кучму. Сразу после громких заявлений министра его подчиненные срочно прыгнули в ближайшую к Киеву «зону» — Бориспольскую ИТК № 119. Там в оперативной картотеке заключенных подобрали приемлемую для поставленной министром задачи — наркозависимую — кандидатуру и в течение обещанных Смирновым двух недель «оформили» раскрытие. Чем они трясли бедного Виталия Воробья, 22-летнего системного наркомана: обещаниями или пытками, карцером или «камерным прессом», ломкой или дозой, а скорее всего всем «комплексом оперативных мероприятий», — но так или иначе юноша, который к тому времени уже сидел на нарах почти полтора года по другим статьям УКУ, вдруг «вспомнил», что именно он, именно 9 февраля 2000 года совершил случайное преступление против народного депутата Украины.
29 марта 2002 года МВД Украины отрапортовало о том, что дело А. Ельяшкевича передано в Печерский суд. Но министр Ю. Смирнов, который на пресс-конференциях браво отчитывался перед Л. Кучмой, как-то забыл сообщить обществу о том, что одним единственным доказательством по делу является сомнительное признание В. Воробья. Генерал-полковник милиции, по-видимому, постеснялся похвастаться тем, что следствие под его непосредственным и строгим присмотром даже формально не допросило пострадавшего — А. Ельяшкевича, даже для галочки не провело процедуру опознания потерпевшим обвиняемого. Следствие не только не сообщило А. Ельяшкевичу ни об одном свое решении: о привлечении В. Воробья в качестве обвиняемого, не сообщило об окончании досудебного следствия, не представило дело для ознакомления ни Ельяшкевичу, ни его адвокату. А зачем же «орлам Кравченко», которые тогда оперились в «смирновские беркуты» такие пустяки.
В таком виде дело А. Ельяшкевича оказалось в руках судьи А. Мельника. И именно этот юрист отличник, с деда-прадеда — судья, который с детства семейными вечерами всасывал тонкости судебных процессов, даже и не подумал отправить дело на дополнительное расследование, которого по определению требовали «детские ошибки» следствия. Вместо этого потратил лишь несколько часов, чтобы почитать дело и выдать один из самых выдающихся шедевров печерского правосудия.
Так же, как и следствие, приговор суда, подписанный А. Мельником, содержит одно-единственное доказательство: самооговор В. Воробья. Так же, как и следователи, судья А. Мельник не только не пригласил и не выслушал в судебном заседании А. Ельяшкевича и его адвоката, но и вообще не предоставил едва не убитому народному депутату Украины процессуального статуса пострадавшего в деле, чтобы тот не был стороной процесса. Таким образом, судья А. Мельник лишил А. Ельяшкевича конституционных прав и на защиту собственных интересов и достоинства, и на гражданский иск, и на апелляционное обжалование. Даже копию приговора не направил пострадавшему. А зачем? Ведь судья Мельник четко указал в приговоре: «Поскольку участниками процесса не оспаривались фактические обстоятельства дела, ...суд признал нецелесообразным исследование иных доказательств по делу».
И тут возникают совершенно справедливые вопросы: а вообще читал ли А. Мельник украинскую Конституцию? Ну, хотя бы те разделы, где речь идет о принципах правосудия и правах человека? Хоть раз он полистал Криминально-процессуальный кодекс Украины, где речь идет о требованиях к судебному следствию? Откуда он вместо всесторонности и объективности судебного следствия, вместо презумпции невиновности взял эту самую «целесообразность»? Неужели этот позорный приговор писал тот самый Андрейка Мельник, который в студенческом юношестве бредил верховенством Права. Неужели это именно он извлек эту «целесообразную» тухлятину из теорий своего тезки — Андрея Януариевича Вышинского, теорий «судебных доказательств и презумпции виновности»? Именно тех людоедских теорий, которые обслуживали физическое уничтожение миллионов украинцев?
Да что нам просветительские и личностные проблемы пана Мельника — лучше вернемся к почве: к его должностным инстинктам.
Осознавал ли А. Мельник, с его уровнем квалификации и образования, что его грубые нарушения процессуальных требований и законов Украины являются криминальным преступлением, когда он, с одной стороны, сознательно осудил невиновного, а с другой — так же сознательно защитил настоящих преступников? Я утверждаю — да.
Осознавал ли А. Мельник, в чьих интересах он сознательно нарушал закон и насиловал судьбу и права вполне конкретных людей, а, следовательно, рассчитывал на соответствующий властный гонорар, даже в случае, если ему никто ничего не обещал? Я утверждаю — да: не мог не осознавать, а, следовательно — рассчитывал на властную благодарность заказчиков покушения на А. Ельяшкевича.
И здесь у меня есть большое сомнение, что этот судебный процесс вообще проходил вживую: за пределами судебной бумаги. Имею сомнение, граничащее с уверенностью: в этом процессе вообще не было других реальных участников, кроме судьи А. Мельника и настоящих заказчиков покушения на А. Ельяшкевича — Л. Кучмы и его семейно-политического окружения.
Чем другим, кроме панического страха А. Мельника и понимания собственной криминальной вины, можно объяснить еще одно должностное преступление, совершенное А. Мельником теперь уже в качестве администратора — заместителя председателя Печерского суда. Он самовольно в нарушение Конституции и всех законов Украины, заметая следы собственных преступлений, нагло — в течение шести лет (!) — не направляет апелляционную жалобу пострадавшего в Апелляционный суд. А как он может направить на официальное рассмотрение свой приговор относительно В. Воробья, где собственноручно прописал прямые доказательства своего преступления? Как самому лезть в петлю, когда А. Мельник узнал, что нет уже даже фальшивого признания осужденного им Воробья? Что тот дал официально запротоколированные показания о том, что оклеветал себя и взял на себя покушение на А. Ельяшкевича. Более того, не только засвидетельствовал все методы, применяемые к нему посланцами Ю. Смирнова, но и назвал их имена, звания и должности. А самое главное — что существуют неопровержимые доказательства абсолютного алиби В. Воробья, который просто не мог быть 9 февраля 2000 года в Киеве на Майдане Незалежности.
Уверен, что не сразу, но обязательно А. Мельник будет отвечать перед народным правосудием украинцев (сделаю все, от меня зависящее, чтобы это символично происходило в помещении именно Печерского суда). Ведь преступные действия этого судьи, который по призванию должен был защищать гражданина от произвола власти, по мотивам и подлости ничем не отличаются от того насилия, на которое согласился А. Пукач в обмен на властные ласки.
Теперь, когда стала известна правда о настоящей роли и призвании А. Мельника по нашему делу относительно А. Пукача — сработать на интересы заказчиков убийства Г. Гонгадзе, — теперь нашлось объяснение грубых нарушений Конституции и законов Украины, к которым прибегнул председатель нашего судебного заседания и которым мы — участники процесса — стали свидетелями.
Ведь именно А. Мельник в интересах даже не современной власти, а именно — заказчиков убийства, сделал этот процесс закрытым, дабы и украинское общество, и международное сообщество слышали не факты по этому делу, а смотрели и слушали инсинуации о каких-то мифических спецслужбах, шпионах и коварных мятежах. Те манипуляционные глупости, на создание и распространение которых семья Л. Кучмы — Виктор Пинчук и Елена Кучма — тратят десятки миллионов долларов, как в Украине, так и по всему западному миру.
Ведь именно А. Мельник изъял из процесса дело министра Ю. Кравченко, которого жестоко убили, чтобы оборвать живую нить, стальным тросом связывающую Л. Кучму и В. Литвина с преступлениями А. Пукача. Теперь миссию убийц завершает А. Мельник, который своевольно убирает Ю. Кравченко из дела, но теперь — юридически. Чем, кроме интересов заказчиков убийств и Г. Гонгадзе, и главного свидетеля заказа уничтожения журналиста — Ю. Кравченко, можно объяснить то, что А. Мельник лишил участников процесса рассмотрения по сути, со свидетелями и экспертизами, дела об убийстве Ю. Кравченко и фальсификацию выводов относительно его самоубийства. Дело, из которого торчат и уши, и ягодицы как заказчиков, так и тех, кто за спиной украинского общества и потерпевших предоставил политические гарантии неприкосновенности семье Кучмы после помаранчевой революции.
Почти убежден, что председательствующий А. Мельник, несмотря на все мои аргументы и приведенные факты, оставит себя в этом процессе, дабы выполнить поставленную заказчиками задачу. Чтобы завершить этот процесс с максимальной выгодой для интересов семьи Кучмы и пересесть в хлебное кресло судьи Высшего хозяйственного суда Украины, которое, по моей информации, ему уже обещали после окончания процесса Пукача.
Он уверен, что ему совершенно не угрожает ни мое заявление в Генеральную прокуратуру о его преступлениях, ни обращение в дисциплинарные органы Совета юстиции Украины, которые я обязательно сделаю, чтобы задокументировать для будущего Правосудия и их позицию.
И, наконец, хочу обратиться не к судье, а к гражданину А. Мельнику. Вы часто пренебрежительно и иронически улыбаетесь мне в глаза, когда я говорю о Конституции, правах человека и гражданском сознании, и через раз, словно оговариваясь, называете меня вместо потерпевшего — подсудимым. Так же 11 лет назад мне в глаза улыбались и милицейские, и прокурорские, когда я говорил о том, что преступления против меня и Гонгадзе выполнили негласные сотрудники МВД. Предлагаю вам спросить у подсудимого генерал-лейтенанта А. Пукача: есть ли у него настроение улыбаться сегодня? А еще лучше выйти на улицу и заглянуть в глаза украинцев. В глаза, где вы не сможете не заметить, как в будущее Украины стремительно движется настоящее народное правосудие, которое непременно найдет и своего Максимилиана Робеспьера, и новейшего Нестора Махно.
