Как и ожидалось, полемическая статья известного украинского политолога, автора и эксперта «Дня» Вадима Карасева «1991/2004: «две революции» и проблема украинской идентичности» («День», №142 от 9 августа 2005 г.) вызвала широкий общественный резонанс. Дискуссия продолжается. Что определяет украинскую идентичность сегодня? Какой она будет в будущем?
Газета «День» в номере от 9 августа 2005 г. опубликовала материал, касающийся проблем этнополитики, в частности, национальной идентичности Украины. Автор публикации известный политолог Вадим Карасев констатирует, что «до последнего момента в Украине не было окончательно сформированной нации», поскольку цивилизационный разлом «автоматически превращает ее в страну с неопределенной, гибридной и фрагментарной идентичностью, которая фактически исключает формирование нации в классическом — «национал-государственном» — понимании». В результате, в культурологическом и этнополитическом смысле Украина, мол, «это все-таки «несобранные земли», где одна часть принадлежит западу, другая — востоку, т.е. западно-христианской цивилизации и православной. Поэтому в Украине еще нет коллективности, нет национальной солидарности и общности и, по-сути, нет консолидированной политики, без которой невозможно определение и реализация целей и миссии страны». Вот такая печальная ситуация, по мнению автора, сложилась на четырнадцатом году независимости Украины.
Автор предлагает и выход из этого, так сказать, цивилизационного тупика. Практика Майдана 2004—2005 гг., утверждает В. Карасев, показала «неприятие социумом любых вымышленных историками и политиками идентичностей», которые традиционно были связаны с идеей «государства-нации». В результате «в 2004 году украинская нация осуществила политический и социально-культурный выбор, который апеллирует к глобальным, общемировым ценностям открытой демократии, легитимной процедурности в политической жизни и определение целей экономического благополучия». Этот путь, по мнению автора, дает возможность переступить через множество докучливых национальных проблем, приводящих «к микро- и макрорасколам общества»: «При этом отпадает необходимость искусственного восстановления эмоциональной связи в форме общих корней, истории и даже общей территории, общего прошлого и общей судьбы, в общем, всего того, что известно под названием нации-государства». Отсюда и сверхзадача, которую политолог ставит перед нами всеми: «чтобы стать нацией нового типа, Украине нужно стать постнациональным государством», а для этого «ей необходима дальнейшая кардинальная перестройка государственных и общественных институтов, в основе которой должно лежать сочетание национального проекта с постнациональным содержанием».
Итак, по логике В. Карасева, поскольку «в Украине национальная идентичность не сложилась как некая целостная и стабильная структура», следует сконцентрировать усилия и совершенствовать «абстрактные процедурные формы демократии: республиканизм, конституцию, право, выборную демократию». В итоге, магистральное направление Украины на будущее будет заключаться в том, чтобы, так сказать, «перенаправлять республиканское настроение Майдана на демократические, правовые и гражданские формы идентичности».
ПРЕДЫСТОРИЯ ПРОБЛЕМЫ
Попытки «упразднить» национальные движения или любой ценой скомпрометировать их имели место еще до середины ХIХ века. Например, 60-е годы ХIХ века были обозначены пиком британского имперского могущества и, одновременно, подъемом национально-освободительной борьбы под руководством Мадзини и Гарибальди, а также борьбы фениев в Ирландии. Тогда же лорд Актон (в дальнейшем профессор истории в Оксфорде) заявил, что теория «национальной независимости» является одной из самых пагубных современных теорий. Беда в том, отмечал он, что теория «национальной независимости» угрожает самым совершенным государствам, которыми, по его мнению, были Британская и Австрийская империи. По мнению лорда, «национальная независимость» должна быть осуждена, поскольку поезд к ней неминуемо вел бы к революциям, что нарушало бы «органический характер» полномочий действующей власти.
Отношение к «национальной независимости» несколько изменилось накануне Первой мировой войны. Отто Бауэр, сторонник всеобщего социализма, стремился доказать, что угрожающие для Австро-Венгерской империи национальные конфликты могут быть продуктивно «сняты» в его проекте наднациональных, социалистических Соединенных Штатов Великоавстрии. Внедрение социализма, прогнозировал О. Бауэр, расставит все на свои места, стоит только выйти на наднациональный уровень решения актуальных проблем.
Однако после 1918 года все круто изменилось. Падение империй Гогенцоллернов, Габсбургов, Романовых, а также Османской империи стало расплатой за недооценку национальных движений. Как бы большевизм ни хотел «упразднить нации», однако был вынужден признать силу этих движений и, по тактическим соображениям, формально признать территории и культуры своих основных национальностей, подчиня их в то же время общему плану построения «загорной республики».
Освобождение европейских колоний в Азии и Африке между 1945 и 1975 годами мало повлияло на ситуацию с учетом бедности и внутренней конфликтности новообразованных государств, развитие большинства которых было подчинено господствующим тенденциям мирового развития. Но уже настоящим глобальным эхом прокатилось потрясение от подъема национальных движений в двух небольших государствах. Героическая война Вьетнама против могущественных Соединенных Штатов Америки показала, как «периферийное» движение за национальную независимость может всколыхнуть общественность США, Франции, Германии, Японии, превратив 1968 год в достойное удивления потрясение под брендами Мао, Маркузе и Че Гевары. В то же время гул брежневских танков, усмирявших «пражскую весну», вызвал жесткий резонанс в самом Советском Союзе в форме широкого диссидентского движения, которое стало одним из факторов дальнейшего распада советской империи. И в старой Европе развитие наднационального содружества шло бок о бок с активизацией национальных выступлений в Северной Ирландии, Шотландии, Каталонии, земле Басков и т. п.
Ситуация изменилась в 70—80-е годы ХХ века. Набирала обороты колоссальная миграция населения из бывших колоний. Электронная революция привела к созданию мощных систем связи, которые выходили из-под контроля национальных государств. Движение финансового капитала обрело исполинские масштабы и скорость. Стало усиливаться господство транснациональных систем производства. Здесь уже национальное движение стало обретать форму обеспечения национальными государствами высоких стандартов образования для подготовки своих граждан к конкуренции в условиях мощной социальной мобильности. Но все это происходило в основном в высокоразвитых странах.
ТРАЕКТОРИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ
Тем временем в пражском Карловом университете Мирослав Хрох опубликовал свое революционное историко-социологическое исследование касающееся своеобразия национальных движений в странах Центральной и Восточной Европы. По мнению М. Хроха, нация определяется как большая социальная группа, сцементированная целой комбинацией объективных отношений (экономических, политических, языковых, культурных, религиозных, географических, исторических) и их субъективных отображений в коллективном сознании. Три из перечисленных факторов являются абсолютно обязательными: 1) «память» об общем прошлом, которое трактуется как «судьба» группы или ее ядра; 2) плотность и интенсивность языковых и культурных связей, которые обеспечивают более высокий уровень социальной коммуникации в рамках группы, чем за ее пределами; 3) концепция равенства всех членов группы, организованных в гражданское общество.
К европейскому пониманию нации в изложении М. Хроха мы обратились потому, что в публикации В. Карасева в газете «День» нас призывают не увлекаться «форсированной украинизацией, например, теле- и радиоэфира», или идентифицировать себя «без привязки к «старинной» традиции исторических мифов «о славном казацком прошлом» и тому подобное». Звучит якобы очень модерно, но на деле выходит, что украинцы должны отказаться от двух очерченных М. Хрохом «абсолютно обязательных», составляющих сущность нации: 1) «памяти» об общем прошлом и 2) более высокого уровня языковой и культурной коммуникации. Если к тому же учесть, что третья предпосылка — гражданское общество — у нас еще слишком слаба, то речь идет практически, хотел этого В. Карасев или нет, о призыве к размыванию самого феномена «украинская нация».
Началом строительства наций в современном понимании, указывает М. Хрох, можно считать тот момент, когда отдельные группы в пределах недоминантного этнического сообщества прибегают к обсуждению собственной этнической принадлежности и начинают воспринимать свою этническую группу как имеющую шанс превратиться в будущем на полноценную нацию. Как правило, речь шла о выполнении трех групп задач: 1) развитии национальной культуры, основанной на местном языке и ее нормальное использование в образовании, управлении и экономической жизни; 2) обретении гражданских прав и политического самоуправления при условии достижения автономии или полной независимости; 3) создании завершенной социальной структуры, пронизывающей всю этническую группу — образованную элиту, класс чиновников и предпринимателей, свободных крестьян и организованных рабочих. Путь к выполнению поставленных задач может оказаться длительным и сопровождаться целым рядом срывов и неудач — часто опять приходится возвращаться на исходные позиции по прошествии долгих лет. Но траектория к независимости заканчивалась только тогда, когда все три задачи непременно выполнены.
На пути к выполнению этих задач можно выделить три структурные фазы, где речь идет о характере и роли действующих в них социальных сил и степени национального самосознания в рамках этнической группы как целого. В первом периоде (фаза А) энергия активистов национального движения направлена в первую очередь на тщательное исследование языковых, культурных, социальных и исторических черт недоминирующей группы и на закрепление этих факторов в сознании соотечественников. Во втором периоде (фаза В) появляется новое поколение активистов, которые пытаются завоевать как можно больше сторонников из числа представителей своей этнической группы для реализации планов по созданию будущей нации путем агитации в направлении пробуждения национального самосознания. Третий период (фаза С) охватывает время формирования широкого массового движения, развитой социальной структуры и политических организаций, которые составляют, например, консервативно- клерикальное, либеральное, демократическое или какое-либо еще крыло, каждое из которых имеет собственную программу.
СТАНОВЛЕНИЕ НАЦИИ
«Прелюдия» национального строительства относится в Украине ко временам позднего средневековья, когда население Украины находилось под гнетом «внешнего» польского правящего класса. В конституционных рамках Речи Посполитой, где монополия власти принадлежала шляхте, мещанское сословие имело довольно ограниченные права, а крестьянство было полностью закрепощено, казаков нельзя было причислить ни к одному из сословий — они оказались лишними в Польско-Литовском королевстве. Возрастание напряжения между казаками и властью привело сначала к ряду казацких восстаний, а в дальнейшем и к освободительной войне.
Еще во время восстания 1594— 1596 гг. его руководитель Северин Наливайко вынашивал проект создания независимого от Речи Посполитой украинского княжества на территории от Днепра до Днестра. Судьбоносная цель создания украинского государства была достигнута под непосредственным руководством Богдана Хмельницкого в ходе национально- освободительной войны, которая началась в 1648 году. Какими бы трагическими событиями она ни сопровождалась, тем не менее, часть национального государства на правах автономии просуществовала на землях Левобережья вплоть до начала 80 х гг. XVIII века. Даже когда ростки автономного самоуправления прервались, наследие этой первой стадии процесса перестройки нации, безусловно, обеспечивало существенные ресурсы для последующих стадий становления нации. «Память» о прошлой независимости или автономной государственности, которая относилась к далекому прошлому, играла в дальнейшем важную роль в стимулировании национально-исторического самосознания и этнической сплоченности.
Политика угнетения со стороны Российской и Австрийской империй негативно влияла на формирование украинской нации. Тем не менее продолжался процесс роста национального самосознания, в частности, происходили сдвиги в развитии исторических знаний. Активизации национального движения содействовало увеличение украинской интеллигенции, которая выходила из стен Киево-Могилянской коллегии (1632 г.), а впоследствии академии (1701 г.) и вновь открытых университетов в таких центрах: Львов (1661 г.), Харьков (1805 г.), Киев (1834 г.). Одесса (1865 г.). Растет культурническая деятельность. В деятельности Кирилло-Мефодиевского братства (1845—1847 гг.), которое ставило задачу национального освобождения Украины, видим попытку перейти от культурнического к политическому характеру борьбы. С выходом в 1840 г. «Кобзаря», за украинским языком окончательно утверждается статус литературного.
Реакция царского самодержавия на эту деятельность была жестокой. Достаточно вспомнить циркуляр 1863 года министра внутренних дел Валуева о запрещении печатания и преподавания на украинском языке, а в 1876 году был подписан Эмский указ Александра II о недопущении ввоза в империю даже литературы на украинском языке. Само название «Украина» было запрещено. Стало понятно, что борьбу с самодержавием необходимо переводить в политическую плоскость: в 1900 году в Харькове была впервые образована Революционная украинская партия.
Аналогичные процессы продолжались и в Западной Украине. Здесь зачинатели национального возрождения вышли в начале ХIХ века из среды греко- католического духовенства (Иван Могильницкий). Во Львове с 1830 по 1837 год действовал культурно-образовательный кружок «Руська трійця» (Маркиян Шашкевич, Иван Вагилевич, Яков Головацкий). Во время революционных событий 1848 года в Австрии украинская интеллигенция создала украинскую политическую организацию — Головну Руську Раду, которая требовала образования украинской автономии. Во второй половине ХIХ века создается ряд общественно-политических движений: москвофилы, народовцы, радикалы. Первой политической партией стала образованная в 1890 году Русько-українська радикальна партія (Иван Франко, Михаил Павлик).
Нет необходимости пересказывать в этой статье все перипетии украинской национально-демократической революции 1917—1920 гг., во время которой было создано и вновь утрачено независимое государство. Тем более обращаться к кошмарным страницам «расстрелянного возрождения» украинской интеллигенции, страшным временам голодомора и практики геноцида против населения западных областей Украины. Об этом уже много написано и еще будет время к этому вернуться. Мы же привели некоторые страницы национально-освободительного движения в Украине только с одной целью — показать, что украинцы, как и другие народы Европы, прошли все три фазы перестройки нации: исследователи-эрудиты «фазы А» открывали этническую группу и закладывали основу ее следующей идентичности; следующая «фаза В» характеризовалась образованием широкого социального движения за культурные и политические преобразования; а потом на этапе «фазы С» происходило образование национального государства.
Продуктивно рассматривать силы, которые реформируют посткоммунистическое пространство в течение последних пятнадцати лет как новые национальные движения, цели которых во многом аналогичны целям национальных движений ХIХ века, хотя в целом ряде вопросов и отличаются от последних. Наиболее сильное сходство между ними, замечает М. Хрох, «заключается в том, что сегодня воспроизводится та же триединая комбинация задач, которая составляла национальную программу сто лет назад». Т.е. речь идет: 1) об общей исторической памяти; 2) о плотности и интенсивности языковых и культурных связей и, наконец, 3) об общем равенстве людей, организованных в гражданское общество. Пути и методы решения этих вопросов, понятно, не тождественны минувшим временам, но общий пафос тесно связывает их друг с другом. Задача создания высокоструктурироованного общества побуждает людей из различных социальных прослоек, а также различных политических течений объединяться в единое национальное движение. Именно это мы видели и во время референдума 1991 года, и на Майдане 2004—2005 года. После краха коммунистического правления и плановой экономики обычные связи разрушились, оставив общее чувство тревоги и незащищенности. В этой атмосфере национальная идея начинает успешно монополизировать роль фактора интеграции: «нас багато, і нас не подолати!».
Вряд ли смогли бы объединить этих людей «абстрактные процедурные формы демократии». В условиях сильного стресса люди ищут защиты, которую (или образ которой) может дать им чувство единства со своей национальной группой. Не этнической, а именно национальной, когда в новых условиях создается новый персонифицированный образ нации в составе всех ныне живущих в Украине и беспокоящихся о ее судьбе. А значит, «славное прошлое» Украины должно жить в личной памяти каждого гражданина, а поражения Украины — возмущать и восприниматься как личная неудача (или обида), которую невозможно забыть и с которой невозможно смириться. Не этот ли фактор национального единства стал главным, когда по дороге на Майдан человек часто шел еще в толпе, а оказывался среди народа?
ПРОСВЕЩЕНИЕ МАЙДАНОМ
В системе образования Украины воспитание гражданского сознания в школах и через средства массовой информации является неотделимым от обеспечения сбалансированного подхода к изучению государственного языка и языка национальных меньшинств. Только за пять последних лет количество детей, получающих образование на украинском языке, увеличилась с 65 до 75 процентов. В процессе активизации этого процесса не было допущено никакого насилия — просто создавались надлежащие условия, чтобы вместе с украинским все, кто хочет, изучали русский язык, а к тому же знали один из иностранных. Три языка — это под силу детям, а знание языков широкого международного общения дает им более широкие возможности быть конкурентоспособными в течение всей жизни.
Конечно, работники образования Украины отдавали себе отчет, что подготовка должна быть не только профессиональной. Наш долг — готовить сознательных патриотов. Весь процесс образования, обучения педагогов был таким, чтобы у них сформировалась любовь к Украине, чувство единой семьи. Ярким свидетельством стала и патриотическая позиция, которую заняла наша молодежь во время оранжевой революции. Понятно, что студенческая молодежь во все времена проявляла свою непримиримость ко всему старому, отжившему, несправедливому. Но в то, что это движение обрело массовую форму, внесла свой вклад и система образования — сработал курс на формирование демократической личности учеников и студентов, на их способность к максимальной самореализации как единому многоэтничному целому. С первых же дней мирного противостояния на майдане Незалежности студенческая и ученическая молодежь стала важным компонентом демократических сил.
Со своей стороны, Министерство образования и науки Украины своими решениями пытались создать надлежащие предпосылки для свободного волеизъявления студентов, педагогов, ученых. Еще 24 ноября 2004 года мной во время пресс- конференции в Кабинете Министров Украины было заявлено о недопустимости любых преследований студентов за их политические взгляды. На следующий день, 25 ноября, когда многие студенты пришли к министерству, они получили экземпляр приказа министра, где было заявлено, что недопустимым является «любое преследование студентов за их участие в общественно-политических акциях, проводимых в соответствии с Конституцией и законодательством Украины».
ВЫВОДЫ
Итак, хотя реальные процессы формирования украинской самоидентификации еще далеки от идеального образа, однако тенденции, ускоренные «духом Майдана», обнадеживают. Из этого следует, что предсказанная В. Карасевим возможная перспектива «углубления культурного раскола», которая не исключает и перспективу «территориального раскола Украины» вряд ли будет иметь шансы на успех.
Своеобразным барометром позитивных сдвигов могут послужить результаты опроса, проведенного Институтом социологии НАН Украины. За полгода до событий на Майдане всего 44,3% опрашиваемых идентифицировали себя в первую очередь как «гражданин Украины»; в роли жителей села, города или области — 37,5%. Настораживал тогда факт самоидентификации части граждан как «советских людей» — 10,7%, особенно учитывая то, что в региональном срезе показатели были следующими: Запад — 1,1%; Центр — 7,6%; Восток — 19,3%.
За год произошли существенные изменения, которые дают основания полагать, что оранжевая революция послужила мощным катализатором формирования украинской идентичности. По данным на май 2005 года, «гражданами Украины» как приоритетной самоидентификации считали себя уже 56,7% опрашиваемых (рост на 12,4%!). Доля так называемых «советских людей» уменьшилась до 8,1%, и, что примечательно, по этому показателю произошли сдвиги в региональном контексте: Запад — 1,8%; Центр — 4,9%; Восток — 13,2%. Хотя по региональным признакам так же идентифицировали себя еще 31% опрашиваемых.
Понятно, что к упомянутым тенденциям следует относится трезво, без чрезмерного романтизма, поскольку высокий рост общеукраинской идентичности произошел при форс-мажорных обстоятельствах противостояния на Майдане. Только через год, после избирательной кампании в Верховную Раду и органы местного самоуправления (которая может наложить свой отпечаток в случае применения неадекватных технологий) социологические замеры дадут возможность окончательно убедиться, стали ли упомянутые сдвиги необратимыми.
А пока исторический опыт свидетельствует, что «национальное» в жизни народа еще никому не удавалось «снять» с повестки дня в пользу «глобального» (уже были попытки отрицать «национальное» — «интернациональным»). И логика исторического развития неопровержимо доказывает, что любую проблему, как правило, удавалось «снять» только на пути «синтеза» диалектических противоречий, а не ликвидации одного из полюсов дуальной оппозиции. Иного не дано, и ничего тут не поделаешь.
