Колониальное положение Украины в Российской сейчас является азбучной истиной для украинской интеллигенции (кроме разве что Табачника и Ко, но можно ли их отнести к интеллигенции, да еще и украинской?). Понимание такого же положения советской Украины в СССР (с начала 1930-х годов) медленно стабилизируется и тоже становится азбучным. Так же, как и постколониальное положение нынешнего украинского общества в целом и культуры в частности.
Но это понимание иногда происходит в удручающих, на мой взгляд, формах. Так, известный исследователь Николай Рябчук, один из пионеров возрождения (после эпохи украинизации) исследования колониального положения Украины в последние годы настойчиво проводит тезис о некоей «черной шкуре» украинцев — языке, то есть «черном языке». Мол, достаточно украинцу сбросить эту «шкуру», и он становится русским. Во-первых, это не так — достаточно вспомнить, сколько с первых дней отпора российской агрессии на Донбассе и в Харькове среди добровольцев было русскоязычных и просто этнических русских. Во-вторых, как будто колониализм в мире сводился к цвету кожи или языку! Первые заокеанские колонии, которые восстали и обрели независимость в новейшие времена — это были Соединенные Штаты. Ни язык, ни раса не отличали их от населения метрополии. И в Латинской Америке борьба за независимость возглавили креолы, которые разговаривали на языках метрополий — испанском и португальском — и в расовом плане не очень отличались от материнских этносов. А определенная примесь индейской крови, имеющийся у самых древних родов колонистов, была закономерной, ведь где же было взять женщин конкистадорам, как не из числа крещенных и латинизированных дочерей индейских вождей? При этом и многие чисто испанские и португальские идальго имели среди своих предков крещеных мавров и иудеев — опять же, в силу обстоятельств Реконкисты на Пиренейском полуострове ... В дополнение, скажем, главные японские колонии первой половины ХХ века — Корея, Тайвань — были в расовом плане однотипными с метрополией.
Впрочем, сегодня на Западе этого всего в основном предпочитают не замечать. Расовый принцип — и «вина белого человека»! Таким видится колониализм. При этом левая профессура в университетах США предпочитает не замечать российских колоний в Центральной Азии, в Сибири и на Дальнем Востоке, хотя там есть четкое различие по цвету кожи. Однако Россию, похоже, трогать «антиколониалисты» не хотят, вот и выкручиваются как-то, приспосабливаясь к глупостям, те украинские исследователи, котрые «сидят» на западных грантах...
А ведь были и колонии европейского типа, где «черной кожей» и не пахло. Такой колонией в XIX — начале ХХ века была и часть Польши, которая входила в состав Германской (после 1815-го) и Российской (после 1830-го) империй. И что интересно: в составе Российской империи колонии европейского типа, включая Украину, были нередко более развитыми, чем метрополия. Собственно, не только в ее составе. Разве не были Нидерланды в составе Испанской империи тоже колонией такого типа, следствием чего была революционная война за свободу?
Но даже тогда, когда отсутствует стремление подогнать концепцию колониального статуса Украины в былые времена под модный «антирасистский» лад, не всегда образ колониального прошлого получается полноценным. На днях я наткнулся на запись в Facebook от 3 января этого года, которая принадлежит Лене Чичениной, арт-обозревателю Эспрессо TV. Поскольку эта запись имеет черты концепта, посвященного массовой культуре, который растиражирован рядом СМИ, следует тщательно присмотреться к нему.
Итак, имеем справедливую оценку «стремных концертов по телику» на Новый год: «Они еще раз показывают важность того, чем у нас всегда пренебрегали. Массовая культура. Вот настоящее идеологическое оружие».
Далее Чиченина спрашивает почти риторически: «А каких представителей украинской массовой культуры 80-х вы знаете? Или 70-х. Ну вот так чтобы если музыка, то прям модная была? Чтобы слушала молодежь по всей стране на вечеринках, дискотеках или в общежитиях, открыв окна? А теперь все эти люди, но уже 50+, чтобы сидели и смотрели такие концерты, вытирая слезу и вспоминая свои 20-ть лет. Хрен, конечно. Не было такой культуры. Все такое было только русское — фильмы, музыка. Хиты только их. Ну еще британско-американское, но не так массово. Последствия этого мы видим до сих пор. Потому что есть такое понятие, как ностальгия. И ты с ним ничего не сделаешь».
А вот здесь имеем откровенное незнание 1970-х, и не только их, вызванное, очевидно, возрастом автора (ведь ей, как говорится, как раз «за 30»). И непонимание того, что с ностальгией что-то можно таки сделать (иначе немцы, чья юность пришлась на 1930-е, до конца жизни ностальгировали бы за «гитлерюгендом», который, кстати, имел много полезного и привлекательного, если «вынести за скобки» идеологию).
Но пойдем дальше. «У меня есть такое в русской музыке 90-х, хотя я слушала в основном европейскую и американскую + Территорию А. И на дискотеках в школе у ??нас крутили нормальное, типа rhcp или prodigy. Но куда же деться от «Руки вверх» или «Блестящих»? В бункер? Все равно подростки это слушали и отпечаток от этого никуда не денешь. Так это в 90-е, когда был хоть какой-то выбор. А раньше и его не было, потому что зарубежное еще поищи, а это занятие только для меломанов. Украинского же был мизер. Почти вся музыка была завязана на фольклоре, от нее отдавало чем-то наивным, старомодным и провинциальным. Даже самый хит — «Червона рута». Названия групп: «Смерічка», «Кобза», «Візерунки шляхів», «Дзвони». В принципе, так было и в Российской империи. Запреты украинского языка и культуры не распространялись на фольклор. Чтобы культура колониальных стран ассоциировалась только с чем-то народным. Никакого современного и тем более серьезного. Потому что современное или серьезное вам сделают в метрополии».
Стоп-стоп-стоп! Вообще-то на фольклоре были завязаны не только мировой фолк-рок или американское кантри, а и творчество Beatles — на кельтско-ирландском мелосе, поскольку лидеры группы имели соответствующее этнические корни и что-то слышали в детстве такое, что запечатлелось в подсознание, а потом уже Джордж Харрисон добавил к этому индийские мотивы ... А как быть с Бобом Диланом, который успешно использовал и синтезировал в своем творчестве немало необычного не только из американских, но и с европейских музыкальных традиций? С Бобом Диланом, который, между прочим, лауреат Нобелевской премии по литературе 2016 года за «создание новых поэтических выражений в американской песенной традиции»? Ну, а «провинциальность» песни «Червона рута» была такой, что от нее безумела не только Украина (сам не раз слышал, как ее пели ребята с гитарами в киевских дворах), — она ??сделала украинскую песню популярной на весь СССР, и не случайно московские ВИА — такие, как «Самоцветы», «Пламя», «Добры молодцы» (перечисляю только те, о которых знаю) — в 1970-х постоянно имели в репертуаре украинские песни. Кстати, многие российские ВИА и рок-певцы (включая, скажем, Александра Градского и его «Скоморохов») успешно обращалась к фольклору.
Ну, а то, что популярная музыка была на русской или англо-американской ... Мы получали выпущенные в Польше пластинки польских рок-музыкантов (кстати, группа Nо То Со исполняла, среди других песен, и «Червону Руту»). А на дискотеках звучала и французскиая, и итальянская, и югославская музыка. А разве можно забыть корифеев — шведскую группу АВВА!
Впрочем, в плане знания фактажа поколением интеллектуалов «за 30» рекорд, пожалуй, поставил четыре года назад обозреватель сайта «Крым. Реалии» Павел Казарин, заявив: «Лет двадцать назад в Украине не было украиноязычного ТВ и радио, украиноязычной рок-музыки и такого же высшего образования». Ой! Украиноязычное телевидение и радио достаточно высокого, по тем временам, качества существовало еще в 1960-х; на УТ-1 тогда многие российские фильмы дублировались на украинском языке (помню дублированный многосерийный «Щит и меч»). И лекции по философии и психологии в Киевском университете многие преподаватели читали на украинском языке ... И украиноязычная рок-музыка (именно рок, без всяких дополнений) в конце 1960-х появилась не только во Львове, но и в Киеве. И это были «архаичные и провинциальные» «Дзвони» — «The Bells». Я слушал эту группу в начале 1970-х. Ребята не только играли композиции «битлов», но и писали песни на тексты украинских классиков, например, Леси Украинки ...
А потом был погром 1972 г. «Маланчуковщина», аресты и запреты, вытеснение украинского языка из преподавания и телевидения, целенаправленное уничтожение урбанистической украинской культуры, которая только успешно начала восстанавливаться после сталинской эпохи ... Да, это было давно, до рождения Казарина и Чичениной, однако — было! И повлияло на миллионы тогдашней молодежи.
И тут мы подходим к главному. Напомню тезис автора: «В принципе, так было и в Российской империи. Запреты украинского языка и культуры не распространялись на фольклор. Чтобы культура колониальных стран ассоциировалась только с чем-то народным. Никакого современного и тем более серьезного. Потому современное или серьезное вам сделают в метрополии».
Во-первых, имеем существенное упрощение. Потому что трио Мареничей «прессовали» именно за фольклор — за то, что они попытались ввести в репертуар стрелецкие песни, а вместо этого отказывались петь о комсомоле и БАМе, да еще и на русском языке. И их трехлетний взлет прервался в одно мгновение — запрет гастролей за пределами Волыни, закрытие доступа к радио и телевидению. Ну, а «Кобзу» или «Арнику» держали «в черном теле» — чтобы они не достигли уровня «Песняров» и их популярность не вышла за пределы УССР. Потому и фольклор представлял угрозу. Не случайно в 1979 году буквально во время генеральной репетиции во дворце «Украина» по звонку секретаря ЦК КПСС по идеологии Суслова была запрещена фолк-опера Евгения Станковича «Цвіт папороті», написанная по заказу французской концертной фирмы «Алитепа» для всемирной выставки в Париже. Впрочем, в Российской империи «фольклорные репрессии» были изобретательнее — какое-то время украинские народные песни на профессиональной сцене приходилось исполнять ... на итальянском языке.
Во-вторых, репрессии империи против украинской культуры никогда не возникали на пустом месте — они преследовали цель «обезвредить» эту культуру, прервать рост ее могущества и влияния. В том числе и за пределами Украины. Скажем, печально известный Валуевский циркуляр появился не на пустом месте. Украинская культура на рубеже 1850-х — 60-х находилась на подъеме. Только три факта. В Российской империи в те годы стремительно развивается сеть воскресных школ для взрослых. Треть из них — в украинских губерниях. И преподавание, и учебники (написанные лучшими авторами) — на украинском языке. В 1859 году в Лейпциге выходит сборник «Новые стихотворения Пушкина и Шевченко», который включал не пропущены или искаженные цензурой произведения. Наконец, на рассмотрение Священного Синода РПЦ поступает перевод всех четырех Евангелий и Псалтыря, выполненный Морачевским. Синод признает этот перевод лучшим среди всех аналогичных славянских переводов. Караул! Ведь язык, способный передать тонкости Священного Писания, — это уже не «наречие», а полноценный национальный литературный язык. Со всеми вытекающими последствиями. Поэтому Евангелия в переводе Морачевского, доработанные другими специалистами, вышлие только после 1905 года — и разошлись огромными, по тем временам, тиражами. А потом их массово печатали после 1917 года...
Скажете, Евангелия — это не массовая культура? Конечно, это не «гоцалки». Однако религиозная культура многомиллионных масс — это как минимум серьезно. Не случайно нынешняя РПЦ (по сути и генетически — «сталинский патриархат»), в отличие от своей предшественницы, не просто негативно относится к Святому Писанию на украинском языке, но и устами своих спикеров объявляет этот язык непригодным для богослужения, даже «дьявольским».
Не буду описывать специально украинизацию 1920-х и украинизацию 1960-х, замечу только, что одним из последствий первой стало явление, в документах ГПУ названное (оцените!) «мелкобуржуазной еврейской петлюровщиной», что стало наглядным свидетельством, да еще и «компетентных органов», успехов в формировании современной украинской политической нации. А где такая нация — там и требование государственности. Ну, а вторая воплотилась в т.н. автономизме Шелеста, который был ортодоксальным коммунистом, но — украинским ... Голодомор и Большой Террор — это был ответ Москвы на антиколониальные успехи украинизации 1920-х, «точечный» террор, масштабное запугивание и всеобъемлющая русификация-советизация — ответ на украинизацию 1960-х. Теперь колонизаторы нашли эффективную тактику — они превращали украинцев в «совков», в том числе и с помощью массовой культуры.
«Сейчас же украинской массовой культуры продолжает быть мало, поэтому тинейджеры и молодые люди дальше подсаджены на российскую», — пишет Лена Чиченина. Да, мало. Но не из-за «снобизма» интеллектуальной элиты (Иван Дзюба писал о необходимости целостности культуры еще во второй половине 1980-х), а — нужно смотреть в корень — из-за упрочения в стране олигархического строя, для которого зрелая национальная культура — это смерть. Поэтому с помощью российского масскульта обслуга олигархата пытается оставить Украину в донациональном состоянии, а де-факто — превратить ее во «внутреннюю колонию» своих патронов. Но это уже другая тема.
