Сначала дела как будто действительно развивались согласно этому представлению. Компартия была распущена, номенклатура восприняла это более-менее равнодушно, никто не бросился на баррикады за красные идеалы. Власть даже с некоторым удовольствием сбросила с себя старую, латаную-перелатаную идеологическую свитку, но и не стала искать новую. Тем временем создается Соцпартия, в 1993 г. регистрируется Компартия, в 1994 г. левые проводят свою кандидатуру на спикера, а в 1998 г. добиваются еще больших успехов в парламенте. К сожалению, до сих пор осталась теоретически не развернутой глубокая мысль, высказанная В.Чорновилом еще в 1990 г., что пещерный антикоммунизм не соответствует реалиям сегодняшнего дня. Действительно, нынешний коммунизм уже совсем другой, чем в сталинские или брежневские времена. Идеологически он, правда, не обновлялся, зато сильно изменились его социально-политические корни. Поэтому прежние методы национально-демократической контрагитации тоже нуждаются в существенном обновлении.
Почему коммунистическая демагогия до сих пор имеет такое сильное влияние на многих избирателей, причем это влияние за последние годы выросло? Понятно, что дело не столько в рационалистических факторах, сколько в иррациональных, эмоционально-волевых, где-то даже подсознательных факторах. Оказывается, что коммунистический стереотип воссоздается самой психикой человека, поставленного в специфические условия.
За последние десятилетия в Украине, преимущественно в ее молодых урбанизированных регионах, сформировался особый уклад с соответствующим ему типом семьи. Наиболее четко он проявляется в небольших городках и рабочих поселках, но в менее явных формах присутствует практически повсюду. Это маленькая семья (супруги и один-два ребенка), круг родственников которой очень ограничен. Семья полностью зависима от бюджетной сферы, живет в общежитии, коммуналке, в лучшем случае — в тесной хрущовке. Это горожане в первом, максимум втором поколении. Подобных семей в Украине миллионы. Такая маргинальная семья застряла где-то на распутье от семьи патриархальной к тому типу семьи, который видим в американских сериалах — с ее очень прагматическими связями, полной материальной независимостью ее членов и тому подобное. Трудно сказать, какой в конце концов станет классическая украинская семья — конечно, не такой, как американская, не такой, как японская. Но пока преобладает тип семьи маргинальный, где положительные составляющие патриархальной модели уже не действуют, а новые нормы еще не сложились. Этот вакуум и заполняют обычные, втемяшиваемые десятилетиями коммунистические шаблоны мышления с их очень простыми ответами на очень сложные вопросы.
Глава такой семьи — простой честный трудяга, полностью выбитый из жизненной колеи, деморализованный, а часто еще и безработный. Он перебивается случайными заработками и пытается компенсировать свой низкий социальный статус хотя бы в семейном кругу. Для него характерна ностальгия по прошлому, когда было тоже скверно, но иначе, когда не было таких резких социальных и имущественных контрастов. Постепенно он превращается в домашнего тирана, сознательно или бессознательно копируя коммунистического начальника по хорошо известному прошлому, а для некоторых местностей и настоящему. Государство сильно влияет на семью, деформирует ее традиционные устои, причем это влияние по инерции сохраняется даже тогда, когда соответствующего типа государства (коммунистически-советского) уже нет. В свою очередь семья воспроизводит адекватный ей тип государства. Миллионы маргинальных семей, распятых между старым и новым, между селом и городом, между социализмом и рынком, почти автоматически репродуцируют коммунизм как социально-психологическое явление, как идеологию неоконченного имущественного передела. Сам быт подобной семьи порождает стихийный коммунизм с его безалаберностью, распрями, агрессией снаружи и деспотизмом внутри.
Это та среда, на чьих бедах, на чьем мифологизированном сознании и паразитируют наши левые. Но нет другой украинской нации, чем та, которая есть — со всем ее бременем негативного опыта, с ее погостом расстрелянных иллюзий, запуганностью голодоморами, лагерями и запретами на профессию. Рецидивы коммунизма сидят очень глубоко в психике рядового избирателя. Прежние приемы идеологической борьбы правых партий ориентировались, с одной стороны, на студенческо-интеллигенсткую среду, с другой стороны — на классическое крестьянство. Здесь достигнуты реальные успехи, но, как показали последние парламентские выборы, опоры только на эти две части украинского политикума абсолютно недостаточно. Необходимо активно и настойчиво работать с основной социальной базой левых, а это уже далеко не одни только пенсионеры. Это широкий слой безработных горожан, челноков, нищих работников социальной сферы, которые месяцами сидят без зарплаты, рабочие подавляющего большинства промышленных предприятий с их скрытой безработицей. Новые формы работы с этой категорией избирателей должны быть рассчитаны не только на сознание, но и на подсознание, пробуждать положительные эмоции. Не такое уж сильное коммунистическое движение в Украине, как об этом твердят его лидеры. Но свою подпочву оно все же имеет, и пренебрегать этим очевидным фактом нельзя. Во всяком случае весь следующий год основная политическая борьба в Украине будет вестись за симпатии самых обделенных слоев населения.
